Эллери Куин - Трагедия Зет. Бюро расследований Квина (рассказы)
«Гамлет» — поместье мистера Друри Лейна на холмах над Гудзоном — соответствовал тому, что я представляла себе по описаниям отца, и даже более того. Это было самое потрясающее место из всех, где я когда-либо бывала, а мои маршруты включали все главные чудеса Старого Света. Нигде в Европе, даже на Рейне, я не видела таких густых лесов, безупречных дорог, высоких облаков и голубой реки, вьющейся далеко внизу. А сам средневековый замок! Его словно перевезли на ковре-самолете с древних холмов Британии.
Мы проехали по изящному деревянному мосту, миновали частный лес, который вполне мог быть Шервудским[10] — я почти ожидала, что брат Тук[11] вот-вот выскочит из-за дерева, — через главные ворота въехали на территорию поместья.
Везде мы видели улыбающихся людей — в большинстве потрепанных временем служителей искусств, которым щедрость Друри Лейна позволила спокойно доживать в сооруженном им убежище. Отец уверял меня, что десятки людей благословляли имя и великодушие актера.
Губернатор Бруно встретил нас в саду. Он не докладывал о себе старому джентльмену, решив подождать нашего прибытия. Коренастый мужчина с квадратным лицом, высоким лбом, проницательными глазами интеллектуала и костлявым подбородком боксера понравился мне с первого взгляда. Эскорт, состоящий из полицейских штата, держался поодаль.
Но я была слишком возбуждена, чтобы думать о простом губернаторе. Ибо через кусты бирючины, обрамленные тисовыми деревьями, к нам медленно приближался старик — глубокий старик, с удивлением подумала я. По описаниям отца я всегда представляла мистера Лейна высоким моложавым человеком в расцвете сил. Теперь я понимала, как безжалостно обошлись с ним последние десять лет. Они сделали его широкие плечи сутулыми, белоснежные волосы — редкими, лицо и руки — морщинистыми, а пружинистую походку — вялой. Но глаза по-прежнему были молодыми, ясными и блестящими — в них светились ум и чувство юмора, — а щеки румяными.
Сначала он, казалось, не заметил меня, пожимая руки отцу и губернатору Бруно и бормоча: «Как же я рад вас видеть!» Я всегда считала себя не слишком сентиментальной, но сейчас почувствовала комок в горле и слезы на глазах…
— Мистер Лейн, — заговорил отец, громко высморкавшись, — я хочу представить вам мою дочь.
Актер взял мои руки в свои и посмотрел мне в глаза.
— Добро пожаловать в «Гамлет», дорогая, — серьезно сказал он.
То, что я произнесла в ответ, впоследствии всегда заставляло меня краснеть. Все дело в том, что мне хотелось продемонстрировать свой блистательный ум. Очевидно, это присуще всем дочерям Евы. Я так долго ожидала этой встречи, что подсознательно готовила себя к испытанию, которое было абсолютно воображаемым.
— Я так счастлива, мистер Лейн, — пролепетала я. — Вы не знаете, как я мечтала… — И тогда это случилось. Я выпалила с дурацкой ухмылкой: — Вижу, вы обдумываете ваши мемуары!
Конечно, я сразу же пожалела о своих глупых словах и закусила губу. Отец что-то буркнул, а губернатор Бруно ошарашенно отпрянул. Что касается мистера Лейна, его седые брови взлетели кверху, взгляд стал внимательным, и он долго изучал мое лицо, прежде чем отозваться:
— Это поразительно, дитя мое. Никогда не прощу вам, инспектор, что вы столько лет держали эту юную леди вне поля моего зрения. Как вас зовут?
— Пейшнс, — пробормотала я.
— Ха! Чувствуется вдохновенное пуританское влияние,[12] инспектор! Несомненно, скорее ваше, нежели вашей жены. — Мистер Лейн сжал мои руки с удивительной силой. — Пошли, ископаемые! О нас поговорим позже… Поразительно, — повторял актер, усмехаясь.
Подведя нас к красивому дереву, под которым стоял стол, он разослал с разными поручениями розовощеких старичков и сам занялся угощением, все время украдкой поглядывая в мою сторону. Я сгорала от стыда, ругая себя за легкомыслие и тщеславие, побудившие меня сделать столь необдуманное замечание.
— А теперь, Пейшнс, — сказал старый джентльмен, когда мы закусили, — давайте расследуем ваше удивительное заявление. — Его голос ласкал мой слух — он был глубоким, мягким и пряным, как старое мозельское вино. — Значит, я обдумываю свои мемуары? Вот это да! И что же еще подметили ваши хорошенькие глазки, дорогая моя?
— Право, мне жаль, что я это сказала, мистер Лейн. Я вовсе не… — Я запнулась. — Не хочу отвлекать разговор на себя — вы ведь так долго не виделись с губернатором и моим отцом.
— Чепуха, дитя мое. Мы, старики, давно овладели искусством Терпения. — Он опять усмехнулся. — Очередной признак слабоумия. Так что еще вы заметили, Пейшнс?
— Ну… — Я сделала глубокий вдох. — Вы учитесь печатать на машинке, мистер Лейн.
— Что? — Актер выглядел удивленным.
Отец уставился на меня, словно никогда не видел раньше.
— И, — продолжала я, — вы учитесь сами, мистер Лейн. Вы изучаете слепой метод.
— Господи! Это воздаяние с лихвой! — Он, улыбаясь, повернулся к отцу: — Инспектор, вы произвели на свет подлинную великаншу интеллекта. Хотя, возможно, вы сами рассказали это Пейшнс?
— Да я удивлен не меньше вас! Как, черт возьми, я мог ей рассказать, когда сам этого не знал? Неужели это правда?
Губернатор Бруно почесал подбородок.
— Думаю, женщина вроде вас, мисс Тамм, пригодилась бы мне в Олбани.
— Не отвлекайтесь от темы! — Глаза Друри Лейна блеснули. — Это вызов! Раз Пейшнс смогла проделать такое, значит, это осуществимо. Дайте подумать… Что именно произошло в момент нашей встречи? Сначала я подошел к вам через рощу, потом приветствовал инспектора и вас, Бруно. После этого мы с Пейшнс посмотрели друг на друга и обменялись рукопожатиями… Ха! Ну конечно! — Он внимательно оглядел свои руки, улыбнулся и кивнул. — Поразительно, дорогая, хотя вполне естественно. Учусь печатать, а? Инспектор, что вам могут сообщить мои ногти?
Актер поднес испещренные венами руки к лицу отца, и тот недоуменно заморгал:
— Сообщить? Что, черт побери, могут сообщить мне ваши ногти, кроме того, что они чистые?
Мы засмеялись.
— Это подтверждает, инспектор, часто повторяемую мою мысль, что наблюдение за мелочами крайне важно для детектива. Как видите, ногти на указательных, средних, безымянных пальцах и мизинцах пообломались и потрескались, а ногти на больших пальцах невредимы и даже ухоженны. Единственная ручная работа, способная повредить ногти на всех пальцах, кроме больших, — это печатание на машинке, точнее, обучение печатанию, так как ногти не привыкли к ударам по клавишам и повреждаются… Браво, Пейшнс!
