Луи Тома - Соучастница
Люсетта состроила комичную гримасу.
– О-ля-ля, парикмахер в субботу днем. Входишь без проблем, но насколько там застрянешь – неизвестно.
– Все же надеюсь, она не заставит нас ждать слишком долго.
– Если ты беспокоишься о нас, – заметил Робер, – то напрасно. Время здесь не имеет никакого значения.
Он оттянул рукав и показал свое голое запястье.
– Первое, что я делаю, приехав сюда, в Мулен, снимаю часы.
– Тем хуже для нее, если она опоздает, – подхватила Люсетта. – Мы больше внимания уделим Филиппу.
Хоть она и говорила «мы», в глазах у нее светилось «я».
– Возьми! Повесь, пожалуйста.
Люсетта сунула куртку в руки брату, чтобы можно было, наконец, заняться гостем.
– Садитесь, вот сюда, поближе к огню… Нет, нет, не в это кресло… Вон то гораздо удобнее…
Вдруг она смолкла, с тревогой посмотрела на него.
– Что с вами? Вы нездоровы?
Он попытался возразить, но она не дала ему на это времени.
– Вы так бледны… и у вас дрожат руки. Проклиная свое малодушие, он до боли в челюстях стиснул зубы, чтобы прогнать назад, в желудок, комок, подступивший к самому его горлу. Он считал себя более стойким и теперь злился, что ведет себя как барышня.
– Ничего, – с трудом проговорил Филипп, – у меня до отказа включен отопитель. Вышел из машины на холод, ну и…
Он тупо уставился на камин, не в силах оторвать взгляда от пылавшего в нем костра… пылавшего, как пожар… «Это глупо, но я сейчас упаду в обморок».
Звон стаканов раздался в ушах Филиппа одновременно с голосом Люсетты:
– Вот, выпейте…
Он залпом проглотил виски. Обожженный алкоголем комок растаял. Щеки его порозовели.
– Спасибо, теперь лучше. – Он сделал глубокий вдох. – Даже совсем хорошо.
– Что такое, что такое, – воскликнул вернувшийся в гостиную Робер, – вы начали пить без меня?
– Филиппу стало плохо.
– Нет, нет. Люсетта преувеличивает. Филипп вновь воспрял духом.
– Я в отличной форме. Доказательство…
Он вскочил на ноги, исполнил замысловатый пируэт и снова сел.
– В таком случае, – сказал Робер, не любивший преувеличений, – если это был лишь предлог, чтобы выпить без меня, я тебя оштрафую.
Он взял бутылку виски и поставил на стол еще два стакана.
– Выпьешь вместе с нами.
Люсетта плеснула себе вина. Зажгли сигареты. Филипп поднял свой стакан.
– Ваше здоровье.
– За тебя, старина… и за здоровье твоей опаздывающей половины.
От мрачного и непроизвольного юмора, содержащегося в последней фразе, по спине у Филиппа вновь пробежал холодок, но Люсетта, чокаясь, очень удачно переменила разговор:
– И за успех вашего большого путешествия.
Путешествие… Бразилия… Стоило только Филиппу услышать это, как парализовавшее его наваждение тотчас прошло.
– Вы уже знаете?
– Мне Робер рассказал.
– Ты, по-моему, не делал из этого тайны.
– Конечно, нет. Просто, мы хотим осуществить нашу давнюю мечту.
– Ты говоришь «мы». Жена едет с тобой?
– Разумеется.
– Как ей повезло!
Люсетта округлила глаза, как девчонка, пришедшая вдруг в неописуемый восторг.
– Рио… Карнавал… Вскарабкаться на самый верх Сахарного пика… Забраться в самую глубь Мато Гроссо,[1] проплыть по Амазонке, встретиться с индейцами…
Робер ехидно улыбнулся.
– Дорогая сестричка, если бы Филипп был холостяком, ты сразу бы вышла за него замуж.
– О! – возразила Люсетта полушутя-полусерьезно. – Если бы я и вышла за него, то, конечно, не только из-за Бразилии.
– Остановитесь, а то вы заставите меня покраснеть. Все трое рассмеялись, однако искренний, без всяких задних мыслей смех был только у Робера.
– Вот они каковы, эти писатели. С их гонорарами можно запросто отправиться в любой конец света.
– Кто бы жаловался! – парировал Филипп.
– Да. Я не жалуюсь. Игрушки стоят все дороже и все лучше распродаются. И потом, мне нравится заниматься всеми этими заводными машинками, радиоуправляемыми самолетиками, куклами… да, да, куклами тоже.
Он руководил фабрикой игрушек, которую унаследовал от отца, и можно было только догадываться, то ли это она способствовала сохранению у него души ребенка, то ли благодаря душевной молодости он чувствовал себя в этом деле, как рыба в воде.
– Старик, мы только что выпустили новую игру… «Космонавт»… Очень забавно… Я готов играть в нее целый день… Сейчас ты сам увидишь, я схожу за ней…
– Взрослый ребенок! – улыбнулась Люсетта, когда он исчез за дверью.
Затем, более серьезным тоном, спросила:
– Значит, ваша будущая книга родится там?
– В каком-то смысле я еду туда и за этим. Но сейчас еще рано говорить, что там родится…
– Ну, ну, не скромничайте. Уж я-то знаю, что у вас талант…
Она сосредоточенно посмотрела на него.
– Большой талант, Филипп.
– Вы определенно решили вогнать меня в краску.
Польщенный в своем писательском самолюбии, он возмущался только для вида. Алкоголь сделал свое дело, и он, наконец, расслабился. Полностью овладев собой, он чувствовал, что способен сыграть роль без сучка, без задоринки.
Часы в прихожей пробили шесть раз. Филипп забеспокоился:
– Уже шесть. Пора ей быть здесь.
– Да приедет она, еще не так уж и много времени, – заметил Робер, возвращаясь из соседней комнаты с картонной коробкой в руках, на которой была изображена ракета, пересекающая межзвездные пространства.
– Да что она, в самом деле! Уже совсем стемнело…
– Успокойся, не украдут твою дражайшую половину. Филипп продолжал играть, реплики вылетали сами собой.
– Я, возможно, смешон, но я всегда так волнуюсь, когда она садится за руль.
– О! Любовь – это прекрасно! – вздохнул Робер. Люсетта, передвигая столик, шутливо заметила:
– Не хватает одного человека, и все вокруг – сплошная пустота…
Ее кисло-сладкий тон не ускользнул от Филиппа, внимательно следившего за реакцией своих собеседников.
– Впрочем, все неприятности забываются, когда играешь в «Космонавта», – заявил Робер, выкладывая на столик содержимое коробки.
Суть игры заключалась в том, чтобы продвигать по карте, представлявшей собой ночное, усыпанное созвездиями небо, ракеты, которые либо теряли, либо приобретали ступени, либо попадали, либо нет в зону притяжения небесного тела. Движение осуществлялось в зависимости от того, сколько очков получал играющий, выбрасывая огромную кость, точки на которой были заменены звездами, а также в зависимости от вытаскиваемой карты, ибо к игре прилагалась еще и колода карт, на которых вместо обычных фигур были изображены знаки Зодиака, фазы луны и так далее.
– Захватывающая игра, – повторял Робер. – Вот увидишь, очень захватывающая.
