Эрл Гарднер - Дело разведенной кокетки
– Может быть, так.
– Мужчина, который выбежал, заслонял лицо шляпой?
– Вы заслонили свое лицо шляпой, чтобы помешать репортерам сделать свое дело.
– Потом этот мужчина отвернулся и пошел к домику?
– Да, именно так вы и поступили.
– Как далеко этот человек отбежал от домика, прежде чем решил вернуться?
– Не больше двенадцати-пятнадцати метров.
– И там было несколько фоторепортеров?
– Да.
– Откуда вы знаете, что это были именно фоторепортеры?
– Ну… я…
– Значит, вы приняли их за фоторепортеров?
Голкомб ответил саркастически и зло:
– Да. Я только глупый полицейский. И когда газета дает мне сведения, когда я вижу этих парней с фотоаппаратами, «блицами» и что там у них есть еще, я сразу верю, что это газетчики. О чем тут думать!
– Ах, вы, значит, получили сведения от газеты?
– У меня свои источники информации.
– Как вы узнали о моем приезде в мотель «Слипвелл»?
– Мне пропела это птичка, – засмеялся Голкомб.
– И когда вы туда приехали, там уже было с полдюжины фоторепортеров?
– Да.
– Кто-нибудь из них сфотографировал вас?
– Да.
– Может быть, вы запомнили кого-нибудь из них? Вы бы их узнали, если бы опять увидели?
– Ну, не знаю, – ответил Голкомб. – Я…
– Если вы можете опознать человека, выбегающего из дома, почему вы не можете опознать кого-либо из фоторепортеров?
– Честно говоря, это не очень легко, когда вспышки бьют прямо в глаза. Я…
– Значит, вспышки ослепили вас? – заметил Мейсон.
– Но не так, чтобы я не мог вас узнать, – провозгласил сержант Голкомб.
– Понятно, – улыбнулся Мейсон. – Вспышки ослепили вас настолько, что вы не смогли бы никого узнать, но не до такой степени, чтобы не смогли узнать меня.
– Я этого не сказал.
– Так как же выглядели эти фоторепортеры? Можете их описать?
– Некоторых – да.
– Пожалуйста.
– Тут же около меня, – сказал сержант Голкомб, – стоял фоторепортер, который подошел ближе и первый сделал снимок. На нем был черный плащ.
– Сколько ему могло быть лет?
– Я не приглядывался к нему так, чтобы мог сказать, сколько ему лет. Он был еще не стар.
– Какого роста?
– О, достаточно высокий… может быть, такой, как вы.
– Какого сложения?
Голкомб внимательно посмотрел на Мейсона:
– Примерно вашего.
– Вы с ним разговаривали?
– Нет. Я говорил уже, что смотрел на вас, когда вы выбежали. Вы бежали прямо из домика, закрывая лицо шляпой, в свете автомобильных фар и держались так, как адвокат, запутавшийся в сетях своих собственных интриг и…
– Хватит! – прикрикнул судья Осборн, ударяя молотком по столу. – Сержант Голкомб, вы хорошо знаете, что так нельзя.
Голкомб со злостью произнес:
– Но он пробует убедить меня, что я не мог его увидеть.
– Все равно, личные выпады недопустимы, когда вы находитесь в суде, сержант. Вам следует ограничиваться ответами на вопросы. В противном случае я буду вынужден оштрафовать вас. Вам понятно?
– Да, – понуро ответил тот.
– Значит, вы говорите, что тот человек, который стоял рядом, сделал фото, когда вы приехали? – спросил Мейсон.
– Да.
– Что вы тогда делали? Вы помните?
– Помню точно. Я наклонился и выключил зажигание и свет на распределительном щитке, чтобы Гошен мог лучше видеть… то есть чтобы ему ничего не светило в глаза, когда он смотрел в окно.
– Я покажу вам фотографию, сержант. Скажите, сделана ли она была фоторепортером, стоящим рядом с машиной? Как вы можете видеть, на ней рядом с вами сидит свидетель Гошен, а вы наклонились вперед…
– Это именно тот снимок, – подтвердил сержант Голкомб. – Он его сделал именно в этот момент.
– Вы только один раз наклонились? Тогда, когда выключали зажигание и щиток?
– Да. Снимок сделал фотограф, который стоял около меня.
– Вспышки не ослепили вас?
– Нет. Глаза у меня хорошие. Я привык ездить на машине ночью, и свет фар мне не мешает. Я смотрел через свет и… Нет, сэр, свет вспышек мне совсем не мешал. Я видел все, что происходило.
– В это самое время, – сказал Мейсон, – перед машиной стоял другой фотограф, который снимал через переднее стекло, не так ли?
– Да, но вам не удастся запутать меня, говоря, что вспышки нас ослепили, потому что это неправда.
