Агата Кристи - Кривой домишко
— Ты имеешь в виду, что доктор мог допустить ошибку?
— Даже если он не ошибся, это не будет иметь значение, если только убийцей окажется тот, кому следует.
— Что ты имеешь в виду, София?
— Понимаю, что говорить такие вещи ужасно. Но, в конце концов, к чему кривить душой?
Она предупредила мои дальнейшие расспросы.
— Нет, Чарльз, я не скажу больше ни слова. Наверное, и так наговорила много лишнего. Но я твердо решила встретиться с тобой сегодня и попытаться объяснить все. Мы не должны ничего решать, пока не рассеются все сомнения.
— Расскажи мне об этом по крайней мере, — взмолился я.
Она покачала головой.
— Не хочу.
— Но… София…
— Нет, Чарльз. Не хочу, чтобы ты смотрел на наше семейство моими глазами. Хотелось бы, чтобы у тебя сложилось о каждом из нас непредвзятое мнение с позиции объективного, постороннего наблюдателя.
— А как это сделать?
Она посмотрела на меня, и в глубине ее глаз зажегся странный огонек.
— Ты узнаешь все от своего отца, — сказала она.
В Каире я как-то раз говорил Софии, что мой отец — заместитель комиссара Скотланд-Ярда. Он и теперь занимал эту должность.
У меня сжалось сердце.
— Значит, дела совсем плохи?
— Думаю, что да. Видишь того человека, который в одиночестве сидит за столиком у двери, — такой флегматичный молодой человек приятной наружности, по-видимому, бывший военный?
— Вижу.
— Так вот, сегодня́, когда я садилась в поезд, заметила его на платформе в Суинли-Дине.
— Думаешь, что за тобой установлена слежка?
— Да. Мне кажется, что все мы — как это говорится? — находимся под колпаком. Всем нам весьма прозрачно намекнули, что лучше не отлучаться из дому. Тем не менее я решила встретиться с тобой. — Ее маленький квадратный подбородок воинственно вздернулся вверх. — Я вылезла через окно ванной комнаты и спустилась по водосточной трубе.
— Милая!
— Но полиция знает свое дело. К тому же я посылала тебе телеграмму. Ну ладно, не будем думать об этом… мы здесь… вместе… Однако с этой минуты каждому из нас придется идти своим путем. — Она немного помедлила, а потом добавила: — К сожалению, нет никакого сомнения, что мы любим друг друга.
— Ни малейшего сомнения, — сказал я. — И не смей говорить, что это «к сожалению». Мы пережили войну. Мы не раз смотрели смерти в лицо, и я не могу понять, почему скоропостижная кончина одного старого человека… кстати, сколько ему было лет?
— Восемьдесят семь.
— Да, конечно. Это было написано в «Таймс». Я сказал бы, что он просто умер от старости, и любой уважающий себя врач согласился бы с этим.
— Если бы ты знал моего деда, — сказала София, — ты очень удивился бы, что он вообще мог умереть от чего бы то ни было.
Глава III
Меня всегда немало интересовала работа отца в полиции, однако и в голову не приходило, что когда-нибудь у меня появится к ней самый непосредственный личный интерес. Я еще не виделся со своим стариком. Когда я приехал, его не было дома, а потом я принял ванну, побрился, переоделся и умчался на свидание к Софии. Однако когда вернулся домой, Гловер сказал, что отец у себя в кабинете.
Нахмурив лоб, он сидел за письменным столом, склонившись над стопкой документов, и вскочил, когда я вошел.
— Чарльз! Ну что ж, давненько же мы не виделись.
Наша встреча после пяти лет войны разочаровала бы любого француза. Но на самом деле присутствовали все эмоции, связанные с нашим воссоединением. Мы с моим стариком очень любим и довольно хорошо понимаем друг друга.
— У меня есть виски, — сказал он. — Я налью, а ты скажи, когда будет достаточно. Извини, что меня не оказалось дома, когда ты приехал. Работы по горло. Только что начали расследование чертовски сложного дела.
Я откинулся на спинку кресла и закурил.
— Смерть Аристида Леонидиса? — спросил я.
Отец насупил брови и бросил на меня быстрый цепкий взгляд.
— Почему ты задал этот вопрос, Чарльз? — со стальной ноткой в голосе спросил он.
— Значит, я попал в точку?
— Откуда ты узнал об этом?
— Имею кое-какую информацию.
Старик терпеливо ждал продолжения.
— Я получил информацию из первоисточника.
— Давай-ка, Чарльз, выкладывай все начистоту.
— Тебе, возможно, все это придется не по душе, — сказал я. — Мы познакомились с Софией Леонидис в Каире. Я полюбил ее и собираюсь на ней жениться. Виделся с ней сегодня вечером. Мы вместе ужинали.
— Вместе ужинали? В Лондоне? Хотел бы знать, как это ей удалось! Членов семьи просили — о, вполне вежливо — не отлучаться из дому.
— Именно так. А она спустилась по водосточной трубе из окна ванной комнаты.
На губах моего старика промелькнула мимолетная улыбка.
— Молодая леди, по-видимому, отличается предприимчивостью.
— Однако твои полицейские не зря едят свой хлеб, — заметил я. — Симпатичный молодой человек с военной выправкой шел по ее следу до «Марио». Завтра я буду фигурировать в отчете, который тебе представят: рост пять футов одиннадцать дюймов, волосы каштановые, глаза карие, одет в темно-синий костюм в елочку и т. п.
Старик посмотрел на меня строгим взглядом.
— Это у вас… серьезно? — спросил он.
— Да, — ответил я, — это серьезно, отец.
Мы помолчали.
— Ты огорчен? — спросил я.
— Всего неделю назад ничего не имел бы против. Это респектабельная семья… девушка унаследует деньги… К тому же я знаю твой характер — тебя не назовешь легкомысленным парнем. Но теперь…
— Слушаю тебя, отец.
— Понимаешь, все еще может оказаться в порядке, если только…
— Если что?
— Если только убийство совершил тот, кому следует.
Второй раз за вечер я слышал одну и ту же фразу. Меня это заинтриговало.
— Скажи только, что это за «тот, кому следует»?
Он бросил на меня проницательный взгляд.
— Что тебе известно обо всем этом?
— Ровным счетом ничего.
Он, казалось, был удивлен.
— Ничего? Разве твоя девушка тебе не рассказала?
— Нет. Она сказала, что будет лучше, если я смогу оценить всю ситуацию со стороны.
— Хотелось бы знать, почему ей так хочется?
— Разве это не понятно?
— Нет, Чарльз. Мне это не вполне понятно.
Нахмурившись, он принялся ходить туда-сюда по кабинету. Закурил сигару, но сигара потухла. И тут я понял, что мой старик пребывает в сильном волнении.
— Что ты знаешь об этой семье?
— Практически ничего. Знаю только, что был старый дед и целая куча детей, внуков и всяких прочих родственников. Не вполне четко уловил все ответвления генеалогического древа. — Немного помолчав, я попросил: — Отец, было бы лучше; если бы ты сам все объяснил мне.
