Дэвид Дэвис - Шерлок Холмс и хентзосское дело
Холмс ободряюще положил Тарленхайму руку на плечо.
— Соберитесь, Тарленхайм. Следующие сорок восемь часов станут ключевыми в поисках ответов на ваши вопросы, и нам понадобятся все ваши силы.
Вторую ночь подряд нам удавалось поспать всего лишь несколько часов, да и этот сон для меня был беспокойным. Разум мой был переполнен мыслями, надеждами и страхами, поэтому, как я ни старался, сон ко мне не шёл. Казалось, я только закрыл глаза, и Холмс уже будит меня, чтобы успеть на похороны короля.
Рассвет был холодным. Туман укрывал землю, а в воздухе висела холодная морось, — должно быть, природа создавала канву, подходящую грустному событию. Мы собрались в маленьком закрытом садике на территории дворца. Проводить короля в последний путь пришло шестеро: королева, бледная, почти прозрачная в призрачном свете, доктор, что находился рядом с королём в последний час его болезни, архиепископ Стрельсо, который вёл церемонию, Фриц фон Тарленхайм, Шерлок Холмс и я.
В яму опустили простой гроб. Королева бросила на крышку алую розу.
— Если бы только, Рудольф… если бы… — выдохнула она, обращаясь больше к своим мыслям, чем к нам. Её глаза были сухими, но в них отражалось невыразимое горе.
Над нами ощутимо нависла обречённость, куда более мрачная, чем чувство утраты, присущее любым похоронам. Мне показалось, что причиной тому было простое осознание факта, что король не должен уходить таким ненадлежащим образом. В этом было что-то невыносимо несправедливое, лишающее силы духа.
Тарленхайм и доктор заполнили безымянную могилу землёй, архиепископ зачитал молитвы. Лицо Холмса было таким неподвижным, что даже я, знавший его столько лет, не мог понять, что же он скрывает за этой непроницаемой маской.
Мы немного постояли в молчании, отдавая дань уважения, затем вернулись во дворец, и после того как были выражены все приличествующие случаю соболезнования, Тарленхайма, Холмса и меня пригласили в комнаты королевы. Там нам предложили по бокалу бренди, и мы выпили в память об ушедшем короле. После недолгих раздумий о прошлом мы перешли к обсуждению настоящего. По-видимому, Тарленхайм успел вкратце ввести королеву в курс дела и рассказал ей о событиях прошлого дня, потому что она сразу взглянула на Холмса и попросила объяснить ей его стратегию.
Королева Флавия сидела спокойно, а Холмс расхаживал перед мраморным камином и тихо и методично рассказывал о том, что и как он намеревается сделать.
— У вас очень предприимчивый ум, мистер Холмс, — заметила королева, когда мой друг закончил говорить. Ненадолго замолчав, она внимательно посмотрела прямо на него, будто стараясь понять что-то в его глазах. — Знаете, а я верю, что вам это удастся!
— Благодарю вас, ваше величество! — скромно ответил он.
— А теперь скажите мне, как там Рудольф? Он показался вам в добром здравии?
— Он выглядит совершенно здоровым.
— И он тоже с готовностью согласился участвовать в вашей затее?
Холмс кивнул в ответ.
— Он не мог не согласиться, — проговорила королева, позволив себе самую лёгкую из улыбок, и даже эта тень жизни тут же напомнила, что перед нами была одна из красивейших женщин. — Джентльмены, — продолжила она, — освежите свои бокалы, у меня есть ещё один тост. За успех Шерлока Холмса и падение графа Руперта Хентзосского!
Глава пятнадцатая
И снова Руперт
На подготовку к приезду короля Богемии нам оставался только остаток этого дня. Тарленхайму пришлось уехать в кавалерийский гарнизон, расквартированный на другом конце города, чтобы отдать последние указания относительно охраны высоких лиц. Посещение короля Богемии всем, кроме избранных единиц, казалось событием нормальным для глав двух государств, находящихся в дружественных отношениях. Мне плохо давались языки, но я смог почерпнуть из утренней газеты, что самым важным в этом событии жители Руритании считали возможность вновь увидеть своего монарха здравствующим и полным сил.
Мы с Холмсом, предоставленные себе, пребывали в отведённых для нас комнатах. Мой друг был задумчив и неразговорчив, и в одиночестве я предавался, каюсь, дурным предчувствиям и страхам. Я силился представить, какой могла быть реакция графа Руперта на смерть Гольштейна и сэра Роджера, и наше с Холмсом бегство. Вдруг он замыслил нам отомстить? Или он был слишком занят приготовлениями к завтрашнему дню, чтобы занимать себя беспокойством о двух случайных участниках последних событий. Я лишь надеялся на то, что он был настолько уверен в своём успехе, что не видел в нашем бегстве реальной угрозы, считая, что всегда сможет настичь нас и позже, будь на то необходимость.
Вскоре после полудня я задремал прямо в кресле, в то время как Холмс возился со своим набором грима. Внезапно я вздрогнул от стука в дверь. Вошла королева Флавия, и лицо её было омрачено беспокойством.
— Мистер Холмс, — воскликнула она, — он здесь, во дворце!
— Руперт? — с сомнением уточнил мой друг.
— Да. Он попросил аудиенции.
— Ради всего святого! Что за наглец!
— Что мне делать? Фриц ещё не вернулся, а я не знаю, как мне себя вести.
После короткого раздумья Холмс ответил:
— С ним обязательно нужно встретиться. Если позволите, мы с Уотсоном будем сопровождать вас на этой встрече.
— Разумеется, — выдохнула она с явным облегчением.
Не тратя времени на дальнейшие разговоры, мы отправились вместе с Флавией в королевскую приёмную, центральное место в которой занимал огромный портрет Рудольфа Пятого, написанный вскоре после коронации. Казалось, он с интересом смотрел на всех, кто сюда входил. Под портретом на небольшом возвышении стояло два золочёных трона. Флавия присела на один из них, Холмс и я встали позади неё по обе стороны.
— Почему бы нам не схватить его сейчас, когда он сам идёт к нам в руки? — прошептал я Холмсу.
— Уотсон, не всё так просто. Не забывайте, что хотя Руперт и возглавляет Синих, он всего лишь одна из голов этой гидры. Есть и другие желающие захватить трон и низвергнуть Элфбергов. Для того чтобы избавить Руританию от этой угрозы, необходимо публично дискредитировать Синих, затем методично уничтожить всех до единого.
Я не успел ему ответить, потому что в этот момент графа Руперта Хентзосского пригласили в приёмную. Он уверенно и с чрезвычайно важным видом подошёл прямо к помосту. На удивление, застывшая улыбка на лице не только не смягчала его выражение, но и делала холодные черты ещё резче и неприятнее. Он преклонил колени перед королевой и поцеловал руку, но сделал всё это будто в издёвку.