– Нет-нет, – запротестовал Мейсон. – Я совсем так не говорю. Я пытаюсь только установить порядок, в котором были сделаны снимки. Тут есть еще один, показывающий, как вы наклонились вперед в машине. Он, должно быть, сделан перед тем, как фотограф слева сделал свой, или же немедленно после этого. Но этот сделан через переднее стекло.
– Да, – подтвердил сержант Голкомб, – это именно тот снимок.
– На этом снимке видны вы, свидетель Гошен и фотограф, который сделал первый снимок, слева. Верно?
– Да.
– Хорошо, – сказал Мейсон. – Отметим эти снимки как доказательства защиты номер один и номер два.
Судейский чиновник отметил фотографии.
– В это самое время другие фотографы снимали человека, который выбежал из домика? – спросил Мейсон.
– Тогда вы еще не выбежали. Вы меня не поймаете, мистер Мейсон. Когда я приехал, все фотографы окружили машину и делали фото. Блеск вспышек обеспокоил вас, и тогда вы вышли, совершенно так же, как кролик, выскакивающий из укрытия. Увидев нас и фоторепортеров, вы повернулись и убежали в домик. Но прежде чем вы это сделали, у Гошена было достаточно времени опознать вас.
– Когда тот человек выбежал, фотографы сняли его?
– Да, они вас сняли.
– Он заслонил лицо шляпой?
– Да, вы заслонили свое лицо шляпой.
– А теперь я покажу вам фотографию, которую хочу отметить как доказательство защиты номер три. На ней человек, выбегающий из домика и заслоняющий лицо шляпой.
– Да, это та самая фотография, – подтвердил сержант Голкомб. – Это очень хороший снимок. На нем видно, как вы бежите, закрывая лицо шляпой.
– Вот именно, – сказал Мейсон. – Это доказательство защиты номер три. Теперь я покажу вам для опознания доказательство защиты номер четыре. Обратите внимание, сержант, на этом снимке бегущий мужчина виден немного сбоку. На пленку также попал фотограф, сделавший снимок номер три.
Голкомб присмотрелся к фотографии. Наконец сказал:
– Да. Мне кажется, эта фотография была сделана именно так. Да.
– Но видите, сержант, снимок номер четыре был сделан сбоку, и черты лица этого человека видны лучше, чем на снимке номер три.
– Да, лучше, – согласился Голкомб.
– Теперь я покажу вам фотографию, которая служит доказательством номер пять. На ней видны бегущий человек, держащий перед лицом шляпу, и фотографы, сделавшие снимки три и четыре.
– Да, – механически подтвердил сержант Голкомб.
– Точно?
– Точно.
– Присмотритесь получше к этой фотографии. На ней хорошо виден профиль этого мужчины. Вы считаете, это мое изображение, сержант?
Сержант Голкомб схватил фотографию и сказал:
– Сейчас, я только возьму очки.
Он сунул руку в карман, надел очки и начал присматриваться к фотографии. Через минуту произнес:
– Нет, это не вы. Это опять какое-то мошенничество. Это другой мужчина.
– Вот именно, – подтвердил Мейсон. – Если вы теперь посмотрите на фотографию номер два и на человека, стоящего рядом с вашей машиной, того, кто сделал снимок номер один в тот момент, когда вы наклонились вперед, вы сможете узнать этого человека?
– Минутку, минутку, – вмешался Гамильтон Бергер, – я хочу посмотреть эти фотографии. Что тут происходит?
– Пожалуйста, подойдите и посмотрите, – пригласил Мейсон.
Сержант Голкомб, внимательно разглядывавший фотографии, внезапно отозвался:
– Тут что-то не сходится. Это фальшивая фотография.
Мейсон усмехнулся:
– Почему вы так считаете, сержант?
– Потому что было не так. Это еще одно ваше мошенничество.
– Лучше воздержитесь от оскорблений, сержант, – предостерег его Мейсон. – В этом зале есть шесть заслуживающих доверие свидетелей, которые могут показать, что происходило в «Слипвелл». Вы видите на этой фотографии что-нибудь, что доказывало бы ее фальшивость?
– Я не настолько знаю фотографию, чтобы сказать что-либо об этом, – ответил Голкомб.
– Так почему же вы считаете ее фальшивой?
– Потому что было не так.
– Было именно так. А теперь я хотел бы вам напомнить, сержант, что вы даете показания под присягой. Когда вы подъехали к этому дому, вас окружили фоторепортеры и стали фотографировать. Было ведь так?
– Я уже говорил вам, что так.
– Помните о присяге, сержант. Не получилось ли, что вспышки ослепили вас и вы какое-то время не видели того, что происходило около машины в темноте?
– Я говорю вам, что не смотрел по сторонам. Я смотрел на домик, потому что как раз двери открылись и… и…
– Говорите же, сержант, – с улыбкой сказал Мейсон, – но помните, что вы показываете под присягой и что шесть свидетелей могут объяснить, как было дело.
