Мэри Лондон - Преступление по-китайски
Однако внезапно затрещавший телефон разом вывел сэра Айвори из блаженного состояния. Звонил старший инспектор. Он кричал прямо в трубку:
— Сэр Малькольм! Наконец-то я вас нашел! В замке снова беда! Госпожа Джейн Уоллес…
— Возьмите себя в руки, Дуглас.
— На нее напали. Она ни жива ни мертва. Какой ужас!..
— Что случилось, Дуглас?
— Мелвилл обнаружил, что госпожа Уоллес лежит в постели и не дышит. И брови у нее — хотите верьте, хотите нет — выкрашены красной краской!
Глава 17
Полицейская машина ждала сэра Айвори у дверей его дома. Старший инспектор Форбс всю дорогу проклинал столь неожиданный поворот дела, который снова взбудоражит газетчиков и, главное, разозлит королевского советника. А сэр Малькольм меж тем почти все время молчал и думал о своем.
Когда они прибыли в Чилтерн-Граунд, все окна в левом крыле замка были освещены. У подъезда их встречал лейтенант Финдли. Он был сильно взволнован.
— Это Чжан!
— Что вы имеете в виду? — спросил сэр Айвори.
— Чжан напал на госпожу Уоллес, а значит, он же убил и Брайана.
— Ладно-ладно. Давайте-ка успокоимся. Приведите Джеймса Мелвилла. Допросим его в будуаре на первом этаже.
— Вы не хотите повидать госпожу Уоллес? — сильно удивившись, спросил лейтенант.
— Позже.
— Так или иначе, я оставил Чжана на веранде под надзором лейтенанта Джеррольда, — прибавил Финдли, уверенный, что поступил правильно.
Пока он быстро поднимался по белой мраморной лестнице, ведущей на верхние этажи, Форбс с сэром Айвори прошли в будуар.
— Ну, что вы обо всем этом думаете? — спросил старший инспектор.
— Ваш Финдли слишком торопится с выводами.
— Но кто же еще, кроме китайца, мог напасть на бедную женщину? А брови в красной краске — может, в этом есть какой-то смысл?
— Безусловно. Все тот же.
— Как это?
— Арбалет, восемь ценностей, намеки Мелвилла на Триаду и теперь вот красные брови…
— Простите, сэр, но я ничего не понимаю.
Вошел Джеймс Мелвилл. Он как всегда негодовал. Его одутловатое лицо было налито кровью.
— Какой стыд! Это вы в ответе за новое покушение! Оставить Чжана на свободе! Он же чуть не убил Джейн!
— Успокойтесь, господин Мелвилл, и прошу, расскажите, как все было, — велел Форбс тоном, не терпящим возражений.
— Чжан чуть не задушил Джейн. Она в ужасном состоянии.
— Давайте с самого начала, — попросил старший инспектор. — Где вы были, когда все случилось?
— А вам-то что?
— Отвечайте! — выйдя из себя, гаркнул Форбс.
Мелвилл угомонился и сел.
— Часов в семь вечера мы с Джейн сели обедать наедине. Она то и дело твердила о Чжане, говорила, это он убил ее сына. Я настаивал, чтобы она хоть немного поела, но она так ни к чему не притронулась.
— Вам прислуживал Чжан? — спросил сэр Айвори.
— Нет, конечно! Джейн потребовала, чтобы стол накрыла госпожа Барнетт, кухарка. Она боялась Чжана. Словно чувствовала, что может случиться.
— А после обеда?
— Я проводил Джейн в ее комнату и почти сразу же ушел. Она хотела побыть одна. Я спустился в гостиную и сел читать газеты. Они все пишут, что Брайана убил Чжан, а вы в Скотланд-Ярде…
Сэр Малькольм его прервал:
— Что произошло потом и в котором часу?
— Наверно, еще не было девяти…
— Сколько прошло времени после того, как вы оставили госпожу Уоллес одну в ее комнате?
— Около часа, думаю.
— Дальше.
— Ну так вот, стояла тишина, и тут вдруг послышался какой-то звук, прямо не знаю, как объяснить… После убийства Брайана мы все на нервах, понимаете?
— Что за звук?
— О, я только потом узнал, что это было. Чжан, когда убегал, после того как совершил новое злодеяние, должно быть, задел доспехи на лестничной площадке третьего этажа. Они зашатались и рухнули прямо на лестницу.
— А вы говорите «какой-то звук», — заметил Форбс. — Это же настоящий грохот, не так ли?
— Дверь в гостиную была закрыта. А толстые стены заглушают звуки.
— Бог с ними, со звуками, — проговорил сэр Айвори. — Что потом?
— Я пошел поглядеть, что это за шум, и тут увидел на ступеньке часть доспехов — шлем, он скатился вниз.
— Как в «Замке Тренте»… — обронил сэр Малькольм.
— Что вы сказали? — спросил Форбс.
— В начале романа Хораса Уоллеса, предка Брайана, во двор замка тоже падает шлем. Впрочем, не берите в голову. Это из литературы. А вы, Мелвилл, продолжайте.
— Так вот, поднимаюсь я, значит, на третий этаж и вдруг слышу — Джейн кричит, вернее, хрипит. Я прямо к ней — дверь в комнату открыта настежь. Джейн на кровати, постель вся скомкана. Джейн явно отбивалась, когда на нее напали. Почти в бессознательном состоянии она повторяла: «Чжан. Это Чжан». Потом она совсем лишилась чувств. Шею ей все еще стягивала веревка, которой Чжан пытался ее задушить. И тут я глянул на ее брови. Они были в ярко-красной краске. Кто-то раскрасил их словно в насмешку над моей бедной Джейн… Этого Чжана повесить мало!
— Разделяю ваши чувства, — с искренним возмущением сказал Форбс.
— А дальше? Что было дальше? — спросил сэр Айвори.
— Дальше? Сперва я развязал веревку, потом попробовал привести Джейн в чувство — спрыснул ей лицо одеколоном, но все без толку, тогда я кинулся вниз, на первый этаж, и позвонил доктору Стилу, семейному врачу, а после — в полицию.
— Дальше.
— Я побежал обратно к Джейн. Она все еще была без сознания. Потом тело у нее стало подрагивать. И тут она застонала. Это было ужасно. А через полчаса появился доктор Стил. Он и сейчас там, у ее постели.
— Тогда и мы пройдем туда, — решил сэр Айвори.
И следом за лейтенантом Финдли они втроем поднялись на третий этаж. Отдельные части доспехов по-прежнему валялись на ступенях лестницы. Войдя в комнату Джейн Уоллес, они заметили, что бедная женщина уже пришла в себя и теперь сидела в постели, опершись на подушки, которые врач заботливо подложил ей под спину. Красные брови придавали ее лицу скорее злой, а вовсе не шутовской вид, как можно было ожидать.
— Лейтенант, — сказал старший инспектор, — сейчас же снимите все отпечатки пальцев в спальне и ванной.
— Слушаюсь, сэр!
— Вам следовало это сделать сразу же по прибытии.
— К сожалению, сэр, одному мне было не управиться.
Сэр Малькольм наклонился к Джейн Уоллес и внимательно осмотрел ее лицо.
— Это губная помада. Лейтенант, обратите особое внимание на тюбики с губной помадой, когда будете искать отпечатки.
Потом он распустил у госпожи Уоллес воротник ночной рубашки, осмотрел ее шею и, повернувшись к доктору, сказал:
