Анатолий Галкин - Искатель, 2013 № 03
Но стрелять в безоружного бандита Вадим не хотел. Так не положено! И тогда Дунаев встал во весь рост, стянул со стола винтовку, взял ее за ствол, размахнулся, как дубиной, и смачно ударил по крайней ножке стола…
У винтовки отлетел в угол приклад и жалобно звякнул расколовшийся оптический прицел.
А ножка треснула и согнулась в три погибели. Если стол на трех ножках, то стоять он может. Но не очень долго. Через две секунды пирамида заколебалась и начала стремительно рушиться.
Сначала с наклоненного стола скатились две лавки. Потом слетел табурет. А затем свалился сам Дробышев.
Прямых переломов у него не было, но при падении он хорошо трахнулся всеми частями тела. А напротив него стоял крепкий парень с винтовочным стволом в руках.
В этом раскладе Дробышев был ближе к двери в чулан. Он развернулся и побежал на побитых ногах.
Вадим бросился за ним.
Уже во дворе Дробышев, пытаясь выбежать на улицу и добраться до своей машины, увидел страшное! К воротам подъехали две машины, одна из которых была явно полицейская.
Бывший майор развернулся и побежал вниз. Туда, где огороды, пруд и баня.
Вадим догонял его слева, не давая убежать в лес. А Миша Лифанов с Максом Квасовым и двумя сержантами обходили Дробышева со стороны пруда.
Бывшему майору оставалось или сдаваться, или идти в баню.
Он забежал в сруб Дарьи Федюкиной. Там было еще тепло, пахло мылом и распаренными вениками. Обрезком бревна Юрий Иванович запер мощную дверь и занял оборону…
Большая часть статьи была у Леры готова. Недостающие сведения и самые последние новости Миша Лифанов надиктовал жене прямо из Власюков.
Дробышев из бани не вышел, но через окошко уже начал вести переговоры с лейтенантом. Он активно сдавал подельников, выгораживая себя.
Когда бывший майор все-таки вышел и получил свои наручники, Максим Квасов решил поехать к реке Кривуше и за забором задержать Сойкина и всех, кто окажется там.
Это пока не арест, но лучше взять их сейчас, чем потом отлавливать по всему миру…
Таким образом, у Леры Лифановой были все материалы для разгромной статьи.
Она вошла в кабинет главного редактора Юрия Мунка с видом победителя.
Юрий Львович долго читал текст. Где-то восторгался, поднимая вверх большой палец, где-то удивлялся, разводя руками. Но в самом конце погрустнел.
— Отличная статья, Лера!
— Спасибо, Юрий Львович.
— Это шедевр журналистики! Но печатать мы его не будем.
— Почему?
— Пойми меня, Валерия, правильно. Наш еженедельник называется «Новая искра». Не взрыв, не бомба и не пожар. Искра, она значительно скромнее и осторожнее.
— Не понимаю, Юрий Львович!
— Вот ты, Лера, пишешь, что директор Трощенко жулик и вор. А его пока еще даже не арестовали.
— Арестуют!
— Или вот — пенсионер ФСБ Сойкин у тебя организатор трех убийств. А суда еще не было. Где твоя презумпция невиновности. Так нас с тобой за клевету упекут.
— Я слышала о новом законе. Получается, что до суда вообще нельзя писать ни о ком.
— Правильно, Лера. Даже если ты точно знаешь, что твой герой вор, заведи на него уголовное дело, проведи суд и после приговора пиши.
— Но я не могу завести дело! А те, кто может, не очень хотят. Мы пять лет будем ждать. И о чем тогда писать, Юрий Львович?
— Пиши о том, что можно. Пиши о гламуре, о гороскопах, о кулинарных рецептах, о колдунах и магах.
— Но мы же «Новая искра»!
— Поискрили немного — и хватит! Сейчас, Лера, другие времена…
Полковник Серов сверкал, как блин на Масленицу. Сотрудники отдела майора Матвиенко раскрыли важнейшее дело. Тут и несколько убийств, и мошенничество, и спасение подмосковных рек.
И опять отличился лейтенант Квасов.
Всем были обещаны ордена, медали и благодарности.
И на вопрос Максима об аресте Трощенко полковник радостно согласился.
— Надо брать этого гада. Но и горячку нечего пороть. Он пока ничего не знает о показаниях Годунова и Дробышева. Так, Матвиенко?
— Да, он думает, что во Власюках обычная проверка. И Сойкин пока ведет себя спокойно. Про убийства мы ему не говорили, а на стройке коттеджей он «якобы» оказался случайно.
— Вот и хорошо! Давай-ка, майор, сегодня выпускай Сойкина под подписку о невыезде. Будто бы мы ничего о нем не знаем. А завтра утром подготовим усиленную бригаду и нагрянем к Трощенко на завод. Вот тогда и начнем полную раскрутку. Все ясно?
— Так точно, товарищ полковник!
— А я еще раз скажу — молодцы, ребятки. Хорошо поработали!
Когда все ушли, полковник проверил, насколько плотно закрыты двери, и подошел к сейфу. Там в глубине верхней полки лежала коробка с сотовыми телефонами. Они попали к нему разными путями, но ни один не был зарегистрирован на него.
На каждом мобильнике стоял номер. Трощенко полковник звонил редко по шестому мобильнику.
Директор откликнулся сразу.
— Привет, друг! Это Федор тебя беспокоит.
— Я понял, полковник. Что, плохо дело?
— Хуже некуда! Ты в Лондоне давно не был.
— Собираюсь завтра полететь.
— Завтра поздно будет. Ты лети сегодня в Киев. А оттуда утром хоть в Вену, хоть в Прагу.
— Понял, полковник. За мной не заржавеет!
— Очень надеюсь…
Серов подошел к окну и с тоской посмотрел на уютные московские улицы.
Была вторая половина дня. Надо обязательно проследить, чтобы Матвиенко отпустил Сойкина под подписку.
Ясно, что у Василия Михайловича припрятан загранпаспорт. Уходить от слежки он умеет. А деньги и все остальное у него уже там, на запасных аэродромах.
Полковник улыбнулся, вспомнив жилище Сойкина в Лондоне. Красивый домик! И хорошо, что они соседи. Пусть Василий Михайлович поживет рядом и постережет его недвижимость.
Невелика работа за то, что Серов сделал для него сегодня. Он ему жизнь спас.
За три убийства Сойкину светило пожизненное…
Скайрайдер.
ПОРТРЕТ
СЕМЬ…[1]
Белые стены, белый потолок, такие же простыни и наволочка подушки. Стерильность, в которой нет ничего живого. «Не больница, а склеп какой-то», — мрачно подумал Ганин, оглядывая палату. Даже шевелящиеся от легкого ветерка белые ситцевые занавески чем-то походили на бледные руки мертвеца, тянущиеся к его родной Снежаночке, чтобы навсегда заключить ее в свои холодные объятия…
Проснувшись рано утром от острого приступа тревоги и не увидев на соседней кровати свою возлюбленную, Ганин со всех ног бросился искать ее по всему дому. Нашел он ее быстро — почему-то ему в голову сразу же пришла мысль о комнате с портретом — это явно его проделки! Дверь в комнату не открывалась, но тут Ганин вспомнил, что до прихода Снежи запер ее на ключ, который затем отдал охране. Пришлось бежать на КПП…
