Артур Дойл - Рассказы о Шерлоке Холмсе (сборник)
– И я.
– Простите мне эту маску, – продолжал странный посетитель. – Августейшее лицо, по поручению которого я действую, пожелало, чтобы его доверенный остался для вас неизвестен, и я должен признаться, что титул, которым я себя назвал, не совсем точен.
– Это я заметил, – сухо сказал Холмс.
– Обстоятельства очень щекотливые, и необходимо принять все меры, чтобы из-за них не разросся огромный скандал, который мог бы сильно скомпрометировать одну из царствующих династий Европы. Говоря проще, дело связано с царствующим домом Ормштейнов, королей Богемии.
– Так я и думал, – пробормотал Холмс, поудобнее располагаясь в кресле и закрывая глаза.
Посетитель с явным удивлением посмотрел на лениво развалившегося, равнодушного человека, которого ему, несомненно, описали как самого проницательного и самого энергичного из всех европейских сыщиков. Холмс медленно открыл глаза и нетерпеливо посмотрел на своего тяжеловесного клиента.
– Если ваше величество соблаговолите посвятить нас в свое дело, – заметил он, – мне легче будет дать вам совет.
Посетитель вскочил со стула и принялся шагать по комнате в сильном возбуждении. Затем с жестом отчаяния он сорвал с лица маску и швырнул ее на пол.
– Вы правы, – воскликнул он, – я король! Зачем мне пытаться скрывать это?
– Действительно, зачем? Ваше величество еще не начали говорить, как я уже знал, что передо мной Вильгельм Готтсрейх Сигизмунд фон Ормштейн, великий князь Кассель-Фельштейнский и наследственный король Богемии.
– Но вы понимаете, – сказал наш странный посетитель, снова усевшись и поводя рукой по высокому белому лбу, – вы понимаете, что я не привык лично заниматься такими делами! Однако вопрос настолько щекотлив, что я не мог доверить его кому-нибудь из полицейских агентов, не рискуя оказаться в его власти. Я приехал из Праги инкогнито специально затем, чтобы обратиться к вам за советом.
– Пожалуйста, обращайтесь, – сказал Холмс, снова закрывая глаза.
– Факты вкратце таковы: лет пять назад, во время продолжительного пребывания в Варшаве, я познакомился с хорошо известной авантюристкой Ирэн Адлер. Это имя вам, несомненно, знакомо?
– Будьте любезны, доктор, посмотрите в моей картотеке, – пробормотал Холмс, не открывая глаз.
Много лет назад он завел систему регистрации разных фактов, касавшихся людей и вещей, так что трудно было назвать лицо или предмет, о которых он не мог бы сразу дать сведения. В данном случае я нашел биографию Ирэн Адлер между биографией еврейского раввина и биографией одного начальника штаба, написавшего труд о глубоководных рыбах.
– Покажите-ка, – сказал Холмс. – Гм! Родилась в Нью-Джерси в 1858 году. Контральто, гм… Ла Скала, так-так!.. Примадонна императорской оперы в Варшаве, да! Покинула оперную сцену, ха! Проживает в Лондоне… совершенно верно! Ваше величество, насколько я понимаю, попали в сети к этой молодой особе, писали ей компрометирующие письма и теперь желали бы вернуть эти письма.
– Совершенно верно. Но каким образом?
– Вы тайно женились на ней?
– Нет.
– Никаких документов или свидетельств?
– Никаких.
– В таком случае, я вас не понимаю, ваше величество. Если эта молодая женщина захочет использовать письма для шантажа или других целей, как она докажет их подлинность?
– Мой почерк.
– Пустяки! Подлог.
– Моя личная почтовая бумага.
– Украдена.
– Моя личная печать.
– Подделка.
– Моя фотография.
– Куплена.
– Но мы сфотографированы вместе!
– О-о, вот это очень плохо! Ваше величество действительно допустили большую оплошность.
– Я был без ума от Ирэн.
– Вы серьезно себя скомпрометировали.
– Тогда я был всего лишь кронпринцем. Я был молод. Мне и теперь только тридцать.
– Фотографию необходимо во что бы то ни стало вернуть.
– Мы пытались, но нам не удалось.
– Ваше величество должны пойти на издержки: фотографию надо купить.
– Ирэн не желает ее продавать.
– Тогда ее надо выкрасть.
– Было сделано пять попыток. Я дважды нанимал взломщиков, и они перерыли весь ее дом. Раз, когда она путешествовала, мы обыскали ее багаж. Дважды ее заманивали в ловушку. Мы не добились никаких результатов.
– Никаких?
– Абсолютно никаких.
Холмс засмеялся.
– Ничего себе задачка! – сказал он.
– Но для меня это очень серьезная задача! – с упреком возразил король.
– Да, действительно. А что она намеревается сделать с фотографией?
– Погубить меня.
– Но каким образом?
– Я собираюсь жениться.
– Об этом я слышал.
– На Клотильде Лотман фон Саксен-Менинген. Быть может, вы знаете строгие принципы этой семьи. Сама Клотильда – воплощенная чистота. Малейшая тень сомнения относительно моего прошлого привела бы к разрыву.
– А Ирэн Адлер?
– Она грозит, что пошлет фотоснимок родителям моей невесты. И пошлет, непременно пошлет! Вы ее не знаете. У нее железный характер. Да, да, лицо обаятельной женщины, а душа жестокого мужчины. Она ни перед чем не остановится, лишь бы не дать мне жениться на другой.
– Вы уверены, что она еще не отправила фотографию вашей невесте?
– Уверен.
– Почему?
– Она сказала, что пошлет фотографию в день моей официальной помолвки. А это будет в ближайший понедельник.
– О, у нас остается три дня! – сказал Холмс, зевая. – И это очень приятно, потому что сейчас мне надо заняться кое-какими важными делами. Ваше величество, конечно, останетесь пока что в Лондоне?
– Конечно. Вы можете найти меня в гостинице Лэнгхэм под именем графа фон Крамма.
– В таком случае, я пришлю вам записочку – сообщу, как продвигается дело.
– Очень прошу вас. Я так волнуюсь!
– Ну, а как насчет денег?
– Тратьте, сколько найдете нужным. Вам предоставляется полная свобода действий.
– Абсолютно?
– О, я готов отдать за эту фотографию любую из провинций моего королевства!
– А на текущие расходы?
Король достал из-за плаща тяжелый кожаный мешочек и положил его на стол.
– Здесь триста фунтов золотом и семьсот ассигнациями, – сказал он.
Холмс написал расписку на страничке своей записной книжки и вручил королю.
– Адрес мадемуазель? – спросил он.
– Брайони-лодж, Серпантайн-авеню, Сент-Джонсвуд.
Холмс записал.
– И еще один вопрос, – сказал он. – Фотография была кабинетного размера?
– Да, кабинетного.
– А теперь доброй ночи, ваше величество, к я надеюсь, что скоро у нас будут хорошие вести… Доброй ночи, Уотсон, – добавил он, когда колеса королевского экипажа застучали по мостовой. – Будьте любезны зайти завтра в три часа, я бы хотел потолковать с вами об этом деле.
