Жорж Сименон - Приятельница мадам Мегрэ
— Сестра одного из моих инспекторов.
— Вот видите, вам все известно.
— Я хочу услышать, что скажете вы.
— По роду своей деятельности в газете — он там ведет раздел уголовной хроники — Бизар узнает о некоторых событиях раньше всех…
— Например, об убийствах.
— Если угодно. Он стал регулярно звонить мне.
— Чтобы вы могли пойти и предложить свои услуги?
— А вы — безжалостный победитель, господин Мегрэ.
— Продолжайте.
Он по-прежнему не сводил глаз с кассирши, не упуская из виду и Альфонси, чтобы быть уверенным, что тот не оставил своих дам.
— Меня известили, что полиция занялась переплетчиком с улицы Тюренн.
— Это было двадцать первого февраля, сразу после обеда.
— Совершенно точно. Я отправился туда и действительно начал разговор об экслибрисе, прежде чем заговорить о более насущных, я бы сказал, жгучих проблемах.
— То есть о печке.
— Вот и все. Я сказал Стёвельсу, что, если у него будут неприятности, я буду счастлив взять на себя его защиту. Все это вы знаете. И не столько ради себя я вызвал вас на этот разговор (надеюсь, совершенно частный), сколько ради своего клиента. В данный момент все, что причинит неприятности мне, ударит рикошетом по нему. Вот и все, господин Мегрэ. Вам решать. Меня уже завтра утром Коллегия адвокатов может отстранить от работы. Достаточно вам обратиться к старшине сословия адвокатов и сказать ему то, что вы знаете.
— Как долго вы оставались у переплетчика?
— Четверть часа, не больше.
— Вы видели его жену?
— Она, кажется, в какой-то момент на минуту показалась вверху на лестнице.
— Стёвельс вам в чем-нибудь открылся?
— Нет. Готов дать вам слово, что нет.
— И еще один вопрос, мэтр. С каких пор Альфонси на вас работает?
— Он на меня не работает. У него собственное сыскное агентство.
— В котором он сам и хозяин, и единственный служащий.
— Это меня не касается. Чтобы иметь шансы на успех, защищая клиента, я нуждаюсь в сведениях, которые сам достойным образом собрать не могу.
— Главное, вам необходимо было узнавать каждый день все, что узнаю я.
— Но ведь это честная игра, разве нет?
Раздался телефонный звонок, и кассирша сняла трубку:
— Минуточку. Не знаю. Сейчас спрошу.
Она собралась уже назвать имя официанту, и Мегрэ встал:
— Это меня?
— Как вас зовут?
— Мегрэ.
— Хотите пройти в кабину?
— Нет, это ни к чему. У меня минутный разговор.
Это был звонок от Лапуэнта, которого он так ждал.
Голос у малыша Лапуэнта от волнения дрожал.
— Это вы, господин комиссар? Он у меня!
— Где он был?
— У адвоката я ничего не нашел, и меня чуть было не застукала консьержка. Как вы и велели, я пошел на улицу Дуэ. Там все без конца входят и выходят. Это было легко. Дверь я открыл без всякого труда. Чемодан был под кроватью. Что мне теперь делать?
— А ты где?
— У табачного ларька на углу улицы Дуэ.
— Бери такси и отправляйся на Набережную. Там встретимся.
— Хорошо, патрон. Вы довольны?
Взволнованный и гордый, он позволил себе впервые произнести слово «патрон», не очень уверенно, правда…
— Ты хорошо поработал.
Адвокат с беспокойством наблюдал за Мегрэ. Комиссар вернулся на свое место и, с облегчением вздохнув, подозвал официанта.
— Еще одну кружку. И хорошо бы, пожалуй, принести рюмочку коньяка для месье.
— Но…
— Спокойно, малыш.
Услышав это словцо, адвокат вздрогнул.
— Видите ли, я не в Коллегию адвокатов обращусь по вашему поводу. Я пойду к прокурору Республики. И, возможно, завтра я попрошу у него два ордера на арест, один на ваше имя, а другой — на имя вашего приятеля Альфонси.
— Вы шутите?
— На сколько тянет сокрытие улики в деле об убийстве? Надо заглянуть в уголовный кодекс. Я еще подумаю. Счет я вам оставлю?
И, уже стоя, он тихо и доверительно добавил, склонившись к уху Лиотара:
— Чемодан у меня.
Глава 9
Дьеппская фотография
В первый раз Мегрэ позвонил к следователю около половины десятого и спросил у секретаря:
— Не может ли господин Доссен принять меня?
— А вот и он сам.
— Есть новости? — спросил Доссен. — Я хочу сказать, кроме тех, что в утренних газетах?
Он был очень возбужден. Пресса рассказывала о том, как был обнаружен автомобиль и труп старухи в Ланьи.
— Да. Сейчас приду и расскажу.
Однако с этой минуты стоило комиссару сделать шаг к двери, как что-нибудь тут же задерживало его — то телефонный звонок, то приход кого-то из инспекторов с донесением. Доссен позвонил сам и вежливо спросил у Люка:
— Комиссар все еще у себя?
— Да. Хотите, я позову его?
— Нет. Он наверняка занят. И непременно поднимется ко мне через минуту.
В четверть одиннадцатого он решился наконец попросить Мегрэ к телефону.
— Простите, что беспокою. Представляю себе, как вы заняты. Но на одиннадцать я вызвал Франса Стёвельса и не хотел бы начинать допрос, не повидав вас.
— Вы не будете возражать, если допрос превратится в очную ставку?
— С кем?
— С его женой, вероятно. Если позволите, я на всякий случай послал за ней одного из инспекторов.
— Вы хотите провести очную ставку по всем правилам?
— Это не обязательно.
Господин Доссен прождал еще добрых десять минут, лениво просматривая документы. Наконец в дверь постучали, он чуть было не кинулся навстречу и на пороге увидел Мегрэ с чемоданом в руке.
— Вы уезжаете?
По улыбке комиссара он догадался, в чем дело, и прошептал, не веря своим глазам:
— Чемодан?
— И уверяю вас, очень тяжелый.
— Так, значит, мы были правы?
У него как гора с плеч свалилась. Кампания, которую устроил Лиотар, изрядно помотала ему нервы, ведь это он, в конечном счете, взял на себя ответственность за арест Стёвельса.
— Так он виновен?
— Настолько, что его несколько лет никто не увидит.
Со вчерашнего вечера Мегрэ знал, что хранилось в чемодане, но снова и снова перебирал его содержимое, как ребенок, радостно раскладывающий рождественские подарки.
Коричневый чемодан с перевязанной ручкой был так тяжел, потому что в нем лежали металлические штуковины, похожие на штампы переплетчика.
Как оказалось, это были печати самых разных государств, по преимуществу Соединенных Штатов и всех республик Латинской Америки.
Были там и резиновые штампы-печати, которыми пользуются в мэриях и других государственных учреждениях, все это было разложено так же тщательно, как образчики продукции в чемодане коммивояжера.
