Эрл Гарднер - Дело разведенной кокетки
– Да.
– А тот мужчина? Не напоминает ли он ростом кого-нибудь из тех, на кого вы сейчас смотрите?
– Протестую. Это наводящий вопрос, подсказывающий ответ.
– Суд принимает протест.
– Как вы можете описать его?
– Протестую. Такой вопрос был, и на него получен ответ.
– Суд принимает протест.
– Перекрестный допрос, – раздраженно буркнул Бергер.
– Вам казалось, что вы потом видели того человека, правда? – спросил Мейсон.
– Правда, мне так казалось, мистер Мейсон. Да. Было точно так, как рассказал сержант Голкомб.
– Другими словами, мужчина, которого вы в тот вечер видели у гаража, был такого же роста и сложения и был одет примерно так, как тот, кого вы увидели в мотеле.
– Да.
– Но вы никогда не видели лица этого мужчины?
– Нет.
– Когда вы его увидели около гаража, он все время стоял к вам спиной?
– Да.
– Значит, вы знаете только, что видели высокого, атлетически сложенного мужчину в бежевом плаще и серой шляпе?
– Да.
– И любой мужчина подобного сложения, похоже одетый, выглядел бы для вас как тот, которого вы тогда увидели?
– Но я… нет, я так не считаю. Я, возможно, мог бы его опознать.
– И опознали его, так?
– Что вы имеете в виду?
– Вы слышали, как сержант показал, что вы указали на мужчину, выбежавшего из домика?
– Я, должно быть, ошибся тогда, – признал Гошен и в замешательстве громко проглотил слюну.
– Почему вы считаете, что ошиблись?
– Этот человек, должно быть, был подставным.
– Почему вы считаете, что ошиблись?
– Черт побери, мистер Мейсон. Вы ведь минуту назад доказали, что это были не вы.
– Другими словами, – сказал Мейсон, – вам сказали, что мужчина, которого вы видели у гаража, не кто иной, как Перри Мейсон.
– Так думали в полиции.
– Вам так сказали?
– Да.
– И когда вы увидели того мужчину, выбежавшего из домика, вы сказали сержанту Голкомбу: «Это он». Так было?
– Да.
– И вы видели того человека, который бежал в свете фар по направлению к машине, а потом повернулся и побежал к домику?
– Да.
– Вы видели это так же отчетливо, как и того человека по другую сторону переулка, на которого вы смотрели в вечер убийства?
– Ну, честно говоря, эти рефлекторы и вспышки со всех сторон прямо в глаза так действовали… Мне казалось, все кругом темно, и я не мог смотреть…
– Но вы видели того человека настолько хорошо, что хотели его опознать?
– Да.
– И опознали его, да?
– Да.
– А теперь вам кажется, что вы ошиблись?
– Думаю, я должен был ошибиться.
– Потому что тот человек не был тем, которого, как вам сказали в полицейском управлении, вы видели около гаража, так?
– Ну!.. Что ж… я не знаю, как сказать… Но подозреваю, я попал в капкан и… и прищемил себе пальцы, – жалобно добавил Гошен.
Даже судья Осборн улыбнулся.
– А та женщина, которую вы видели на другой стороне переулка, она была с мужчиной?
– Да.
– Вы видели ее на том самом месте и в то же время, что и мужчину?
– Да.
– В тех же самых условиях?
– Да.
– Если вы не можете опознать мужчину, каким образом вы опознаете женщину?
– Я мог бы опознать мужчину, если б не ошибся.
– Вы опознали какого-то мужчину?
– Да.
– А теперь вы считаете, что это не тот мужчина?
– Да, это, должно быть, кто-то другой.
– Вы видели женщину у гаража при тех же самых условиях?
– Да.
– Спасибо, – сказал Мейсон. – Это все.
– А теперь, – сказал судья Осборн, сурово глядя на Гамильтона Бергера, – суд объявляет десятиминутный перерыв.
Глава 26
Когда судья Осборн вышел из зала заседания, Люсиль Бартон обернулась к Перри Мейсону, положила ладонь ему на запястье и сжала руку так сильно, что натянулась ткань перчатки на костяшках ее пальцев.
– Мистер Мейсон, вы были изумительны! – шепнула она.
– Это только первый раунд, Люсиль, – сказал Мейсон. – Мы поколебали показания свидетеля относительно меня, но не забывайте, вас он опознал, и это будет считаться доказательством, если не сумеем как-нибудь доказать, что вас там не было.
– Это правда, – шепотом призналась она.
– Более того, Питкина убили из револьвера, который вам дал Артур Колсон. Кстати сказать, Росс Холлистер тоже убит, и вы получите за него страховку в двадцать тысяч долларов.
– Но, мистер Мейсон! Как вы не понимаете? Я любила Росса. Его смерть – удар для меня. Мы должны были пожениться. Он олицетворял все, что нужно женщине, – безопасность, любовь, домашний уют.
