Элизабет Джордж - Школа ужасов
– Его там нет! Кевин, Мэтта там нет! Его не было в изоляторе, и в школе тоже нет!
Кевин попытался осознать, какой ужас стоит за ее словами, но смог лишь беспомощно повторить их:
– Мэтти нет в школе?
Пэтси оцепенела, ее тело не повиновалось ей.
– С пятницы.
Огромный промежуток времени с пятницы до воскресенья! Немыслимые образы теснились в ее мозгу– те призраки, что преследуют любую мать при вести об исчезновении любимого чада. Похитители, насильники, религиозная секта, работорговцы, садисты, убийцы– кто стоит за этим? Пэтси пошатнулась, задыхаясь, лицо ее покрылось испариной.
Кевин испугался, что жена потеряет сознание или ее сердце не выдержит. Он обхватил ее за плечи, пытаясь утешить единственным доступным ему способом.
– Мы сейчас же едем в школу, крошка, – решительно произнес он. – Мы найдем нашего мальчика, обещаю. Мы едем немедленно.
– Мэтти! – Имя звучало как заклинание. «Нечего взывать к богам, – уговаривал себя Кевин. – Мальчишка прогуливает школу, только и всего. Найдется разумное объяснение его отсутствию, мы еще посмеемся над этим переполохом». Но тело Пэтси в его объятиях сотрясала крупная дрожь. Она вновь и вновь, словно молитву, повторяла имя сына, и, вопреки собственным доводам, Кевин в глубине души присоединился к ней в надежде, что ее мольбы будут услышаны.
Сержант Барбара Хейверс в последний раз пролистала свой отчет и сочла, что за выходные сделано вполне достаточно. Вонзив в пятнадцать до смерти надоевших ей страниц скрепку, Барбара рывком отодвинула стул от стола и отправилась на поиски старшего напарника – инспектора Томаса Линли.
Он сидел один в своем кабинете, все в той же позе, словно не двигался с полудня: светловолосая голова оперта на руку, взгляд устремлен на разложенные по столу листы – его часть отчета. Вечернее воскресное солнце клонилось к закату, на стены и пол ложились длинные тени. Едва ли при таком освещении инспектор Линли мог разобрать машинопись, тем более что его очки сдвинулись на самый кончик носа. Барбара вошла в комнату на цыпочках, полагая, что ее начальник спит.
Это было бы неудивительно: в последние два месяца Линли жег свечу не только с обоих концов, как говорит пословица, но и посередине. Он прямо-таки не вылезал из Скотленд-Ярда, к неудовольствию Барбары, ведь и ей приходилось просиживать сверхурочно. Коллеги уже присвоили Линли прозвище «Мистер Круглые сутки».
– Шел бы ты домой, дружок, – уговаривал его Макферсон, встречая в коридоре, на инструктаже или в столовой. – А то по сравнению с тобой мы выглядим сущими бездельниками. В суперинтенданты, что ли, метишь? Знаешь, покойнику вакансия ни к чему.
Линли, как всегда, дружелюбно смеялся, не признаваясь, в чем причина такого усердия, но Барбара прекрасно знала, почему инспектор остается на работе в долгие ночные часы, почему он берет на себя дежурство не в очередь и по первой просьбе подменяет всех коллег. Вот она, эта причина, – одинокая открытка на краю стола. Барбара бесцеремонно подобрала ее.
Это послание пришло пять дней тому назад. Долгий путь через всю Европу, с побережья Ионийского моря, обтрепал углы открытки с изображением религиозной процессии: впереди шли дьяконы с кадилами, затем какие-то персоны с жезлами в руках и, наконец, одетые в раззолоченные мантии греческие священники. На плечах они несли отделанный драгоценностями паланкин, боковины которого были изготовлены из стекла. В носилках, прислонившись окутанной в саван головой к окну, возлежал святой Спиридон – в столь естественной позе, будто он всего лишь задремал, а не заснул вечным сном более тысячи лет назад. Перевернув открытку, Барбара без ложного стыда прочла текст. Собственно, она могла заранее угадать содержание:
Дорогой Томми, только подумать, эти несчастные мощи таскают по улицам Корфу четыре раза в год! Стоит ли ради этого становиться святым, а? Тебе будет приятно узнать, что я выполняю культурную программу, посетила храм Юпитера в Кассиопее. Настоящее паломничество – как у Чосера. Ты меня одобряешь?
Барбара помнила, что леди Хелен Клайд за два месяца прислала Линли десяток таких весточек. Все они почти дублировали друг друга: занятный, в дружеском тоне рассказ о той или иной детали ее путешествия. Леди Хелен беззаботно разъезжала по Греции, и не предвиделось конца ее экскурсии, начавшейся в январе вскоре после того, как Линли предложил ей руку и сердце. Леди Хелен отвечала решительным отказом, и эти открытки, приходившие на адрес Скотленд-Ярда, а не домой в Итон-террас, только подчеркивали ее решимость не вступать в более близкие отношения с Линли.
Линли все время, ежедневно, ежечасно, неотступно думал о Хелен, он любил ее, он хотел ее со свойственной ему упорной, почти маниакальной сосредоточенностью. Барбара прекрасно знала: именно по этой, не высказываемой вслух причине инспектор, не протестуя, взваливает на себя одно задание за другим, лишь бы не слышать воющих псов одиночества, лишь бы приглушить боль разлуки с Хелен, не замечать набухающий в душе, будто злокачественная опухоль, тугой узел отчаяния.
Барбара положила открытку на место, отступила на шаг и натренированным движением послала свой отчет точно в корзину для входящих документов. Струйка свежего воздуха пронеслась над столом инспектора, его собственные документы с шуршанием полетели на пол, и он очнулся. Линли смущенно улыбнулся – что поделать, заснул на своем посту! – провел рукой по затылку и шее и снял с носа очки.
Барбара с размаху хлопнулась на соседний стул, вздохнула и так энергично прошлась рукою по коротенькой стрижке, что волосы у нее встали дыбом, точно щетина.
Она попыталась заговорить с шотландским акцентом:
– Ну, парниша, не слыхать шотландских колокольчиков?
– Каких еще колокольчиков, Хейверс? – пробормотал он, подавляя зевок.
– Наших славных старых колокольчиков, что зовут тебя домой в страну ячменного виски. О, этот жидкий огонь во рту, жидкий огонь, припахивающий дымом…
Линли распрямился и принялся перебирать бумаги на столе.
– Шотландия! – проворчал он. – Полагаю, на сентиментальные рассуждения о стране чертополоха вас навело желание принять воскресную дозу спиртного, верно, сержант?
Рассмеявшись, она оставила в покое наречие Роберта Бернса.
– Заглянем в «Герб Короля», инспектор. Вы поставите мне порцию «МакАллана», и мы споем на пару «Бредущие во ржи». Вы же не захотите пропустить такое, инспектор. Мое меццо-сопрано непременно вызовет слезы на ваших прекрасных карих очах.
Линли протер очки и, снова водрузив их на нос, уткнулся в принесенный Барбарой отчет.
