Вэл Макдермид - Репортаж об убийстве
Памела Овертон подошла к стене, на которой висело расписание уроков. Внимательно изучив его, она сообщила, что у Маргарет Макдональд будет одно «окно» поздним утром, а второе – днем.
– Если мисс Макдональд не окажется в музыкальном отделении, попытайтесь разыскать ее в корпусе Грин-Лоу-Хаус, – объяснила директриса. Потом подошла к столу и вытащила из ящика бланк школы со своими инициалами. Написав на нем несколько строк, она протянула его Корделии.
«Уведомляю сим, что Корделия Браун и Линдсей Гордон от моего имени наводят справки, проясняющие обстоятельства смерти мисс Смит-Купер. Буду чрезвычайно благодарна за оказанное содействие в проводимом ими расследовании.
Искренне ваша Памела Овертон».
Затем мисс Овертон вручила Линдсей связку ключей, хранившихся в другом ящике.
– Вот ключ от той музыкальной комнаты, а остальные несколько – от комнат мисс Кэллеген.
– Спасибо вам, – кивнула Корделия.
– Еще одно, – вмешалась Линдсей. – Что вы могли бы рассказать нам о Джеймсе Картрайте? Городок у вас довольно небольшой, так что вам наверняка что-нибудь известно об этом человеке. Понимаете, о нем мы вообще ничего не знаем.
Мисс Овертон на мгновение задумалась, в ее глазах мелькнуло отвращение.
– Он очень удачливый бизнесмен, – наконец промолвила она. – Мистер Картрайт начинал с малого и первые годы работал в одиночку. Тогда он занимался исключительно строительством, но через какое-то время стал скупать старые особняки, отремонтировав их и переоборудовав помещения в квартиры, он потом продавал эти квартиры – с большой выгодой. В семидесятые годы, когда был настоящий бум на недвижимость, он сделал на этом очень большие деньги. Постепенно сферы его деятельности расширялись, он нанял огромный штат работников, да и теперь еще продолжает нанимать. Короче, он весьма преуспевает.
Несмотря на это, мистер Картрайт по-прежнему вплотную занимается бизнесом – его частенько можно видеть на стройплощадке в спецовке и каске. Люди его любят, правда, некоторые считают его чересчур хвастливым. Но в последнее время лично я почти не замечала за ним этой слабости. Жена бросила его с Сарой почти девять лет назад. Поговаривают, она уехала с американским инженером, но тут я ничего не могу утверждать. Мистер Картрайт предпринял все, чтобы обеспечить Саре достойную жизнь – и не только в материальном смысле. Он проводит с ней все свободное время, правда, дела не позволяют ему отвлекаться надолго. Должна сказать, девочка просто боготворит его. Я могла бы сказать, что он человек довольно жесткий, но не бесчувственный. Этого довольно?
Линд сей улыбнулась:
– Замечательно! Благодарю вас. Больше не станем отнимать у вас время.
Однако как только они направились к двери, мисс Овертон остановила их:
– Я буду здесь и готова отвечать на все ваши вопросы. Понимаю, что вы, вероятно, не захотите обсуждать со мной, как продвигается ваше расследование. Но прошу вас: если вы примете какое-то решение, сообщите о нем сначала мне, а уж потом – в полицию. – Эта просьба звучала скорее как команда.
– Разумеется, если это будет возможно. – пообещала Корделия, после чего им наконец удалось ретироваться. Уже за дверью Корделия процедила сквозь зубы: – Она пугает меня. Если бы я своими собственными глазами не видела, что она ни на секунду не выходила из зала, то, честное слово, она – единственный человек, который был в состоянии хладнокровно совершить убийство у всех под носом.
Линдсей усмехнулась.
– Однако, кто бы это ни был, ему повезло, – выговорила она. – Вокруг было так много народу, конечно, риск был огромным. Неужели кто-то мог уйти никем не замеченный? Ох, кстати, ты попалась в собственную ловушку. Говоришиь что своими глазами видела, что мисс Овертон не выходила из зала, но тебя самой не было там в критические минуты. Ты можешь сказать лишь, что она была в зале, когда ты уходила и когда вернулась. Так что Памела Овертон, как и ты, могла выскользнуть из зала и вернуться в него.
– Но по дороге туда или обратно мы бы с нею столкнулись задницами на лестнице, – заметила Корделия.
– Если только одна из вас не совершала в эти мгновения убийства в музыкальном классе. – Линдсей остановилась на ступеньках. – Господи, что я несу! Ох, извини, пожалуйста, Корделия! Это все моя любовь к извращениям… Послушай, я знаю, что это не ты. Но и не Памела Овертон, потому что это я своими глазами видела, что она не выходила из зала. Прости меня, ладно?
Корделия замерла на лестнице чуть выше Линдсей.
– Тебе не за что извиняться. – улыбнулась она. – Я и не жду, что две ночи любви могли поставить меня выше подозрений.
И они улыбнулись друг другу как юные школьницы, которые только что обнаружили, что они – лучшие подруги. Лишь вид двери, за которой произошло кровавое преступление, вернул их к реальности, и они опять превратились в испуганных взрослых. Вставив ключ в скважину, Корделия повернулась к Линдсей:
– Ты готова?
Журналистка кивнула. Корделия повернулаключ и толкнула дверь. Та отворилась совершенно беззвучно, повернувшись на хорошо смазанных петлях и открыв их взглядам ничем не примечательный музыкальный класс. Здесь приятно пахло мелом, полиролем и канифолью. В углу были аккуратно составлены пюпитры. На открытых стеллажах, высившихся вдоль одной стены, громоздились пачки нотной бумаги. За стеклами шкафов были видны коробочки со струнами, всякие флейты и барабаны и пачки белой бумаги.
В комнате было около дюжины стульев. В дальнем конце класса стояли кабинетный рояль и – на возвышении перед доской – учительский стол. Рядом с доской был вход в кладовку. Дверь в нее была открыта, и там виднелись аккуратные ряды смычковых инструментов в чехлах: скрипки, альты, виолончели, а также мандолина и две гитары.
Войдя внутрь, женщины плотно затворили за собой дверь. Корделия стала медленно бродить по классу, не представляя даже, что, собственно, ищет. Потом подошла к Линдсей, внимательно осматривающей окна. До земли было футов восемнадцать. Ближайшая водосточная труба находилась футах в десяти от окна. Все три окна ничем особенным не выделялись и закрывались на крючки. Линдсей извлекла из сумки армейский нож и вынула самое маленькое лезвие, затем просунула его между створками окна и подняла крючок. Тот легко подался, и окно тут же отворилось.
– Отлично… Ни малейших усилий. Жаль, что убийца не мог проникнуть сюда этим путем. И о лестнице речи нет. Ее пришлось бы поставить прямо посреди дорожки, так что все тут же заметили бы это. – Она повернула голову и осмотрела комнату. – Лорна сидела вон там – перед возвышением, лицом к двери, спиной к окнам. Перед ней валялся пюпитр. Ноты рассыпались по полу. Она упала на виолончель. Зрелище не из приятных… – Журналистка захлопнула окно, и крючок послушно упал на место. – Может, хватит, а? Что-то мне не по себе – так и мерещится Лорна.
