Агата Кристи - Большая четверка
– Вполне вероятно, вполне вероятно, – озабоченным тоном пробормотал Пуаро. – А как насчет пищи? Вы принимаете необходимые меры предосторожности?
– Я делаю все, что могу. Но, конечно, иной раз миссис Темплтон сама подает ему обед, и еще у меня же есть выходные дни.
– Да, верно. И ваши подозрения недостаточно тверды, чтобы вы могли обратиться в полицию?
На лице сиделки отразился ужас, едва она услышала слова Пуаро.
– О! Нет… Но я вот что сделала, мсье Пуаро. У мистера Темплтона был недавно особо сильный приступ после того, как он съел суп. Я собрала со дна тарелки остатки в пузырек и, когда сегодня мне дали выходной, чтобы я могла навестить больную матушку, забрала его с собой. Мистер Темплтон с утра неплохо себя чувствовал.
Она достала из сумки маленький флакон с темной жидкостью и подала его Пуаро.
– Блестяще, мадемуазель. Мы немедленно отправим это на анализ. Если вы вернетесь сюда, ну скажем, через час, я смогу сообщить вам, обоснованны ли ваши подозрения.
Узнав у посетительницы, как ее зовут и в каком медицинском учреждении она училась, Пуаро отпустил сиделку. Затем написал записку и, приложив ее к бутылочке, вызвал прислугу, чтобы отправить все в лабораторию. Пока мы ожидали результатов, Пуаро развлекался тем, что, к немалому моему удивлению, взялся за проверку личности медицинской сестры.
– Да-да, друг мой, – пояснил он, обращаясь ко мне. – Я должен быть осторожен. Не забывайте, что Большая Четверка идет по нашему следу.
Однако вскоре он убедился в том, что сиделка по имени Мейбл Палмер действительно направлена в дом Темплтона Ларкской общиной по запросу супруги больного.
– Пока что все в порядке, – сказал Пуаро, подмигнув мне. – А вот и сиделка Палмер возвращается, а заодно и результаты из лаборатории несут.
Действительно, они прибыли одновременно.
И медсестра, и я с нетерпением ждали, пока Пуаро прочитает отчет лаборатории.
– Там есть мышьяк? – едва слышно спросила сиделка.
Пуаро покачал головой, складывая лист бумаги.
– Нет.
Мы оба были невероятно удивлены.
– Мышьяка там нет, – продолжил Пуаро. – Но там есть сурьма. И по этому поводу мы немедленно отправляемся в Хертфордшир. Молите бога, чтобы мы успели.
Было решено, что проще всего будет, если Пуаро представится как детектив, кем он в действительности и являлся, а поводом для его посещения и расспросов миссис Темплтон станет некая служанка, недавно работавшая в доме и уволенная; имя девушки сообщила нам сиделка Палмер. Якобы ту девицу подозревают в краже драгоценностей по прежнему месту службы.
Было уже довольно поздно, когда мы прибыли в Элмстед (так называлось поместье). Мы подождали минут двадцать после того, как сиделка вошла, чтобы не возникло лишних вопросов по поводу нашего одновременного появления.
Миссис Темплтон, высокая, смуглая женщина, с беспокойным взглядом и манерными движениями, согласилась принять нас. Я заметил, что, когда Пуаро сообщил о роде своих занятий, она как-то резко, с шипением, вдохнула, как будто ее это поразило, но с готовностью ответила на все его вопросы об уволенной горничной. А затем, чтобы испытать леди, Пуаро принялся рассказывать длинную историю о случае с отравлением, который ему якобы довелось недавно расследовать. В истории фигурировала неверная жена. Глаза Пуаро во время рассказа не отрывались от лица миссис Темплтон, и ей, как она ни старалась, не удалось скрыть все нарастающее волнение. Внезапно она что-то пробормотала и поспешила вон из комнаты.
Но мы недолго оставались одни. Почти сразу в гостиную вошел коренастый человек с короткими рыжими усами и в пенсне.
– Доктор Тревес, – представился он. – Миссис Темплтон попросила меня принести за нее извинения. Она, знаете ли, не слишком хорошо себя чувствует. Волнение за мужа и прочее в этом роде. Я предписал ей бром и постель. Но она надеется, что вы останетесь разделить с нами скромную трапезу, а я постараюсь уговорить вас. Мы здесь слыхали о вас, мсье Пуаро, и мы надеемся воспользоваться случаем и получить удовольствие от вашего визита. А, вот и Микки!
В гостиную, волоча ноги, вошел молодой человек. У него было необычайно круглое лицо и высоко поднятые брови, придающие ему глупый вид – как будто он постоянно пребывал в удивлении. Он неловко ухмылялся, когда мы пожимали друг другу руки. Это, понятно, был приемный сын хозяйки.
Вскоре мы направились в столовую. Доктор Тревес вышел ненадолго – чтобы откупорить какое-то вино, я думаю, – и неожиданно физиономия юноши поразительным образом изменилась. Он наклонился вперед, таращась на Пуаро.
