Агата Кристи - Рождественское убийство
— Это понятно, — участливо сказал Пуаро, — вы пережили большое потрясение.
Дворецкий задрожал.
— Такой… такой ужас! И в этом доме! Здесь всегда было так спокойно!
— Очень спокойно, но не очень счастливо, да? — спросил Пуаро.
— Я бы не сказал этого, сэр.
— В старые годы, когда вся семья была в оборе, дом был счастливым?
Трессильян задумался.
— Я бы не сказал, сэр, что в доме всегда царила полная гармония, — медленно произнес он.
— Покойная миссис Ли часто чувствовала себя плохо?
— Да, сэр, она была очень нездорова.
— Дети любили ее?
— Мистер Дэвид ее просто обожал, был привязан к ней скорее как дочь, нежели как сын, а когда она умерла, он ушел из дома, не мог жить здесь дольше.
— А мистер Гарри? — спросил Пуаро. — На кого он был похож?
— Он всегда был довольно необузданным, но добродушным. Я помню, как разволновался, когда, открывая дверь, увидел, что на пороге стоит незнакомый мужчина и говорит голосом мистера Гарри: «Хелло, Трессильян. Вы все еще служите? Да, здесь все по-прежнему».
— Да, у вас, наверное, было странное чувство, — сочувственно промолвил Пуаро.
Щеки Трессильяна порозовели.
— Иногда мне кажется, сэр, будто прошлое возвращается. В Лондоне, кажется, идет пьеса, в которой говорится о чем-то подобном. В этом что-то есть, сэр. Действительно, в этом что-то есть. С того момента, как приехал мистер Гарри, всякий раз, когда я открываю дверь — будь за дверью мистер Фарр или кто-нибудь другой — мне кажется, будто я уже делал это прежде.
— Очень интересно, — заметил Пуаро, — очень интересно.
Трессильян с благодарностью посмотрел на него.
Джонсон откашлялся и вступил в разговор.
— Мы хотим с вашей помощью кое-что уточнить, — сказал он. — Нам стало известно, что в тот момент, когда все услышали шум наверху, в столовой находились только мистер Альфред и мистер Гарри. Это так?
— Я не могу ответить с уверенностью, сэр. Когда я подавал кофе, там были все джентльмены, но это было минут за двадцать до переполоха.
— Мистер Джордж Ли говорил по телефону. Вы можете это подтвердить?
— Кто-то действительно говорил по телефону, сэр. Звонок проведен ко мне в буфетную, и когда снимают трубку, у меня раздается щелчок. Я припоминаю, что слышал его, но тогда не обратил на это внимания.
— Вы можете сказать точно, когда это было?
— Нет, сэр. Это произошло уже после того, как я разнес кофе. Вот все, что я могу сказать.
— Вы не знаете, где были дамы в момент убийства?
— Когда я уносил чашки из-под кофе, миссис Альфред находилась в гостиной. Это было всего за несколько минут до того, как я услышал крик наверху.
— Что она делала? — спросил Пуаро.
— Она стояла у окна, в глубине комнаты, сэр, смотрела в сад и была наполовину скрыта шторами.
— Был ли еще кто-нибудь из дам в комнате?
— Нет, сэр.
— А вы знаете, где они были?
— Нет, сэр.
— И вы не знаете, кто где был?
— Мистер Дэвид, как мне кажется, был в музыкальной комнате, рядом с гостиной. Я видел, как он туда проходил.
— Вы слышали, как он играл?
— Да, сэр, — старик снова задрожал. — Это было первым предвестником трагедии, как я понял потом. Мистер Дэвид играл «Марш смерти». Меня тогда, как я помню, пробрала дрожь.
— Любопытно, — заметил Пуаро.
— Хорошо, поговорим теперь о Хорбери, камердинере, — сказал начальник полиции. — Вы твердо убеждены, что к восьми часам его уже не было в доме?
— О да, сэр. Он ушел сразу после прихода мистера Сагдена. Я это хорошо запомнил, потому что в этот момент Хорбери разбил чашку.
— Разбил чашку? — встрепенулся Пуаро.
— Да, сэр, из уорчестерского сервиза. Одиннадцать лет я мыл чашки, и до сегодняшнего дня все они были целы.
— Что Хорбери делал с чашками? — спросил Пуаро.
— Он просто любовался одной из них. Конечно, сэр, ему не следовало прикасаться к ним. А тут я упомянул, что пришел мистер Сагден, и Хорбери выронил чашку.
— Вы сказали просто «мистер Сагден» или упомянули слово «полиция»?
Трессильян немного удивился.
— Теперь я припоминаю, сэр, я сказал, что пришел суперинтендант Сагден из местной полиции.
— И Хорбери уронил чашку, — констатировал Пуаро.
— Это наводит на размышления, — заметил начальник полиции. — Хорбери спросил что-нибудь о суперинтенданте?
— Да, сэр, он хотел знать, зачем тот пришел. Я сказал, что он собирает деньги на приют для сирот и что мистер Ли пригласил его подняться наверх.
— Хорбери успокоился, услышав об этом?
— Знаете, сэр, теперь, когда вы меня спросили, я вспоминаю, что он действительно почувствовал значительное облегчение. Его поведение сразу же изменилось. Он довольно непочтительно отозвался о мистере Ли, заметив, правда, что тот очень щедр, а затем ушел.
— Каким путем?
— Через комнату для слуг.
— Это все проверено, сэр, — вмешался Сагден.
— Он прошел через кухню, где его видели кухарка и судомойка, и удалился через черный ход.
— Хорошо, теперь слушайте внимательно, Трессильян, и подумайте хорошенько, прежде чем ответить. Мог ли Хорбери тем или иным способом вернуться в дом незамеченным?
— Не думаю, сэр, — покачал головой старик. — Все двери были заперты изнутри.
— А если, предположим, у него был свой ключ?
— Двери были также закрыты на щеколды.
— Как же он вообще попадает в дом, когда приходит?
— У него есть ключ от черного хода, сэр. Вое слуги приходят этим путем.
— Значит, он все же мог проникнуть в дом?
— Не мог, иначе бы он обязательно прошел через кухню, сэр, а там всегда кто-нибудь есть, часов до десяти.
— Это представляется убедительным, — сказал полковник Джонсон. — Благодарю вас, Трессильян.
Старик встал и с поклоном вышел из кабинета. Минуты через две он вернулся.
— Только что пришел Хорбери, сэр. Вы не желаете поговорить с ним?
— Да, пожалуйста, позовите его.
XVII
Сидней Хорбери не обладал располагающей к себе внешностью. Он вошел в комнату и остановился, нервно потирая руки и бросая косые взгляды на трех детективов. Весь он казался каким-то елейным.
— Бы Сидней Хорбери? — спросил Джонсон.
— Да, сэр.
— Камердинер покойного мистера Ли?
— Да, сэр. Это ужасно, не правда ли? Я был прямо-таки ошеломлен, когда услышал об этом от Глэдис. Бедный, бедный старый джентльмен…
— Отвечайте, пожалуйста, только на мои вопросы, — резко прервал его полковник Джонсон.
— Да, сэр. Простите, сэр.
