Эрл Гарднер - Дело о стройной тени
— Она как-то объяснила вторую покупку?
— Сказала, что ей надо оттуда что-то вырезать.
— Спасибо, — сказал Гамильтон Бергер и с победным видом повернулся в Перри Мейсону: — Теперь спрашивайте вы, господин адвокат.
— У меня нет вопросов, — ответил Мейсон.
— Вызывается Люсиль Рэнкин, — объявил Гамильтон Бергер.
Люсиль Рэнкин привели к присяге.
— Видели ли вы когда-нибудь обвиняемую? — спросил Бергер.
— Да.
— Где?
— В магазинчике, где я работаю.
— Когда?
— Во вторник, третьего числа.
— В какое время?
— Примерно без пятнадцати девять.
— У вас были какие-то контакты с обвиняемой?
— Да.
— Какие именно?
— Я продала ей ножницы.
— Вы о чем-нибудь говорили?
— Она сказала, что ей нужны маленькие ножницы, которыми удобно делать вырезки из газет. Левой рукой она прижимала к себе свернутые газеты.
— Защита может задавать вопросы, — сказал Бергер.
— У меня нет вопросов, — вежливо ответил Мейсон.
— Обвинение закончило выступление, — с триумфом в голосе объявил Гамильтон Бергер.
Мейсон встал и посмотрел на часы.
— Высокий Суд, — начал он, — довольно необычно, что дело об убийстве рассматривается столь поспешно. Защита несколько растеряна. Я бы попросил отложить дело до двух часов, чтобы я мог посовещаться со своей подзащитной.
Судья Сеймур покачал головой:
— Мы стараемся уложиться в расписание, мистер Мейсон. Признаю, что для столь серьезного дела такая поспешность необычна, но у нас есть еще целый час. Сейчас наступает время утреннего перерыва, и вместо обычных десяти он будет длиться двадцать минут, чтобы вы успели посовещаться с подзащитной. — Судья встал и сказал: — Суд объявляет перерыв на двадцать минут. В это время господа присяжные заседатели не должны ни обсуждать данное дело, ни позволять другим делать это в их присутствии, ни выражать какие-либо мнения.
Судья Сеймур встал и вышел из зала.
Когда публика покинула зал судебного заседания, Мейсон повернулся к Дженис Вайнрайт и спросил шепотом:
— Ну, Дженис, что скажете?
— Мистер Мейсон, — ответила она, — они говорят об этом, как о чем-то ужасном, а это было просто обычное поручение мистера Тейлмана. Мистер Тейлман попросил купить утренние газеты. Он сказал, что хочет вырезать оттуда кое-что о земельных участках, и попросил принести ему ножницы. Мне пришлось пойти купить их, потому что те, что были в конторе, я сломала за несколько дней до этого.
— Что было дальше?
— Когда я вернулась, он попросил спуститься и купить еще две газеты.
— Что стало с этими газетами?
— Не знаю. В корзину для бумаг он их не бросил, это точно. Но обычно он и не бросал газеты в корзину, а складывал в шкаф, Когда набиралась большая стопка, уборщица их выносила. Иногда мистер Тейлман искал в старой газете какое-нибудь объявление о продаже недвижимости. Но, сделав вырезки, обычно выбрасывал газету в корзину, а в этот раз не выбросил.
— Дженис, — сказал Мейсон, — вам придется давать показания. Вы должны понять, что все косвенные улики против вас. Конечно, у вас есть объяснения всему: Тейлман сказал это, Тейлман велел сделать то, я следовала инструкциям мистера Тейлмана. Тейлман мертв. Вы понимаете, что сделает с вами обвинение, когда вы начнете давать показания. Они станут утверждать, что вы сфабриковали эту версию, потому что Тейлман мертв и не может вам возразить. Все зависит от впечатления, которое вы произведете на присяжных. Вы не можете позволить себе потерять выдержку, впасть в истерику. Вы должны мужественно принимать все удары. Вы понимаете?
— Да.
— Вы сможете?
— Мистер Мейсон, я боюсь… боюсь, что не смогу.
— Я тоже этого боюсь, — мрачно произнес Мейсон. — Ну хорошо, Дженис, у вас еще есть пятнадцать минут, чтобы подумать и успокоиться. До сих пор парадом командовал я. Теперь ваша очередь. Соберитесь с мыслями.
Мейсон отошел к Полу Дрейку и Делле Стрит.
— Да, Перри, дела, бывало, шли и лучше, — сказал Дрейк. — Действительно, настоящая бомба.
— Она сказала, что покупала газеты для мистера Тейлмана, — отозвался Мейсон.
— Это очень удобно, он же не может ей возразить, — сухо ответил Дрейк. — Я думаю, что твоя клиентка лжет.
— Знаешь, Пол, за время своей адвокатской практики я усвоил одну истину раз и навсегда: защитник может скептически относиться и словам подзащитного только до тех пор, пока не начался Суд. После этого — никаких сомнений. Он должен встать перед присяжными и показать, что верит каждому слову своего подзащитного.
— Я знаю, — сочувственно согласился Дрели, — но это была настоящая бомба.
— Давай проанализируем, — перебил его Перри. — Что может за всем этим стоять?
— Это вполне может означать, — ответил Дрейк, — что твоя клиентка спустилась вниз, купила газеты, вернулась и наклеила послание А. Б. Видала на бумагу. Потом еще раз вышла на улицу, купила еще две газеты и смастерила второе послание, которое отправила Тейлману на домашний адрес.
— Пусть так, но почему она это сделала?
— Чтобы быть уверенной, что он его получит.
— Тейлман был в конторе. Ей надо было всего-навсего положить письмо со всей остальной почтой.
— Может, она хотела, чтобы об этом узнала его жена?
— С другой стороны, — размышлял Мейсон, — предположим, что Тейлман намеревался исчезнуть и хотел прихватить с собой как можно больше наличных. Он хотел оставить письмо с угрозами, чтобы о нем обязательно узнали. Он надеялся, что Дженис Вайнрайт заглянет в корзину для мусора и найдет письмо, но не был в этом уверен. Поэтому он кладет еще одно письмо во внутренний карман пиджака, приходит домой и переодевается, зная, что жена имеет привычку рыться у него в карманах.
— Знаешь, Перри, — сказал Дрейк, — твоя клиентка — прелестная девушка. Если она сумеет хорошо подать свою версию, а ты убедишь присяжных, голоса могут разделиться.
Мейсон неожиданно весь напрягся. Делла Стрит, хорошо знавшая каждое его настроение, внимательно посмотрела на него:
— Что случилось, шеф?
— Все очень просто, а я чуть не проглядел! — щелкнул пальцами Мейсон. — Если письмо было склеено из газетных вырезок, его смастерил либо Тейлман, либо Дженис Вайнрайт. В любом случае оно не могло прийти по почте, а значит, письмо от А. Б. Видала — я имею в виду конверт с адресом — просто уловка.
— Но Дженис сказала, что конверт пришел по почте… Оно должно было быть в конверте, — возразила Делла.
— Оно не могло там быть, — сказал Мейсон.
— Боюсь, это как раз один из моментов, к которым прицепится обвинение, — заметил Дрейк. — Ты же видишь, что они делают. Гамильтон Бергер специально явился, чтобы самолично допросить твою клиентку, свести на нет ее версию.
