Энтони Беркли - Суд и ошибка
— Да, согласен. Это звучит логично.
— Совершенно логично, — высказался чиновник.
Все посмотрели на мистера Читтервика, и тот густо покраснел.
— Боюсь, и мне придется согласиться с вами. С одной стороны, все это выглядит угнетающе, но мы должны принимать мир таким, каков он есть, а не таким, каким хотим видеть его.
— Итак, к одному выводу мы уже пришли, — подытожил мистер Тодхантер. — С соответствующими пунктами, а именно: что из правила святости человеческой жизни есть исключения и что величайшую пользу человек может принести обществу, уничтожив выбранного им злодея, со смертью которого прекратятся беды большой или маленькой группы людей. Все со мной согласны?
— С одним уточнением, — решительно вмешался священник. — Вы нашли весьма обоснованную причину совершить убийство, но против нее можно выдвинуть неопровержимый довод: убийство невозможно оправдать — никогда, ни при каких обстоятельствах.
— Полно вам, сэр! — махнул рукой майор. — Какой же это довод? Просто утверждение, подкрепить которое нечем. С тем же успехом можно заявить, что в некоторых случаях убийство можно оправдать. Это тупик.
Глаза Феррерза вспыхнули.
— Вы хотите сказать, майор, что лишь сейчас поняли, что девять десятых доводов Джека — не что иное, как ничем не подкрепленные утверждения? Но что еще остается бедному священнику, когда приходится защищать постулаты, доказать которые не в состоянии никто? Только заученно повторять то, что он считает аксиомами. Но поскольку мы отказываемся признавать их аксиомами, спор заходит в тупик.
— Для вас будет лучше признать хотя бы некоторые из них, Лайонел, дружелюбно посоветовал священник.
— Вряд ли. Но вы, конечно, были обязаны так сказать.
— Да, — вмешался мистер Тодхантер. — Итак, мы пришли к выводу, что самым полезным делом, какое может совершить человек, которому осталось жить несколько месяцев, будет убийство вышеупомянутого вида. Вы действительно так считаете?
— Я привык называть вещи своими именами, — улыбнулся Феррерз. — Да, я верю, что таким делом будет убийство — или уничтожение, как вам будет угодно.
— В таком положении человек в состоянии совершить оправданное убийство, не так ли? — отважился высказаться мистер Читтервик. — А если он правильно рассчитает время, ему не придется опасаться того, что обычно отрезвляет потенциального убийцу, — палача.
— И это совершенно верно, — с интересом подхватил мистер Тодхантер. — Но если мы остановили выбор на убийстве, каким должно быть этот убийство? Двое из нас высказались в пользу политического убийства с целью изменить к лучшему весь мир или хотя бы одну страну, еще двое — в пользу, так сказать, частного убийства. Было бы любопытно выслушать аргументы обеих сторон.
— Беру обратно слова насчет Муссолини, — объявил майор Баррингтон. — О нем я заговорил, не подумав. И кроме того, мне бы не хотелось брать на себя такую ответственность: решать, отвечают ли Муссолини или Гитлер потребностям современного мира — хотя бы потому, что все познается в сравнении. Другими словами, я, подобно Феррерзу, не верю в политические убийства.
— А вы, Дейл?
— Что ж, если майор отвергает кандидатуру Муссолини, то и я готов отвергнуть мою. Хотя, должен признаться, я был бы счастлив узнать, что кто-то перестрелял всех бесчестных политиков этой страны.
— Тогда бы в стране вообще не осталось политиков, — усмехнулся Феррерз.
— Как же так? — запротестовал священник. — Стенли Болдуин?
— И его трубка.
— Ах да, трубка мира.
— Мира любой ценой — даже за полтора миллиарда фунтов. А его свиньи! Вот кто займет вакантные должности в кабинете. Никто и не заметит разницы.
— Не заметит? Как бы не так! — ухмыльнулся майор. — Свиньи не станут подписывать возмутительные соглашения с французскими премьер-министрами и выставлять нас на посмешище перед всем миром, а потом публично отказываться от этих соглашений. От свиней был бы толк.
— Верно, — кивнул мистер Тодхантер. — Значит, политическому убийству решено предпочесть частное. В таком случае было бы интересно узнать, смерть какого частного лица принесла бы наибольшую пользу его ближним.
— Владельца газеты, который в корыстных целях обманывает читателей, внес предложение майор.
— Значит, к этой категории относятся владельцы всех издательств? — с неожиданным цинизмом уточнил мистер Читтервик. Феррерз болезненно поморщился.
— За исключением "Лондон ревью", разумеется, — объяснил ему священник. Все мы знаем, что "Лондон ревью" — единственный светоч в мире периодики. Иначе Лайонел не работал бы в нем.
— "Лондон ревью" — не газета, а журнал, — напомнил Феррерз.
— Лично я внес бы в список какого-нибудь злопамятного автора анонимных писем, — сказал Дейл. — Больше никто не причиняет такого вреда и никого другого не бывает так же трудно предать правосудию.
— За исключением разве что шантажистов, — подсказал мистер Читтервик.
— Кстати, а ведь вы должны кое-что знать об убийствах, Читтервик, заметил Феррерз. — Если не ошибаюсь, вы имели дело с двумя?
— Да, можно сказать и так, — нехотя согласился мистер Читтервик, — но…
— Нет-нет, все строго между нами! Абсолютная конфиденциальность гарантируется. Вопрос не для печати. Продолжайте.
Несмотря на все сопротивление, мистера Читтервика уговорили рассказать об одном-двух увлекательных расследованиях. Графин в третий раз пошел по кругу. Мистер Тодхантер не стал напоминать о том, с чего начался разговор: он чувствовал, что любые попытки сделать это выглядели бы, по меньшей мере, подозрительно. Так или иначе, он уже выяснил все, что хотел узнать. Неделю назад врач сообщил мистеру Тодхантеру, что ему осталось жить всего несколько месяцев. Мистер Тодхантер созвал к себе тщательно отобранных знакомых, надеясь хитростью вытянуть из них совет, как ему распорядиться оставшимся временем. И к величайшему изумлению мистера Тодхантера, ему единодушно посоветовали совершить убийство.
Часть I. Плутовской роман
Мистер Тодхантер в поисках жертвы
Глава 1
Когда мистер Лоуренс Тодхантер узнал от врача, что у него аневризма аорты и что жить ему осталось всего несколько месяцев, поначалу он этому не поверил.
— Сколько вам лет? — осведомился врач, заметив недоверие на лице пациента.
— Пятьдесят один, — ответил мистер Тодхантер, застегивая рубашку на костлявой груди.
— Вот именно. И вы всегда были слабы здоровьем.
— Да, особенно в последние годы, — мрачно подтвердил мистер Тодхантер.
