Артур Дойль - Морской договор
— Мистер Фельпс, сэр! — проговорил он.
— Я пришел посмотреть, готов ли мой кофе.
— Я кипятил воду, да и заснул, сэр.
Он посмотрел на меня и затем, с выражением еще большого изумления, взглянул на все еще продолжавший звонить колокольчик.
— Если вы здесь, сэр, то кто же звонит в колокольчик? — спросил он.
— Колокольчик? — сказал я. — Что это за колокольчик?
— Это колокольчик из той комнаты, в которой вы работали.
Ужас оледенил мне сердце. Значит, кто-нибудь был в комнате, где на столе лежал мой драгоценный договор. Я, как безумный, сбежал с лестницы и побежал по коридору. Ни в коридоре, ни в комнате никого не было, мистер Холмс. Все было в полном порядке, но порученных мне бумаг на столе не оказалось. Копия лежала на месте, а оригинал исчез.
Холмс сидел на кресле, потирая руки. Я видел, что дело ему вполне по сердцу.
— Скажите, пожалуйста, что же вы тогда сделали? — проговорил он.
— Я сейчас же понял, что вор, должно быть, пробрался на лестницу через боковую дверь. Я бы встретился с ним, если бы он вошел другим ходом.
— Вы, уверены, что он не мог прятаться все время в комнате или в коридоре, слабо освещенном по вашим словам?
— Это совершенно невозможно. Крыса не могла бы спрятаться в комнате или в коридоре. Там нет ни одного укромного местечка.
— Благодарю вас. Продолжайте.
— Курьер угадал по моему побледневшему лицу, что произошло что-то неладное, и пошел за мной наверх. Мы оба быстро пробежали по коридору и по крутой лестнице, которая ведет на Чарльз-Стрит. Дверь была заперта, но не на замок. Мы распахнули ее и выбежали на улицу. Я хорошо помню, что в эту минуту на соседней церкви пробило три удара. Было три четверти десятого.
— Это чрезвычайно важно, — проговорил Холмс, записывая на манжетке рукава.
— Ночь была очень темная; накрапывал теплый дождик. На Чарльз-Стрите было безлюдно, но в конце Уайтголля царило обычное оживление. Без шляп мы выбежали на улицу, на отдаленном конце которой стоял полицейский.
— Произошло воровство! — задыхаясь, проговорил я. — Из министерства иностранных дел украден очень важный документ. Не проходил ли здесь кто-нибудь?
— Я стою здесь четверть часа, сэр, — ответил полицейский. — За это время прошла только одна пожилая высокая женщина в шали.
— Ах, это моя жена, — сказал курьер. — А больше никто не проходил?
— Никто.
— Ну, значит, вор прошел другой дорогой, — проговорил курьер, дергая меня за рукав.
Но я не удовольствовался этим; к тому же очевидные старания курьера увести меня только усилили мои подозрения.
— В которую сторону пошла эта женщина? — крикнул я.
— Не знаю, сэр. Я видел ее, но не обратил особого внимания. Мне показалось, что она торопилась куда-то.
— Как давно это было?
— О, только несколько минут тому назад!
— Минут пять?
— Да, не более того.
— Сэр, вы только теряете время, когда важна каждая минута — поверьте мне на слово: старуха моя тут ни при чем, и пойдемте в тот конец улицы. Ну, если вы не пойдете, я пойду один, — и он бросился в другую сторону.
Но я догнал его и схватил за рукав.
— Где вы живете? — спросил я.
— № 16 Анви-Лэн, Брикстон, — ответил он, — но не идите по ложному следу, мистер Фельпс. Пойдемте в другой конец улицы и посмотрим, не узнаем ли там чего-нибудь.
Я ничего не терял, исполняя его совет, и потому мы оба вместе с полицейским бросились на противоположный конец улицы. Народу там было очень много, но так как погода была сырая, то все торопились укрыться куда-нибудь. Прогуливающихся, к которым можно было бы обратиться с вопросами, не оказывалось.
Затем мы вернулись в канцелярию и обыскали всю лестницу и коридор, но безуспешно. Коридор, ведущий в комнату, покрыт светлым линолеумом, на котором очень ясно отпечатлевается всякое пятно, Мы внимательно оглядели его, но не нашли следов ног.
— Дождь шел целый вечер?
— Начиная с семи часов.
— Как же так женщина, вошедшая в комнату около девяти, не запачкала линолеума своими грязными сапогами?
— Я рад, что вы предложили этот вопрос. Он мне пришел также в голову тогда. Поденщицы обыкновенно снимают сапоги внизу у курьера и надевают туфли.
— Это очевидно. Итак, следов не было видно, несмотря на сырую погоду? Сцепление обстоятельств, действительно, очень интересное. Что же вы затем сделали?
— Мы обыскали и комнату. Потайной двери тут не могло быть, а окна находятся на высоте тридцати футов от земли; оба они были заперты изнутри. Ковер исключает всякую мысль о люке, а потолок самый простой, выбеленный клеевой краской. Я готов прозакладывать свою жизнь, что вор вышел через двор.
— А камин?
— Там нет его. Есть только печка. Шнурок колокольчика висит как раз направо от моего стола. Тот, кто звонил, подошел для этого прямо к столу. Но зачем бы преступнику звонить в колокольчик? Это просто неразрешимая задача.
— Действительно, случай необычайный. Что же вы предприняли потом? Вы, вероятно, осмотрели всю комнату, чтобы найти какие либо следы преступника — окурок сигары, оброненную перчатку или шпильку, или какую-нибудь другую мелочь?
— Там не было ничего подобного.
— А запаха?
— Ну, мы об этом не подумали.
— Ах, запах табаку имел бы для нас очень важное значение в этом случае.
— Я никогда не курю сам и поэтому думаю, что заметил бы запах табаку. Вообще не было положительно никаких данных. Единственным осязательным фактом является то обстоятельство, что жена курьера — миссис Тэнджей — торопливо ушла из данного места. Сам курьер объяснил только, что она уходила почти всегда в то время. Полицейский и я решили, что лучше всего схватить эту женщину, пока бумаги еще у нее.
Между тем слух об этом происшествии дошел до полиции. Явился сыщик, м-р Форбс, и энергично принялся за дело. Мы наняли экипаж и через полчаса приехали по данному адресу. Нам отворила дверь какая-то молодая женщина, оказавшаяся старшей дочерью м-с Тэнджей. Она сказала, что мать еще не возвращалась, и попросила нас подождать ее в передней комнате.
Минут через десять кто-то постучался в дверь, и тут мы сделали первую серьезную ошибку, за которую я упрекаю себя. Вместо того, чтоб отворить дверь самим, мы допустили дочь сделать это и слышали, как она сказала: «Мать, тут дожидаются тебя двое людей». Мгновение спустя мы услышали чьи-то поспешные шаги. Форбс распахнул дверь, и мы оба вбежали в заднюю комнату или кухню, но женщина обогнала нас. Она смотрела на нас вызывающим взглядом. Внезапно она узнала меня, и выражение полного изумления показалось на ее лице.
