Агата Кристи - Тайна семи будильников
— Ну ничего, — постаралась успокоить его Юла. — Было бы хуже, если бы она приехала и заразила меня свинкой.
— Очень неприятная болезнь, — согласился Джордж. — Хотя не думаю, что инфекция передается так просто. К тому же уверен, миссис Макатта и не стала бы рисковать. Она женщина с очень высокими принципами, с сильно выраженным сознанием ответственности по отношению к обществу. В эти дни национальной напряженности мы все должны принимать во внимание…
Он чуть было не разразился речью, но вдруг умолк.
— Впрочем, оставим это до другого раза, — сказал он. — К счастью, в вашем случае можно не спешить, у вас еще будет время встретиться с миссис Макаттой. Но вот графиня, она, увы, лишь гостья в наших краях.
— Она венгерка, не правда ли? — спросила Юла, которую очень интересовала графиня.
— Да. Вы ведь, конечно, слышали о партии «Молодые венгры»? Графиня ее возглавляет. Женщина с огромным состоянием, оставшаяся вдовой еще в молодости, она все свои деньги, весь свой талант отдает служению обществу. Особенно ее волнует проблема детской смертности — в современной Венгрии это страшная проблема. Я… Ах, а вот и герр Эберхард!
Немецкий изобретатель оказался моложе, чем представляла себе Юла. Наверное, ему было не больше тридцати трех — тридцати четырех лет. Он не блистал воспитанием и держался натянуто, но все же его нельзя было назвать неприятным человеком. Синие глаза герра Эберхарда смотрели скорее застенчиво, чем угрюмо, а его дурные привычки, о которых говорил Билл, например, то, что он грызет ногти, наверное, подумала Юла, можно объяснить тем, что он нервничает, а не какими-то иными причинами. Он был худой, долговязый и казался болезненным и анемичным.
Эберхард довольно неуклюже побеседовал с Юлой на ломаном английском, и оба обрадовались, когда их разговор был прерван веселым мистером О’Рурком. Тут в комнату ворвался — иначе не скажешь — Билл Эверсли. Так обычно появляется ньюфаундленд — любимец семьи. Билл сразу устремился к Юле. Вид у него был озабоченный и встревоженный.
— Привет, Юла. Услышал, что ты здесь. Весь день тружусь как каторжный, не мог повидаться с тобой раньше.
— Что, заботы о государстве сегодня особенно тяжки? — с сочувствием спросил О’Рурк.
Билл застонал:
— Не знаю, как ваш шеф — на вид он добродушный толстячок. Но наш Карась просто невыносим. Давай, давай, давай — с утра до позднего вечера. Все, что делаешь, все не так, а если что не успел, умри, но сделай.
— Звучит, как заповедь, — заметил подошедший Джимми.
Билл посмотрел на него с упреком.
— Никто из вас не знает, — провозгласил он с чувством, — куда меня запрягли!
— Развлекать графиню, а? — предположил Джимми. — Бедный Билл, поистине ужасное бремя для такого женоненавистника, как ты.
— О чем это вы? — спросила Юла.
— После чая, — объяснил Джимми, — графиня попросила Билла поводить ее по этому старинному интересному дому.
— Но я же не мог отказаться, правда? — возмутился Билл, и его физиономия приняла кирпичный оттенок.
Юле стало несколько не по себе. Она слишком хорошо знала, как легко поддается женским чарам мистер Уильям Эверсли. В руках такой женщины, как графиня, Билл сразу превратится в воск. Она снова усомнилась, правильно ли поступил Джимми Тесиджи, посвятив Билла в их секреты.
— Графиня, — сказал Билл, — очаровательная женщина. А до чего умна! Вы бы видели, как она осматривала дом. И какие вопросы задавала.
— Какие вопросы? — вдруг насторожилась Юла.
Билл ответил уклончиво:
— Ну, я даже не знаю. Об истории дома. О старой мебели. И… да много о чем.
В этот момент в комнату вошла сама графиня. Казалось, она слегка запыхалась. В плотно облегающем черном бархатном платье она выглядела очень эффектно. Юла отметила, что Билл сразу бросился к ней. К нему присоединился молодой человек в очках.
— И Билл, и Шимп, оба потеряли голову, — засмеялся Джимми Тесиджи.
Но Юла не была уверена, что над этим стоит потешаться.
ГЛАВА XVII
ПОСЛЕ ОБЕДА
Джордж не доверял современным новшествам. В его Вивернское Аббатство не проникло даже такое всем известное удобство, как центральное отопление. Посему, когда дамы перешли в гостиную, обнаружилось, что температура в комнате, увы, никак не соответствует фасонам модных вечерних платьев. Огонь, пылавший за отлично отполированной каминной решеткой, притягивал всех трех женщин, как магнит. Они устроились к нему поближе.
— Б-р-р-р, — издала изящное, экзотическое и никак не английское восклицание графиня.
— Дни становятся короче, — изрекла леди Кут и плотнее укутала пухлые плечи в чудовищно безвкусный цветастый шарф.
— Как это Джордж не удосужился установить в доме нормальное отопление? — возмутилась Юла.
— Да у вас, англичан, вечно холод в домах, — отозвалась графиня.
Она вынула длинный мундштук и закурила.
— Этот камин — старого устройства, — заметила леди Кут. — Весь жар уходит не в комнату, а в трубу.
— О! — воскликнула графиня.
Наступила пауза. Графиня настолько явно тяготилась своими собеседницами, что поддерживать разговор становилось все труднее.
— Как странно, — нарушила молчание леди Кут, — как странно. Надо же было детям миссис Макатты заболеть свинкой именно сейчас. То есть, я хочу сказать, не странно, а…
— Что такое свинка? — спросила графиня.
Юла и леди Кут наперебой принялись объяснять ей. В конце концов объединенными усилиями им это удалось.
— Надо думать, венгерские дети тоже болеют свинкой? — спросила леди Кут.
— Что? — не поняла графиня.
— В вашей Венгрии дети тоже болеют свинкой?
— Понятия не имею, — ответила графиня. — Откуда мне знать?
Леди Кут поглядела на нее с некоторым недоумением.
— Но я так поняла, что вы как раз занимаетесь детьми?
— Ах да. — Графиня, сидевшая нога на ногу, переменила позу, вынула изо рта мундштук и быстро заговорила: — Я расскажу вам ужасные вещи, — объявила она. — Ужасные! Я сама их видела. Чудовищные! Вы не поверите.
Она оказалась права — слушательницы с трудом верили своим ушам. Речь графини лилась стремительно, она обладала даром живописать события и, не скупясь на подробности, рисовала перед своими собеседницами сцены невероятной нищеты и голода. Она рассказывала о Будапеште послевоенных времен и обо всех несчастьях, свалившихся на город сейчас. Рассказ ее был драматичен, но, как показалось Юле, смахивал на граммофонную пластинку. Запустили, и поехало! Внезапно, так же неожиданно, как и пластинка, графиня умолкнет.
