Агата Кристи - Убийство в доме викария
— Надеюсь, вам и не придется, — сказал я. — По закону вероятностей, это вряд ли повторится.
— Мне законы ни к чему. Это он был мировым судьей. Сколько хороших людей засадил за решетку только за то, что они несчастного кролика словят себе на обед, не то что он, со своими фазанами и прочей дичью, — стреляет потехи ради! Мало того, не успели его похоронить, как эта его дочка заявляется сюда и говорит, что я не умею свою работу справлять!
— Вы хотите сказать, что мисс Протеро была здесь?
— Была! Прихожу из «Голубого Кабана» и вижу — здесь. В кабинете вашем. И говорит: «Оу! — так она говорит. — Я ищу мой маленький желтенький беретик и шляпку такую, желтую. Я вчера ее тут позабыла».
— «Вот что, — я ей говорю, — никакой такой шляпки я в глаза не видала. Ее тут не было, когда я убиралась утром в четверг», — говорю, — а она опять: «Оу, — говорит, — я полагаю, что вы ее не заметили. Вы ведь тут на скорую руку убираете, верно?» И — этими словами проводит пальчиком по каминной доске и сует его себе под нос. Как будто у меня было время снимать все безделушки, а потом ставить обратно — это в то самое утро, а полиция отперла кабинет только к ночи. «Раз хозяин с хозяйкой мною довольны, тут и говорить больше не о чем, мисс», — говорю. А она как засмеется — и вышла с такими словами: «Оу! А вы уверены, что они довольны?»
— Теперь понятно, — сказал я.
— Вот видите! Разве я бесчувственная какая? Да я, честное слово, готова себе пальцы до кости стереть, только бы вы с хозяйкой были довольны. А когда она задумает приготовить какое-нибудь новомодное блюдо, я всегда стараюсь ей угодить.
— Я знаю, вы стараетесь, — успокоил ее я.
— Но она, видно, что-то слышала, а то бы не стала такие слова говорить. А если я вам не угодила, уж лучше мне уйти. Вовсе не потому, что я ей верю, этой мисс Протеро. В Усадьбе ее не очень-то любят, скажу я вам. Чтобы сказать «пожалуйста» или «спасибо» — это нет, а вещи направо-налево раскидывать — это сколько угодно. Не стала бы я и внимания обращать на эту мисс Летицию Протеро, а вот мистер Деннис по ней сохнет. Это она умеет — обвести молодого джентльмена вокруг пальца, она такая.
Увлекшись своими обличениями, Мэри выковыривала глазки из картофеля так энергично, что они летали по кухне, стуча, как частый град. В эту минуту один из них попал мне прямо в глаз, и это вызвало небольшую паузу.
— Вам не кажется, — сказал я, прижимая платок к глазу, — что вы слишком близко к сердцу принимаете совсем безобидные слова? Видите ли, Мэри, хозяйка будет очень огорчена, если вы от нас уйдете.
— Против хозяйки я ничего не имею, и против вас тоже, сэр, если уж на то пошло.
— Ну вот, и хорошо. Сознайтесь, что вы вспылили из-за пустяков, а?
Мэри зашмыгала носом.
— Я была прямо сама не своя после следствия и всего прочего. Не бесчувственная я, на самом деле. Но хозяйку обижать я не стану.
— Значит, все в порядке, — сказал я.
Я вышел из кухни. Гризельда и Деннис поджидали меня в холле.
— Ну как? — воскликнула Гризельда.
— Она остается, — сказал я со вздохом.
— Лен, — сказала моя жена, — ты такой умница!
Я в душе никак не мог с ней согласиться. Разве умные люди так поступают… Я твердо уверен, что на всем белом свете не сыщешь служанки хуже Мэри. Я прекрасно понимал, что любая перемена была бы переменой к лучшему.
Но мне было приятно порадовать Гризельду. Я подробно изложил обстоятельства, разобидевшие Мэри.
— Похоже на Летицию, — сказал Деннис. — Она и не могла оставить свой желтый беретик здесь в среду. Она в нем пришла на теннис в четверг.
— Мне это кажется вполне вероятным, — заметил я.
— Никогда не помнит, куда она что бросила, — сказал Деннис с совершенно необоснованной, на мой взгляд, нежностью, словно тут было чем гордиться. — Теряет с дюжину вещей каждый день.
— Необычайно привлекательная черта, — произнес я.
Но Деннис не заметил никакого сарказма.
— Да, она очень привлекательна, — сказал он, глубоко вздохнув. — Ей все время делают предложения, она сама мне сказала.
— Если это происходит здесь, предложения незаконные — у нас нет ни одного неженатого мужчины, — сказал я.
— А доктор Стоун? — сказала Гризельда, глаза у нее так и искрились лукавством.
— Верно — он приглашал ее позавчера посмотреть на раскопки, — сказал я.
— Как же иначе? — сказала Гризельда. — Она очень привлекательная, Лен. Даже лысые археологи это чувствуют.
