Эрл Гарднер - Дело о кукле-непоседе
– Дальше?
– Он позвонил в агентство Дрейка и узнал телефон адвоката Перри Мейсона, затем набрал его номер. Они говорили о…
– Вы не можете знать, о чем они говорили, – перебил ее Калверт. – Вы слышали лишь то, что говорил Хэррод. Вы даже не можете с уверенностью утверждать, что он говорил именно с мистером Мейсоном. Что произошло после этого телефонного разговора?
– Пришел мистер Мейсон с секретаршей. Карл заявил, что его ранили…
– Секундочку. К этому времени он знал, что умирает? Говорил, что рана может быть смертельной?
– Нет, сэр. Он все прикидывал, как бы выжать из тех, кто замешан в этой истории, побольше денег.
– Что было после ухода мистера Мейсона и мисс Стрит?
– Еще при них Карл начал жаловаться, что его знобит. Видно, хотел создать у них впечатление, что он тяжело ранен. Я думала, что это лишь игра, но после их ухода он сказал, что у него действительно озноб. Я посоветовала ему принять горячую ванну. Он привстал и вдруг почувствовал себя плохо – побледнел, зашатался, потом как-то удивленно сказал: «Нелли! Я умираю!»
– Он рассказал вам после этого, кто его ранил и как это было?
– Да, сэр.
– В таком случае это, с точки зрения закона, его предсмертное заявление. Постарайтесь припомнить его в точности.
Судья Болтон взглянул на адвоката:
– У защиты нет возражений?
– Нет, – ответил адвокат. – Но мне хотелось бы задать свидетельнице несколько вопросов по поводу обстоятельств, при которых было сделано это заявление.
– Пожалуйста, – кивнул судья.
– Хэррод сказал вам, что умирает?
– Да.
– Через сколько времени после этого он умер?
– Через несколько минут. Примерно через десять.
– Значит, с того момента, как мы с ним расстались, состояние его резко ухудшилось?
– Да. Это произошло, когда он попытался встать – чуть приподнялся, затем откинулся назад; на лице появилось выражение ужаса и удивления. Он сказал: «Нелли, эта проклятая рана… Что-то случилось. Кажется, задето сердце. Я… я умираю».
– Ну а дальше?
– Он прижал ладонь к ране и воскликнул: «Нелли, я не хочу умирать!» Потом он сделал то заявление, о котором я говорила.
– Да, кажется, это действительно предсмертное заявление, – сказал Мейсон помощнику прокурора. – Пожалуйста, продолжайте.
– Ну что ж, раз защита не возражает, сообщите нам, что это было за заявление, – сказал Калверт. – Постарайтесь вспомнить его собственные слова.
– Он рассказал, что вернулся в отель, где жила обвиняемая, чтобы выторговать у нее письма, а заодно проучить Кэтрин Бэйлор, если она еще там. Еще он сказал, что обвиняемая живет под именем Ферн Дрисколл, хотя на самом деле ее зовут Милдред Крэст, и он может доказать, что она убила Ферн Дрисколл.
– Говорил он что-нибудь, из чего следовало бы, что рана была нанесена именно ею?
– Да. Он рассказал, что позвонил в дверь и, когда она открыла, снова повторил свои предложения насчет писем. Она посмеялась над ним, назвала шантажистом и сказала, что, если он тотчас же не уйдет, она заявит в полицию, что он вломился к ней в номер с целью грабежа. По его словам, разговаривали они в дверях, и, сказав все это, она ударила его кулаком в грудь и захлопнула дверь. Он не знал, что в руке она держала шпатель, и только в лифте заметил, что тот застрял в теле. Он не думал, что рана серьезная. Ему пришло в голову, что такой поступок обвиняемой позволит ему сторговаться с ее адвокатом Перри Мейсоном: тот мог бы отдать ему письма, которые он потом продал бы за хорошую цену журналу или мистеру Бэйлору.
– Что случилось со шпателем?
– Карл принес его домой.
– Говорил он, что его ранили именно им?
– Да.
– Где сейчас этот шпатель?
– Я отдала его полицейским.
– Вы пометили его перед этим, чтобы потом не спутать?
– Да. Нацарапала свои инициалы на деревянной ручке.
– Сейчас я покажу вам шпатель. Вот, смотрите, это тот, о котором вы говорили?
– Тот самый.
– Предъявите вещественное доказательство защите, – распорядился судья.
Калверт встал, подошел к адвокату и протянул ему шпатель. Тот внимательно его осмотрел и обратился к судье:
– Могу я задать свидетельнице несколько вопросов по поводу этого шпателя?
– Конечно.
Мейсон повернулся к свидетельнице:
– Я вижу на нем ярлык с ценой, приклеенной клейкой лентой. На нем эмблема «Аркейд новелти» и отметка: «Цена 41 цент». Был ли этот ярлык на шпателе, когда вы получили его от Карла Хэррода?
– Был.
– Вы совершенно уверены, что он дал вам именно этот шпатель?
– На сто процентов.
– И что его ранили именно им?
– Да.
– Когда вы пометили его своими инициалами?
– Когда пришла полиция.
– Это посоветовал вам один из полицейских?
– Да. Чтобы я могла этот шпатель потом узнать.
– В вашем номере были еще шпатели?
– Один был.
– Где?
– На кухне, в ящике буфета.
– Значит, в этом ящике было два шпателя, так?
– Совершенно верно.
– Зачем же вы положили туда тот, которым был ранен Хэррод? Разве вы не понимали, что…
– Карл пришел домой под кайфом, – перебила Мейсона свидетельница.
– Что вы имеете в виду?
– Я имею в виду, что он был под кайфом. Вы что, не знаете, что это значит?
– Он был пьян?
– Нет.
– Накурился марихуаны?
– Да.
– Ну, и что же он сказал?
– Он был в приподнятом настроении. Сказал, что почти ухватил за хвост жар-птицу. «Вот, – говорит, – достал тебе шпатель для мороженого. Разве я плохо забочусь о семье?» – и с этими словами бросил шпатель в раковину. Я спросила его, на кой черт нам сдался шпатель: я ведь не умею готовить домашнее мороженое.
– А дальше?
– Он пошел в комнату, сел в кресло, и мы с ним немного поболтали. Потом я вернулась на кухню. Шпатель лежал в раковине. Под ним были какие-то розовые потеки; верно, из крана на него капала вода. Я не обратила на это внимания и вымыла его.
– Вы его вымыли?!
– Ну да, я же не знала, что его им ранили. Я всегда мою посуду перед тем, как убрать ее на место.
– Было ли вам тогда известно, что в ящике буфета уже лежит один шпатель?
– Честно говоря, нет. Когда полицейские попросили отдать им шпатель, которым было совершено убийство, я выдвинула ящик и увидела там сразу два.
– Теперь слушайте внимательно вопрос, – сказал Мейсон. – Могло ли случиться, что вы спутали эти шпатели? Подумайте, прежде чем ответить.
– Не могла я их спутать!
– Почему вы так уверены?
– Потому что положила шпатель, которым ранили Карла, в определенное место. Тот, второй, лежал в глубине ящика, у задней стенки. К тому же на нем не было ярлыка с ценой. Я точно помню, что на том, который принес Карл, ярлык был.
