Жорж Сименон - Нотариус из Шатонефа
– Я знаю гараж, где нам дадут шофера, которому можно доверять…
Господин Мотт ничего не подозревал! Он сидел на скамейке и изучал кончики своих хорошо начищенных туфель. Еще немножко, он бы сказал своему новоявленному приятелю: «Чего же вы ждете?»
Но случилось так, что Мегрэ поднялся, вошел в кухню. С первого взгляда он понял, что его жена слушала их разговор, ибо она покачала головой.
«Ты не поедешь!» – означал ее жест.
И он без причины, по крайней мере, без причины, которую мог бы назвать, тоже покачал головой, но не из стороны в сторону, а сверху вниз и снизу вверх.
«Я поеду!» – говорил его жест.
А затем Мегрэ произнес вслух:
– Поднимись со мной, нужно собрать мне чемодан…
На лестнице она заворчала:
– Я тебе приготовила фрикандо…
Но в комнате она была вынуждена замолчать из опасения, что господин Мотт может их услышать через открытое окно. Мегрэ высунулся, чтобы его рассмотреть.
Этот странный мужчина, так хорошо владеющий собой, с размеренной речью, изощренно вежливый, произвел на него впечатление.
– Эмильенна, Арманда и Клотильда… – ворчал он.
– Ты поэтому туда едешь?
Она его ревновала куда меньше, чем иногда демонстрировала, чтобы доставить ему удовольствие. И доказательством того, что это замечание нравилось Мегрэ, была его улыбка и пожатие плеч.
Однако, когда он посмотрел в зеркало, состроил недовольную гримасу при мысли о том, что стал господин Легро! Господин Легро из Бержерака! Господин Легро, торговец лесом!
Он попытался представить себе столовую, где вскоре ему предстоит завтракать вместе с незнакомыми ему людьми, которые будут рассматривать его с любопытством.
Вскоре он был готов, спустился вниз и нашел Мотта на том же месте, где оставил.
– Я полагаю, нам необязательно переходить на «ты»? – проворчал он, будто пытаясь отомстить за свою покорность.
– Нет. Столько времени прошло…
– Где мы проходили нашу воинскую службу?
– Я проходил свою в Оранже, в полку спаги…
Это было невероятно, но факт: этот маленький холодный господин носил огненно-красную униформу спаги и скакал по улицам Оранжа на арабской лошади!
– Пусть будет спаги, – сказал Мегрэ. – В конце концов ничто не мешает мне считать, что я тоже был спаги… Если только не заставят взобраться на лошадь…
Впрочем, эта шутка, кроме автоматической улыбки, не вызвала у нотариуса из Шатонефа никакой другой реакции, он просто вежливо ожидал, когда они смогут уйти.
Госпожа Мегрэ принесла чемодан, который Мегрэ брал с собой во время частых полицейских командировок. У него возникло желание обратиться к этому неодушевленному предмету со словами: «Ну, мой старик, нас заставляют заняться странным ремеслом… Теперь ты принадлежишь господину Легро и…»
Госпожа Мегрэ спросила:
– Когда ты вернешься?
– Через несколько дней, мадам, – вмешался господин Мотт. Я обещаю вам долго его не задерживать, потому что убежден, что вскоре истина будет установлена…
– Спасибо! – прошептал отставной комиссар.
И он сел в машину господина Мотта, который, взявшись за руль, счел своим долгом объявить:
– Ничего не бойтесь… Я никогда не езжу быстро…
– Мне это абсолютно все равно…
Вскоре они приехали в Орлеан и остановились на большой площади, напротив гаража. Пока нотариус ходил в гараж, Мегрэ зашел в пивную, которая славилась лучшим во всем департаменте темным пивом.
– Эмильенна, Клотильда и Арманда… – декламировал он. – Нет, в середине Арманда… Эмильенна, Арманда и Клотильда… был бы очень рад посмотреть, похожи ли они на своего отца.
Хотя он и ворчал себе под нос и посылал нотариуса ко всем чертям, ему все же было любопытно увидеть этот дом, прежде принадлежавший отцу и деду господина Мотта, с конторой на первом этаже, личным кабинетом на втором, с садом, потому что были садовник, семидесятилетняя служанка и юная горничная вне всяких подозрений…
– Постой! – пробормотал Мегрэ себе под нос. – Он мне ни слова не сказал о своей жене! Может, она умерла!
Господин Мотт вышел из гаража и стал искать своего приятеля. Не зная, что за ним наблюдают, он не скрывал беспокойства, и с его лица пропала нервная улыбочка.
Наконец он заметил Мегрэ на террасе и объявил ему, что шофер с машиной будут готовы через четверть часа.
Бывший комиссар воспользовался этим, чтобы выпить еще кружку, покуривая трубку на солнышке за мраморным столиком.
«Если только дом мрачный, а дочки некрасивые…»
Два часа спустя, выходя из самой светлой столовой, какую он когда-либо видел, вслед за господином Моттом, который провел его в гостиную и предложил коробку с сигарами, он уже не пытался шутить.
Возможно, он сильно удивился бы, если бы ему сказали, что он находится здесь всего часа два и еще утром ничего не слышал об Эмильенне, Арманде и Клотильде.
Эмильенна протянула ему чашку кофе, делая при этом легкий приветливый реверанс и улыбаясь своей особенной улыбкой. Клотильда опустила шторы, чтобы смягчить жаркое послеполуденное солнце, и в приглушенном свете Арманда была прекрасна – непринужденна, свежа и искренна.
– Если вы предпочитаете трубку… – пробормотал нотариус.
Конечно, он предпочитает свою трубку! Но он не хотел ее курить из-за трех молодых девушек и госпожи Мотт, которая сидела в кресле и мягко улыбалась.
Да, госпожа Мотт имелась в наличии, тихая, неприметная, которая, казалось, как во сне с улыбкой блуждала по жизни.
– Два кусочка?
– Один, если позволите.
Сотни раз, проходя мимо этих больших домов на берегу Луары, олицетворявших собой стабильность и гармонию, Мегрэ говорил себе: «Жизнь в них должна быть приятной и простой в окружении красивых вещей…»
Дом нотариуса из Шатонефа был именно тем провинциальным домом, которые строили в прежние времена, – без мелочности, без внешних эффектов, ничего некрасивого, ничего агрессивного. Меж булыжников, которыми был замощен двор, росли пучки травы. Порой раздавался скрежет тяжелой повозки, проехавшей и остановившейся на узкой улице. На светлой деревянной обшивке стен был виден налет старины, но как раз в меру, а когда они шли в гостиную, послышался тонкий звон хрустальных подвесок люстры.
– Немного погодя, дорогой друг, если вам это будет приятно, Арманда сыграет на рояле. Но я полагаю, она хотела бы дождаться прихода своего жениха. Вы любите музыку?
Конечно! Почему нет? Но у него никогда не было времени слушать ее подолгу.
– Вы любите Шуберта? – настойчиво допытывалась Арманда, листая альбом с нотами.
– Ну конечно, мадемуазель…
Он еще не звал ее Арманда, но чувствовал, что это впереди, что еще назовет их Эмильенна, Арманда, Клотильда, как будто он член их семьи.