— Громадный сексапил, — изрек Деннис с видом знатока.
Однако Лоуренс Реддинг оказался неподвластен очарованию Летиции. Гризельда и тут нашла объяснение и с уверенностью в своей правоте изложила его нам.
— У Лоуренса у самого С.А. — хоть отравляй. Таким людям обычно нравятся — как бы это сказать — квакерши, понимаете? Замкнутые, скромницы. Таких женщин все почему-то считают холодными. Мне кажется, единственная женщина, которая могла пленить и удержать Лоуренса, — это Анна Протеро. Я уверена, что они никогда друг другу не наскучат. И все-таки, он сделал одну глупость, по-моему. Понимаете — он как-то воспользовался чувствами Летиции. Не думаю, чтобы он догадывался о них — ему это и в голову не пришло, он иногда проявляет скромность, но я чувствую, что она в него влюблена.
— Она терпеть его не может, — с непререкаемым апломбом заявил Деннис. — Сама мне сказала.
Никогда не слышал такого сочувственного молчания, каким Гризельда ответила на эти слова.
Я пошел к себе в кабинет. Я до сих пор чувствовал в нем какое-то леденящее дыхание. Необходимо было преодолеть это ощущение. Я знал, что стоит мне уступить этому чувству, и я никогда в жизни не смогу пользоваться кабинетом. Погруженный в раздумье, я медленно подошел к письменному столу. Вот здесь сидел Протеро — румяный, энергичный, самодовольный — и вот здесь, в короткий миг, его поразили насмерть. Преступник стоял вот здесь, на том месте, где сейчас стою я.
Итак, Протеро больше нет…
Вот и перо, которое он держал в руке.
На полу темноватое пятно: ковер отослали в чистку, но кровь пропитала доски пола.
Меня пробрала дрожь.
— Нет, не могу оставаться в этой комнате, — сказал я вслух. — Не могу здесь быть.
Вдруг мне в глаза бросилось что-то, ярко-голубое пятнышко, не больше. Я наклонился. Под столом лежала небольшая вещица. Я ее поднял.
Я стоял неподвижно, не сводя глаз с вещицы, которую держал на ладони. Вошла Гризельда.
— Забыла тебе сказать, Лен. Мисс Марпл приглашает нас зайти сегодня вечером, после обеда. Поразвлечь племянника. Она опасается, что ему тут скучно. Я обещала, что мы придем.
— Прекрасно, милая.
— Что это ты рассматриваешь?
— Ничего.
Я сжал пальцы в кулак, посмотрел на жену и сказал:
— Если ты не сумеешь развеселить мистера Рэймонда Уэста, значит, ему угодить невозможно.
Моя жена сказала: «Как тебе не стыдно, Лен», и покраснела.
Она ушла, и я снова разжал пальцы.
У меня на ладони лежала сережка с голубой бирюзой, окруженной мелким жемчугом.
Драгоценность была необычная, довольно заметная, и я помнил совершенно точно, где видел ее в последний раз.
Глава 21
Не стану утверждать, что когда-либо испытывал особую приязнь к мистеру Раймонду Уэсту. Я знаю, что его считают прекрасным прозаиком, а стихи принесли ему широкую известность. У него в стихах нет ни одной заглавной буквы; как я понимаю, это основной признак авангардизма. Все его романы о пренеприятных людях, влачащих неимоверно жалкое существование.
Он по-своему, несколько покровительственно, любит «тетю Джейн», которую часто прямо в глаза зовет «Пережиток».
Она слушает его разглагольствования с весьма лестным вниманием, и, хотя у нее в глазах иногда мелькает насмешливый огонек, я уверен, что он никогда этого не замечает.
С решительностью, которая могла бы польстить самолюбию, он обратил все свое внимание на Гризельду. Они обсудили современные пьесы, потом заговорили о современных вкусах в декоративном искусстве. Хотя Гризельда притворно посмеивается над Рэймондом Уэстом, мне кажется, что она поддается чарам его красноречия.
Я беседовал с мисс Марпл (о чем-то совсем скучном), и до меня не один раз доносилась фраза: «Вы похоронили себя в этой глуши».
Наконец этот рефрен начал действовать мне на нервы. Внезапно у меня вырвалось:
— Вы считаете, что мы здесь живем на краю света?
Рэймонд Уэст взмахнул рукой с зажатой в пальцах сигаретой.
— Я считаю Сент Мэри Мид, — многозначительно отчеканил он, — лужей со стоячей водой.
Он взглянул на всех вызывающе, ожидая возражений, но никто не возмутился; мне кажется, это его разочаровало.
— Сравнение не очень удачное, милый Рэймонд, — живо отозвалась мисс Марпл. — Мне кажется, если посмотреть в микроскоп на каплю воды из стоячей лужи, жизнь там так и кипит.
— Конечно, там кишит всякая мелочь, — сказал литератор.
