Стивен Ван Дайн - Дело Бенсона
Мы сидели и потягивали кофе, изредко попыхивая сигарами, когда Карри, открыв на звонок дверь, привел к нам окружного прокурора.
– Не верю своим глазам! – шутливо воскликнул тот, поднимая руку в знак приветствия. – Нью-йоркский знаток искусств уже встал.
– И дьявольски страдает от этого, – в тон ему отозвался Ванс. Однако было видно, что у окружного прокурора далеко не игривое настроение. Неожиданно он помрачнел.
– Ванс, меня привело сюда весьма серьезное дело. Я очень тороплюсь и забежал на минутку, чтобы сообщить вам, что… Дело в том, что убит Олвин Бенсон.
Ванс вяло посмотрел на него.
– В самом деле, – пробормотал он. – Какая неприятность! Но он, несомненно, заслужил это. Придвиньте кресло к столу, и Карри нальет вам кофе. – Он нажал кнопку звонка.
Маркхэм нерешительно посмотрел на него, потом махнул рукой.
– Ну хорошо. Пара минут не играет никакой роли. Но только одну чашку. – И сел в кресло.
Глава 2. На месте преступления
(Пятница, 14 июня, 9 часов утра)
Джон Ф. К. Маркхэм был избран окружным прокурором Нью-Йорка в результате победы на выборах кандидатов от независимых. Он был прокурором четыре года и, возможно, его избрали бы на второй срок, если бы не происки его противников. Он был неутомимым работником и превратил прокуратуру в действенный орган правосудия. Будучи человеком неподкупным, он окружил себя только своими сторонниками и внушил чувство безопасности всем, кто верил в закон и справедливость.
После нескольких месяцев работы Маркхэма прокурором одна из газет окрестила его Сторожевым Псом, и эта кличка, прилипнув к нему, сохранилась за ним. В самом деле, его выступления в качестве обвинителя пользовались таким успехом и были настолько замечательны, что их часто цитируют в политических и официальных выступлениях даже сегодня.
Маркхэм был высоким, крепко сложенным мужчиной около сорока лет с чисто выбритым моложавым лицом, которому никак не соответствовали седые волосы. Он не был красив, если судить по обычным стандартам, но в нем угадывалась исключительная индивидуальность. Кроме того, он был человеком высокой культуры, что редко встречается даже в наши дни среди официальных должностных лиц. И в то же время это был человек с необузданным и грубым характером. Но его грубость смягчалась воспитанностью и не являлась грубостью, вызванной чувством превосходства над другими. Он был обходительным, когда это не касалось его служебных обязанностей. Но в начале моего с ним знакомства я видел, как его сердечность неожиданно заменяется мрачной властностью. Передо мной возникал как бы совсем иной человек – твердый, упорный, символ вечного правосудия. Я. часто бывал свидетелем подобных трансформаций Маркхэма, пока длилось наше знакомство.
Сейчас он сидел напротив меня в гостиной Ванса с выражением упрямой агрессивности на липе, и я знал, что он глубоко удручен убийством Олвина Бенсона.
Он торопливо глотал кофе и чуть не разбил чашку, когда Ванс, с изумлением следивший за ним, заметил:
– Скажите, почему у вас такой печальноозабоченный вид? Не вы ли, случайно, являетесь убийцей?
Маркхэм игнорировал легкомысленное замечание Ванса.
– Я еду к Бенсону. Хотите поехать со мной? Как-то вы спрашивали меня о серьезном деле. Я обещал взять вас с собой и теперь хочу выполнить обещание.
Я тут же припомнил, как несколько недель назад в Стюйвезант-клубе, когда темой для разговора стали убийства в Нью-Йорке, Ванс выразил желание участвовать в одном из расследований, которым будет заниматься Маркхэм, и тот, в свою очередь, обещал привлечь Ванса в ближайшее серьезное дело. Практически для подобного желания со стороны Ванса послужил его интерес к психологии человеческого поведения, а дружба с Маркхэмом как раз представляла для Ванса широкие возможности.
– Вы не забыли об этом? – лениво осведомился Ванс. – Спасибо за восхитительный хотя и не очень приятный подарок. – Он взглянул на часы, стоящие на камине. Было без нескольких минут девять. – Но какое неподобающее время! А если меня кто-нибудь увидит?
Маркхэм нетерпеливо дернулся в кресле.
– Ну, если вы решите, что удовлетворение вашего любопытства компенсирует неловкость, которую вы испытываете при появлении на публике в девять часов утра, тогда поторопимся. Я, конечно, считаю, что вам следует ехать в халате и шлепанцах. К тому же мне бы не хотелось терять время, ожидая, пока вы оденетесь.
– К чему такая спешка, старина? – спросил Ванс, зевая. – Парень этот мертв, не так ли? Теперь он уже никуда не сбежит.
– Да пошевеливайтесь вы, – огрызнулся Маркхэм. – Это не шуточное дело. Оно дьявольски серьезно и, судя по всему, грозит чудовищным скандалом. Так вы идете?
– Иду ли я? Я скромно следую за мстителем. – Ванс встал и поклонился Маркхэму.
Он позвонил Карри и приказал подать одежду.
– Я буду помогать Маркхэму возиться с трупом и потому хочу выглядеть изящно. Сегодня достаточно тепло для шелкового костюма?. . И лавандовый галстук.
– Надеюсь, вы не нацепите зеленую гвоздику, – усмехнулся Маркхэм.
– А вы начитались мистера Хиченса, – поддел его Ванс – Надо же: такая ересь из уст окружного прокурора! Во всяком случае, вы хорошо знаете, что я никогда не ношу бутоньерок. Украшения для мужчин – это дурной вкус Это удел развратников и саксофонистов… Но расскажите мне пока об этом Бенсоне.
Ванс одевался с помощью Карри с такой скоростью, какую я никогда не видел и не ожидал от него. За его добродушвьм настроением скрывались тревога и волнение.
– Я полагаю, вы слышали об Олвине Бенсоне, – начал окружной прокурор. – Так вот. Сегодня утром его экономка позвонила в полицейский участок и сообщила, что нашла своего хозяина убитым в его любимом кресле в гостиной. Сообщение об этом было немедленно передано в Управление полиции и прокуратуру. Мой помощник тут же уведомил меня. Я пытался оставить это дело в руках полиции, но полчаса спустя позвонил майор Бенсон, брат Олвина, и попросил меня, как об одолжении, заняться этим делом. Я знаю майора уже двадцать лет и не смог отказать ему. Поэтому я так тороплюсь попасть в дом Бенсона. Он живет на Западной Сорок восьмой улице, и я решил заехать за вами, помня о вашей просьбе взять вас с собой на расследование подобного дела.
– Очень мило с вашей стороны, – пробормотал Ванс, глядясь в зеркало. Потом он повернулся ко мне: – Поедем, Ван, посмотрим на покойного Бенсона. Я уверен, сыщики Маркхэма раскопают факт, что я ненавижу невоспитанных людей, и обвинят меня в преступлении, все же безопаснее чувствовать рядом своего адвоката… Вы не возражаете, Маркхэм?