– А если женщина любила Артура Колсона и он научил ее, как получить двадцать тысяч долларов от страховой компании, чтобы потом выйти замуж за него самого?
– Не глупите, мистер Мейсон! Вы были так милы, а сейчас говорите как окружной прокурор.
– Вы еще его не знаете. Вы еще услышите, как он говорит. Вы мне не сказали, почему не послушались меня и не сообщили в полицию о трупе в гараже, пока револьвер еще лежал у вас в сумочке.
– Мистер Мейсон, я не могу, я просто не могу. Я не имею права никому говорить об этом.
– Хорошо. Я могу вывернуться наизнанку, но вас все-таки обвинят в убийстве. И если не убедите судей в своей невиновности, будете наказаны как убийца.
– Мистер Мейсон, вы не можете вытащить меня из этого?
– Если не узнаю, что произошло в действительности, боюсь, что нет.
– Другие женщины правда убивают, но их обеляют юристы…
– Знаю, – перебил Мейсон, – но вы в ином положении. Колсон начал режиссировать это, и убиты двое. Револьвер, из которого застрелен один из них, находился у вас до и после убийства. Вам не удастся легко объяснить, что его у вас не было, когда убийства произошли.
– Мистер Мейсон, режиссировал, как вы это называете, не Колсон.
– Нет? – скептически спросил Мейсон. – Он пока еще не сказал и не сделал ровно ничего, что убедило бы меня в его искренности.
– Он просто хочет быть при мне, мистер Мейсон, – импульсивно вырвалось у нее. – Вы должны в это поверить. Должны это понять.
Мейсон в ответ улыбнулся.
– А о человеке, который все это срежиссировал, вы пока еще и не упомянули, – произнесла Люсиль.
– Кто это?
– Уиллард Бартон, – вырвалось у нее, и она тотчас испуганно прикрыла рот рукой. – Ах! Я слишком много сказала. Он бы взбесился, если бы узнал.
Мейсон смотрел на нее с холодным презрением.
– Это было запланировано?
– Что?
– То, что вы случайно проговорились?
– Нет… мне жаль, что проговорилась.
– Вы удивительно хитрая молодая особа. Я не знаю, какую ловушку вы расставляете мне сейчас, но я не позволю себя поймать.
– Они никогда не докажут, что этот револьвер принадлежал мне, если вы им не скажете.
– Откуда такая уверенность?
– Так сказал Артур Колсон.
– Этот мечтательный дурак, – рассердился Мейсон.
– Он очень сообразительный, мистер Мейсон. И очень умный.
– С этим могу согласиться, – саркастически сказал Мейсон.
– Он говорит, что никогда не позволит проследить, каким образом револьвер оказался у меня.
– Вы были помолвлены с Холлистером. Он собирался уехать в понедельник вечером по делам. Вы знали об этом и провели этот вечер с Артуром Колсоном. Мне не нравится эта историйка. Судьям тоже не понравится.
– Но Артур мне как брат. Это правда.
– Холлистер знал Артура Колсона?
– Нет. Они никогда не встречались.
– Мне не нравится участие Артура в этом деле.
– Погодите, – с гордостью сказала она, – он…
– Что? – настаивал Мейсон. – Что он сделает?
– Ничего.
Мейсон с минуту к ней приглядывался. Наконец сказал:
– На револьвере отпечаток моего пальца. Вам придется в конце концов объяснить, как он там оказался.
Она слегка усмехнулась:
– Артур Колсон кое-что говорил мне об этом. Не бойтесь. Я объясню.
Глава 27
Когда заседание возобновилось, Гамильтон Бергер, все еще красный и злой, но уже овладевший собой, сказал:
– Пригласите свидетеля Уилларда Бартона.
Люсиль Бартон, сидевшая около Мейсона, шепнула:
– Нет-нет. Не разрешайте это.
Мейсон, небрежно повернувшись, сказал:
– Улыбайтесь!
В ее глазах был испуг, губы дрожали.
– Пожалуйста, улыбайтесь, – приказал он. – На вас смотрят.
Она принужденно улыбнулась.
Уиллард Бартон, ухоженный коренастый мужчина с гривой черных вьющихся волос, контрастирующих с серо-стальными глазами, уселся на свидетельское место.
Держался он как важный бизнесмен, привыкший распоряжаться и быть в центре внимания. Резким громким голосом назвал имя, фамилию, адрес и занятие – инвестиции его капитала в еще не открытые нефтяные месторождения. Потом впервые взглянул на Люсиль Бартон. Это был быстрый, оценивающий взгляд, не выражавший никаких эмоций. Затем повернулся к Гамильтону Бергеру, ожидая вопросов.
– У вас та же фамилия, что и у обвиняемой?
