Агата Кристи - Пропавшая весной (Вдали весной)
— Рагу получилось на славу. Успокойся. Я ничего не сказала тебе, потому что блюдо было очень вкусное.
— Да, мэм, я так и поняла, потому что вы съели все, до последней крошки. А мне ничего даже не сказали. Даже не похвалили!
— Подумай сама, что за чушь ты несешь! — повысила голос Джоанна. Разговор с занудливой кухаркой начинал ее раздражать. — В конце концов, я наняла тебя именно для того, чтобы ты готовила мне вкусные блюда! Причем наняла за очень хорошее жалование…
— Да, мэм, жалование очень хорошее. Грех жаловаться на ваше жалование…
— …поэтому ты и сама должна понимать, что ты очень хороший повар. Если же мне что‑нибудь не нравится, я обязательно тебе указываю. Разве не так?
— Действительно, это так, мэм.
— Получается, что тебя не устраивает такое положение дел?
— Нет, мэм, это не так. Но я думаю, что нам лучше прекратить этот разговор, а что касается меня, то я доработаю до конца месяца и уйду от вас…
Да, со слугами всегда бывали неприятности, подумала Джоанна. Они порой становятся такие чувствительные, такие ранимые! Черт бы их побрал! Впрочем, кого‑кого, а уж Родни они просто обожали. Но не потому, что он с особенной душевностью относился к ним. Просто они все женщины, а он мужчина. Да, для Родни они готовы расшибиться в лепешку! И он тоже частенько влезал в их дела, которыми интересоваться хозяевам приличного дома просто не принято. Сколько раз она делала ему замечание: "Родни, ты портишь слуг таким отношением!"
Однажды дошло даже до смешного. Родни ни с того ни с сего вдруг заявил ей:
— Ты напрасно придираешься к Эдне. Она сегодня не в настроении, потому что ее парень ушел к другой девушке, и это выбило Эдну из колеи. Потому она и забыла посолить салат. У нее сегодня все просто валится из рук, и она все забывает.
— А ты‑то откуда это знаешь, Родни? — подозрительно спросила она.
— Она все рассказала мне сегодня утром.
— Интересно! — в изумлении протянула Джоанна. — С чего это она решила поделиться с тобой своими сердечными делами?
— Я сам спросил ее, что у нее стряслось. Я заметил, что у девушки красные глаза, как будто она плакала всю ночь.
Да, подумала Джоанна, Родни всегда был очень добрым и отзывчивым человеком. Однажды она сказала ему:
— Ты так долго проработал адвокатом, Родни. Тебе, наверное, порядком надоела вся эта человеческая суета и неразбериха?
— Да, любой другой на моем месте считал бы именно так, — задумчиво ответил Родни. — Но лично я отношусь к человеческой, как ты говоришь, "суете" по‑иному. Я полагаю, деревенские адвокаты видят гораздо больше неприглядных сторон в человеческих отношениях, чем кто‑либо другой, не считая, разумеется, докторов. Но все эти неприглядные картины лишь сильнее возбуждают во мне жалость к человеческому существу, ранимому, легко поддающемуся страху, алчности или злобе, которое, тем не менее, неожиданно бывает иногда жертвенным и храбрым. И это, поверь мне, есть высшая награда для адвоката — вдруг увидеть в человеке лучшие стороны его природы. И тогда он кажется тебе очень симпатичным.
На языке у Джоанны вертелись каверзные слова: "Награда? Что ты имеешь в виду?" Но она почему‑то удержалась и ничего не сказала. Лучше ничего не говорить, подумала она. Да, лучше ничего не говорить.
Но иногда она расстраивалась, видя, во что выливается присущая Родни любовь к людям.
Например, та история с закладной Ходдесдона.
Она услышала про закладную вовсе не от Родни, а от жены племянника мистера Ходдесдона, глупой болтливой женщины. В тот день Джоанна вернулась домой крайне расстроенная.
— Это правда, что ты отдал в ссуду деньги из своего личного капитала? — спросила она у Родни.
Муж с досадой посмотрел на нее.
— Кто тебе сказал?
Она рассказала ему, от кого услышала эту новость.
— Неужели этот дрянной старикашка не мог взять ссуду обычным порядком? — с негодованием спросила она.
— Понимаешь, Джоанна, осторожность не всегда предпочтительна с деловой точки зрения. В наши дни очень трудно получить ссуду под закладную на землевладение.
— Тогда зачем ты дал деньги под эту закладную, ответь мне ради Бога! — воскликнула Джоанна.
— Думаю, я поступил правильно, — с жаром ответил Родни. — Ходдесдон, конечно, очень хороший фермер. Но ему помешал недостаток средств да один за другим, два неурожайных года.
— И все‑таки факт, что сейчас у него очень плохи дела и ему срочно нужны деньги. Я в самом деле считаю, что ты заключил весьма невыгодную сделку, Родни.
И тут совершенно неожиданно Родни потерял терпение.
Да понимает ли она абсолютно очевидную вещь, резко спросил, почти выкрикнул он, что сейчас почти все фермеры в стране находятся в бедственном положении? Да понимает ли она, какие препятствия ставит, какие трудности приносит фермерскому бизнесу близорукая аграрная политика правительства? Родни стоял перед женой, изливая на нее поток подробнейших сведений о сельскохозяйственной позиции Англии, переходя от общей картины к горячему, сочувственному описанию бед и невзгод, постигших старину Ходдесдона.
— Такое может случиться с каждым, пойми, Джоанна! Ты не представляешь себе, как упорно он трудился, как разумно он вел хозяйство! Со мной могло случиться то же самое, будь я на его месте. Ему с самого начала не хватало капитала, да и теперь он нуждается в средствах. Но, как бы то ни было, и что бы я тебе ни говорил, это не твое дело, Джоанна. Ведь я не вмешиваюсь в твои дела, не мешаю тебе управлять домом и воспитывать детей. Это твои дела. А ссуды и закладные — мои дела.
Джоанна была уязвлена — уязвлена в самое сердце. Он ей такого наговорил! Да еще таким тоном! Нет, на Родни это не похоже. Возмущение горело у нее в груди. Она чувствовала, что еще немного — и разгорится настоящая семейная свара.
И все это из‑за старого недотепы Ходдесдона, который не может толком управиться со своей фермой! Родни просто околдован этим глупым стариком. Чуть ли не каждое воскресенье он проводил на ферме у Ходдесдона и возвращался, переполненный новыми сведениями о правильном содержании скота, о породах и о прочих совершенно неинтересных нормальному человеку предметах.
Мало того, Родни взял привычку терзать беседами на все эти темы и своих гостей!
Джоанна вспомнила как однажды в воскресенье, когда они всей компанией собрались в парке у теннисных кортов, Джоанна заметила Родни и миссис Шерстон, которые сидели рядом на парковой скамейке, и Родни с увлечением что‑то рассказывал ей, и все говорил, говорил, размахивая руками. Он говорил так долго и с таким увлечением, что Джоанне стало интересно, что же такое может заинтересовать миссис Шерстон? Она поднялась и приблизилась к ним. Родни в самом деле так увлекся, что не заметил, как она подошла. Да и Лесли Шерстон слушала его с таким глубоким вниманием, с таким напряженным интересом, что ничего не замечала вокруг.