– Вы приехали из-за отца, – заявил он, кивая головой, – уж я-то знаю. Я знаю многое, но никто об этом не догадывается. Матушка будет счастлива, когда отец умрет и она сможет выйти замуж за доктора Тревеса. Вы знаете, она мне не родная мать. Я ее не люблю. Она хочет, чтобы отец умер.
Сцена вышла чудовищная. К счастью, прежде чем Пуаро успел хоть что-то произнести, доктор вернулся, и мы принялись беседовать о разных вещах.
А потом вдруг Пуаро с глухим стоном откинулся на спинку стула. Его лицо исказилось от боли.
– Боже мой, сэр, что с вами? – воскликнул доктор.
– Спазм. Я к ним привык. Нет-нет, мне не требуется ваша помощь, доктор. Если можно, я бы прилег на минутку-другую где-нибудь наверху.
Его просьба была немедленно удовлетворена, и я проводил своего друга наверх, где он, испуская громкие стоны, повалился на кровать.
В первые минуты я и вправду решил, что ему плохо, но быстро сообразил, что Пуаро – как это уже случалось – разыгрывает комедию и что ему просто нужно остаться одному наверху, поблизости от спальни больного хозяина дома.
Поэтому я оказался вполне готов к тому, что, как только мы с Пуаро остались наедине, он вскочил на ноги.
– Быстрее, Гастингс, в окно! Там снаружи плющ. Мы можем выбраться, пока нас не заподозрили.
– Выбраться?
– Да, мы должны немедленно бежать из этого дома! Вы обратили на него внимание за обедом?
– На доктора?
– Нет, на молодого Темплтона! Он играл с кусочком хлеба. Помните, что рассказала нам Флосси Монро незадолго до смерти? Этот ее Клод Даррел имел привычку постукивать кусочком хлеба по столу, собирая на него крошки. Гастингс, это заговор, и этот юноша, который выглядит полным глупцом, – наш заклятый враг Номер Четвертый! Скорее!
Я не стал тратить время на споры. Пусть все это выглядело слишком невероятным, все равно лучше было не медлить. Мы как можно более тихо и осторожно спустились вниз, цепляясь за стебли плюща, и прямиком помчались к городку и железнодорожной станции. Мы как раз успели на последний поезд в 8.34, который прибывал в Лондон около одиннадцати вечера.
– Заговор, – задумчиво сказал Пуаро. – Кто в него вовлечен, хотел бы я знать? Я подозреваю, что все семейство Темплтон состоит на службе у Большой Четверки. Неужели они намеревались просто заманить нас в ловушку и прихлопнуть? Или тут что-то посложнее? Может быть, они собирались играть комедию, чтобы поддерживать мой интерес какое-то время, а сами пока… что? Что им нужно было сделать? Хотел бы я знать…
Всю дорогу он пребывал в глубокой задумчивости.
Когда мы добрались до нашей квартиры, он остановил меня у двери гостиной.
– Внимание, Гастингс! Что-то мне это подозрительно… Позвольте, я войду первым.
Он так и сделал и, к моему недоумению, не стал нажимать на электрический выключатель пальцем, а использовал для этого старую галошу. Затем он обошел гостиную, как настороженный кот, внимательно всматриваясь, ни к чему не прикасаясь, явно ожидая подвоха. Я некоторое время наблюдал за ним, послушно стоя на пороге.
– Но все же в порядке, Пуаро, – сказал я наконец, потеряв терпение.
– Похоже на то, друг мой, похоже. Но следует убедиться.
– Вздор, – буркнул я. – Я разожгу камин в любом случае и закурю трубку. А, наконец-то я вас поймал! Спички последним брали вы и не вернули их в держатель, как обычно! А меня за это постоянно ругаете!
Я протянул руку к спичкам. Я еще слышал предостерегающий крик Пуаро… увидел, как он метнулся ко мне… моя рука коснулась спичечного коробка…
Затем – вспышка голубого огня… рвущий уши грохот… и темнота.
Я очнулся и увидел знакомое лицо нашего старого друга, доктора Риджвэя, склонившегося надо мной. Выражение кратковременной радости скользнуло в его глазах.
– Лежите, не двигайтесь, – мягко сказал он. – С вами все в порядке. Это был взрыв.
– А Пуаро? – пробормотал я с трудом.
– Вы у меня дома. Все в порядке.
– Пуаро? – повторил я. – Что с Пуаро?
Он понял, что мне необходимо все знать, и дальнейшее увиливание от ответа пользы не принесет.
– Вы каким-то чудом уцелели, но Пуаро… нет.
С моих губ сорвался яростный крик:
– Но он не умер? Не умер?!
Риджвэй склонил голову, его лицо исказилось страданием.
С энергией отчаяния я оттолкнулся от постели и сел.
