Жорж Сименон - Мой друг Мегрэ
Это была бабушка, и Мегрэ в тот момент вспомнил свою: он попытался представить себе, как бы он реагировал в детстве, если бы ему показали такую женщину, как м-с Уилкокс, и предложили: «Пойди поцелуй бабушку!»
Ей запрещали жить на родине, и она не протестовала. Она прекрасно знала, что последнее слово будет не за ней и что она окажется неправой. Как те пьяницы, которым дают только строго определенную сумму карманных денег и которые пытаются плутовать, стреляя рюмку то здесь, то там.
Случалось ли ей, как случается пьяницам, расчувствоваться, думая о своей судьбе, и плакать в одиночестве, забившись в угол?
Может быть, с ней это бывает, когда она много выпьет? Филипп в случае надобности наливал ей рюмку, в то время как Анна, сидя на своей банкетке, думала только об одном: когда же наконец она пойдет спать?
Мегрэ брился. Он не мог попасть в единственную ванную, которую заняла Жинетта.
Время от времени он бросал взгляд на площадь, которая была уже не того цвета, как в прежние дни. Кюре как раз служил заутреню. У него в деревне кюре справлялся с этим так быстро, что юный Мегрэ едва успевал бросать ему ответные возгласы, бегом поспевая подавать церковные сосуды.
Странная у него профессия! Ведь он такой же человек, как другие, а у него в руках судьба других.
Вчера вечером он по очереди рассматривал их всех, выпив немного, как раз столько, чтобы чувства слегка обострились. Де Греф со своим четким профилем временами поглядывал на него, не скрывая иронии, и, казалось, бросал ему вызов. Филипп, несмотря на свое громкое имя и своих предков, был слеплен из более грубого теста и старался соблюдать внешнее достоинство всякий раз, как м-с Уилкокс приказывала ему что-нибудь, словно лакею.
Вероятно, он мстил ей в другое время, в этом можно было не сомневаться, но пока что ему приходилось публично терпеть унижения.
Вчера он стерпел такое, что всем вокруг стало неловко. Бедному Полю, который, к счастью, не знал, кто нанес удар Филиппу, еле-еле удалось немного поднять общее настроение.
Там, внизу, они, наверное, говорили об этом. На острове о таком происшествии, вероятно, будут говорить весь день. Разболтает ли Полит о своем подвиге?
Теперь это уже не имело значения.
Полит стоял у стойки, со своей капитанской фуражкой на голове; он уже опустошил некоторое количество рюмок; голос его звучал так громко, что заглушал все разговоры. По приказанию м-с Уилкокс Филипп пересек зал, чтобы завести проигрыватель; ему это приходилось делать часто.
Тогда, перемигнувшись с Мегрэ, Полит тоже направился к проигрывателю и остановил его. Потом он повернулся к Морикуру и с саркастическим видом посмотрел ему в глаза.
Филипп, не протестуя, сделал вид, что не заметил этого.
— Я не люблю, когда на меня так смотрят! — отчеканил тогда Полит, сделав несколько шагов по направлению к Филиппу.
— Но… Я ведь даже не смотрю на вас…
— Вы не удостаиваете меня взглядом?
— Я этого не говорил.
— Думаете, я не понимаю?
М-с Уилкокс прошептала что-то по-английски своему соседу. М-р Пайк нахмурил брови.
— Может быть, я недостаточно хорош для вас? Жалкий сутенеришка!
Филипп сильно покраснел, но не двигался с места, стараясь смотреть в другую сторону.
— Попробуйте повторить, что я недостаточно хорош для вас?
В тот же миг де Греф быстро посмотрел на Мегрэ каким-то особенно острым взглядом. Неужели он понял? Леша, ничего не подозревая, хотел подняться и встать между ними, и Мегрэ пришлось схватить его под столом за руку.
— Что вы скажете, если я попорчу вашу хорошенькую мордашку? Что вы на это скажете?
Тут Полит, по-видимому считая, что достаточно подготовил себе путь, размахнулся и ударил Филиппа по лицу.
Тот поднес руку к носу. Но этим и ограничился. Он не пытался ни защищаться, ни напасть в свою очередь.
Он только пробормотал:
— Я вам ничего не сделал.
М-с Уилкокс кричала, повернувшись к прилавку:
— Месье Поль! Месье Поль! Выбросьте вон этого громилу! Безобразие!
Ее акцент придавал особую сочность словам «громила» и «безобразие».
— Что касается вас… — начал Полит, повернувшись к голландцу.
Здесь реакция была совсем иной. Не поднимаясь с места, де Греф напружинился и уронил:
— А ну-ка, попробуй, Полит!
Чувствовалось, что он не даст себя в обиду, что он готов ринуться на обидчика, что мышцы его напряжены.
Наконец вмешался Поль:
— Успокойся, Полит. Выйди на минутку на кухню. Мне надо с тобой поговорить.
Капитан позволил увести себя, упираясь только для виду.
Леша, который не совсем понял, все же задумчиво спросил:
— Что это может значить, шеф?
Мегрэ не ответил. Он принял как можно более добродушный вид, когда инспектор Скотленд-Ярда посмотрел ему в глаза.
Поль стал извиняться, как принято. Полит больше не появлялся, его вывели через заднюю дверь. Сегодня он будет расхаживать с геройским видом.
Ясно было одно: Филипп не стал защищаться. Лицо его на мгновение выразило страх, физический страх, который зарождается в глубине живота и преодолеть который он был не в силах.
После этого он беспрестанно пил, мрачно глядя перед собой, и в конце концов м-с Уилкокс увела его.
Больше ничего не произошло. Шарло со своей танцовщицей пошли спать довольно рано, и, когда Мегрэ тоже поднялся к себе в комнату, они еще не заснули. Жинетта и г-н Эмиль вполголоса болтали между собой. Никто больше не поставил всем выпить — может быть, из-за недавнего происшествия?
— Входи, Леша! — крикнул комиссар через дверь.
Инспектор был уже готов.
— Мистер Пайк пошел купаться?
— Он внизу, ест яичницу с беконом. Я ходил смотреть, как отчаливает «Баклан».
— Не заметил ничего особенного?
— Ничего. По воскресеньям сюда приезжает много народу из Йера и Тулона. Все устремляются на пляжи и усеивают их банками от сардин и пустыми бутылками. Через час начнется высадка.
Сведения из Остенде не дали ничего неожиданного. Г-н Бебельманс, отец Анны, оказался важной персоной: долго был мэром города и однажды даже выставил свою кандидатуру на выборах в Национальное собрание. После отъезда дочери запретил произносить при нем ее имя. Когда умерла его жена, Анне даже не сообщили об этом.
— Можно сказать, что здесь встречаются все, кто по той или иной причине сбился с пути, — заметил Мегрэ, надевая пиджак.
— Дело скорее в здешнем климате, — возразил инспектор, которого мало тревожили подобные вопросы. — Я сегодня уже проверил один револьвер.
Леша добросовестно выполнял свои обязанности. Выяснил, у кого на острове есть револьверы. И по очереди ходил к этим людям, осматривая их оружие, не особенно надеясь что-нибудь выяснить, а просто потому, что так уж положено.
