Адриан Дойл - Преступление в Фаулкс-Расе
— Слава Богу, вы приехали, сэр! — воскликнул он. — Миссис Лонгтон…
— Она вернулась? — прервал его мистер Винсент. — Бедняжка! Я сейчас к ней пройду.
— Здесь сержант Клер и инспектор из Лондона.
— Прекрасно, Морстед.
— Одну минутку! — сказал Холмс. — Перенесли ли куда-нибудь тело вашего хозяина?
— Его положили в оружейную комнату, сэр.
— Надеюсь, больше ни к чему не притрагивались? — спросил Холмс резко.
— Нет, сэр, — пробормотал Морстед. — Все осталось, как было.
Из небольшого вестибюля, откуда Морстед забрал наши шляпы и трости, мы попали сразу в большую комнату с каменными стенами, сводчатым потолком и несколькими узкими заостренными кверху окнами. Их стекла были расписаны цветными гербами, через которые еле пробивались лучи вечернего солнца. Тощий мужчина, сидевший за письменным столом, увидев нас, вскочил и покраснел от негодования.
— Почему вы здесь, мистер Холмс? — воскликнул он. — В этом деле нет необходимости применения ваших талантов.
— Не сомневаюсь, что вы правы, Лестрейд, — беззаботно ответил мой друг. — Тем не менее бывали случаи…
— Когда счастье оказывалось на стороне теоретика, мистер Холмс? Кто же вызвал вас сюда, если полицейскому инспектору будет разрешено задать такой вопрос?
— Мистер Винсент, юридический консультант семьи Эддльтонов, — ответил я. — Это он обратился за помощью к мистеру Шерлоку Холмсу.
— Ах вот как! — воскликнул Лестрейд, бросив недобрый взгляд на маленького человека. — Но теперь уже слишком поздно применять ваши великолепные теории, мистер Холмс. Преступник арестован. Всего хорошего, джентльмены!
— Минуточку, Лестрейд, — сказал Холмс решительно. — В прошлом вам случалось ошибаться, и нет гарантии, что вы и в дальнейшем не наделаете ошибок. Возможно, в данном случае вы действительно арестовали виновного, и, должен признаться, пока я сам так думаю. Однако вы ничего не потеряете, если мне придется подтвердить вашу правоту. С другой стороны…
— Ах, это постоянное «с другой стороны»! Впрочем, — неохотно добавил Лестрейд, — я не считаю, что ваши расследования могут принести вред. Если желаете терять время, мистер Холмс, — дело ваше. Ах, доктор Уотсон, какое невероятное преступление!
Я последовал за Холмсом к камину в дальний угол комнаты и отшатнулся при виде ужасной картины. На дубовом полу — большое черное пятно. Камин и даже стенная панель вблизи были покрыты брызгами и пятнами темно-красного цвета.
Мистер Винсент, бледный как смерть, отвернулся и упал на стул.
— Остановитесь, Уотсон, — отрывисто приказал Холмс. — Я полагаю, Лестрейд, что здесь не было отпечатков ног? — Он указал на забрызганный кровью пол.
— Здесь были следы только одного человека, мистер Холмс. Перси Лонгтона, — с кислой улыбкой ответил Лестрейд.
— Вот как! Похоже, что вы кое-чему научились. Между прочим, что с халатом обвиняемого?
— Как что?
— Посмотрите на стены, Лестрейд, на стены! Конечно, если грудь халата Лонгтона также испачкана кровью, можно будет быстро согласиться с вашими доводами.
— Рукава халата пропитаны кровью, если вы именно это имели в виду.
— Ну, это вполне естественно. Ведь Лонгтон помогал поднять голову умирающего. Рукава мало что дают. Халат у вас?
Инспектор Скотленд-Ярда пошарил в своем кожаном саквояже и вытащил серый шерстяной халат.
— Вот он.
— Гм! Пятна на рукавах и краях халата. А на груди ни одного пятна. Любопытно, но, к сожалению, неубедительно. А! Это орудие преступления!
Лестрейд вытащил из саквояжа жуткий предмет. Это был топор с коротким и узким топорищем и широким лезвием. Он был целиком из стали.
— Это, очевидно, очень старинная вещь, — сказал Холмс, рассматривая лезвие через лупу. — Между прочим, куда был нанесен удар?
— Вся верхняя часть черепа сквайра Эддльтона была рассечена, как гнилое яблоко, — ответил Лестрейд. — Поистине чудо, что к нему вернулось сознание хотя бы на миг. Чудо, довольно-таки неприятное для мистера Лонгтона, — добавил он.
— Говорят, сквайр произнес его имя.
— Да.
Стройная молодая женщина, рыдая, вбежала в комнату. Ее темные глаза лихорадочно горели, руки были крепко сжаты.
— Спасите его! — дико кричала она. — Он невиновен, клянусь вам! О, мистер Холмс, спасите моего мужа!
Не думаю, чтобы кто-нибудь из нас, не исключая даже Лестрейда, остался равнодушным в этот момент.
— Я сделаю все, что в моих силах, — сказал Холмс мягко. — А теперь расскажите мне о своем муже.
— Он самый добрый человек на свете!
— Не сомневаюсь. Но я имею в виду его внешние данные. Например, могли бы вы сказать, что он ростом выше сквайра Эддльтона?
Миссис Лонгтон удивленно взглянула на Холмса.
— Конечно, нет, — сказала она. — Ведь сквайр выше шести футов…
— Так. Мистер Винсент, может быть, вы сможете уточнить, когда сквайр Эддльтон начал продавать свое имение по частям?
— Первая продажа имела место два года тому назад, вторая примерно полгода, — ответил юрист без колебания. — А теперь, мистер Холмс, если я вам не нужен, я уведу миссис Лонгтон в гостиную.
Мой друг поклонился.
— Нам незачем больше беспокоить миссис Лонгтон, — сказал он. — Но мне хотелось бы сказать несколько слов дворецкому.
В ожидании последнего Холмс подошел к окну и, заложив руки за спину, глядел на пустынный ландшафт. Лестрейд, снова усевшийся за письменный стол, грыз кончик ручки и с любопытством глядел на Холмса.
— А, Морстед! — сказал Холмс, когда вошел дворецкий. — Вы, конечно, хотите сделать все, чтобы помочь мистеру Лонгтону. Мы приехали сюда с тем же намерением.
Дворецкий беспокойно переводил взгляд с Лестрейда на Холмса.
— Ну-с, — продолжал мой друг, — я уверен, что вы сможете оказать эту помощь. Например, постарайтесь вспомнить, не получал ли сквайр писем в тот вечер.
— Да, сэр. Он получил одно письмо.
— Вот как! Не можете ли вы еще что-нибудь добавить?
— Боюсь, что нет, сэр. На конверте был местный штемпель, сам конверт был обычный, дешевый. Такими пользуются все. Но меня удивило… — Дворецкий на миг замялся.
— Что же удивило вас? Может быть, поведение сквайра? — тихо спросил Холмс.
— Да, сэр, как раз это самое. Как только я подал ему письмо, он тут же вскрыл его и начал читать. По мере того как он читал, на его лице появилось такое выражение, что я был рад убраться из комнаты. Когда я вернулся, сквайр вышел, а на колосниках камина тлели куски сожженной бумаги.
Холмс потер руки.
— Ваша помощь неоценима, Морстед, — сказал он. — Теперь вспоминайте хорошенько. Полгода тому назад, как вы, может быть, знаете, ваш хозяин продал участок земли. Вы, конечно, не сможете припомнить, не приходило ли к вашему хозяину в то время письмо.
