Агата Кристи - Слоны умеют помнить
– Она не пользовалась париком постоянно, – сказала Зели. – Только во время поездок, когда не успевала привести в порядок прическу или когда надевала вечернее платье.
– Да, – кивнул Пуаро. – Тогда было модно, отправляясь за границу, брать с собой парик или два. Но у нее было четыре парика. Меня заинтересовало почему. Из полицейских источников я узнал, что дело было не в тенденции к облысению – у леди Рэвенскрофт были обычные для ее возраста волосы и в достаточно хорошем состоянии. Позднее ее парикмахер сообщила, что один из париков был с проседью, а другой с маленькими локонами. Последний она носила в день смерти.
– Разве это важно? – спросила Селия. – Она могла надеть любой из них.
– Да, могла. Но я также узнал, что, согласно показаниям экономки, леди Рэвенскрофт носила именно этот парик почти постоянно в течение нескольких последних недель жизни. Казалось, он был ее любимым.
– Не понимаю…
– Поговорка, которую процитировал суперинтендент Гэрроуэй, – «Тот же человек, но другая шляпа», также заставила меня пораскинуть мозгами. Были и свидетельства насчет собаки…
– При чем тут собака?
– Она укусила леди Рэвенскрофт. Собака, которая как будто была предана своей хозяйке, в последние несколько недель ее жизни неоднократно кусала ее.
– Вы имеете в виду, собака знала, что она собирается покончить с собой? – спросил Дезмонд.
– Нет, нечто куда более простое.
– Но…
– Собака знала то, о чем, кажется, больше не догадывался никто, – прервал Пуаро. – Она знала, что эта женщина была не ее хозяйка, хотя и очень походила на нее. Подслеповатая и тугая на ухо экономка видела женщину в одежде Молли Рэвенскрофт и ее парике с локонами. Она только сказала, что поведение ее хозяйки в последние несколько недель слегка изменилось. Когда я услышал поговорку суперинтендента: «Тот же человек, но другая шляпа», мне сразу же пришел в голову иной ее вариант: «Тот же парик, но другая женщина».
Пес все понял – ему подсказало чутье. Это была не его хозяйка, которую он любил, а другая женщина, которую он ненавидел и боялся. И я подумал: «Если эта женщина была не Молли Рэвенскрофт, то кем она могла быть? Только Долли – ее сестрой-близнецом».
– Но это невозможно! – воскликнула Селия.
– Напротив, вполне возможно. Не забывайте, что они были идентичными близнецами. Теперь я перейду к вещам, на которые обратила мое внимание миссис Оливер – которые сообщили ей «слоны». Леди Рэвенскрофт незадолго до смерти побывала в больнице и, возможно, знала или думала, что больна раком. Однако медицинское освидетельствование этого не подтвердило. Понемногу я узнавал о прошлом ее и ее сестры, которые, как часто бывает с близнецами, очень любили друг друга, носили одинаковую одежду, болели и вышли замуж почти в одно и то же время. Однако между близнецами иногда постепенно возникает отчуждение, даже неприязнь; они намеренно стараются не походить друг на друга. В прошлом Молли и Долли имелась причина для подобного развития событий. Элистер Рэвенскрофт влюбился в Доротею Престон-Грей, но впоследствии переключил внимание на ее сестру Маргарет и женился на ней. Ревность, несомненно, привела к отчуждению между сестрами. Маргарет по-прежнему была глубоко привязана к Доротее, но та больше не любила сестру. Мне казалось, что это многое объясняет. Доротея была трагической фигурой. Не по своей вине, а благодаря какой-то генетической особенности она была психически неуравновешенной. Даже в ранней молодости она проявляла необъяснимую неприязнь к детям. Существуют сведения, что по ее вине погиб ребенок. Определенных доказательств не было, однако врач настоял на психиатрическом лечении, и она провела несколько лет в заведении для душевнобольных. Когда врачи сочли Доротею излечившейся, она возобновила нормальную жизнь, часто гостила у сестры и поехала в Малайю к ней и ее мужу. Но там снова произошел несчастный случай с соседским ребенком. И снова, несмотря на отсутствие прямых улик, ответственной считали Доротею. Генерал Рэвенскрофт отправил ее в Англию, где она опять попала в клинику. После курса лечения врачи снова заявили, что она может вернуться к нормальной жизни. Маргарет верила, что теперь все будет хорошо, и захотела, чтобы Доротея жила с ними, дабы они могли вовремя заметить признаки ухудшения. Не думаю, что генерал Рэвенскрофт одобрял такое решение. Скорее всего, он считал, что подобно тому, как некоторые рождаются калеками или уродами, Доротея родилась с мозговой деформацией, которая время от времени будет давать о себе знать, поэтому ее нужно держать под постоянным медицинским наблюдением, чтобы избежать возможной трагедии.
– По-вашему, – осведомился Дезмонд, – это Доротея застрелила обоих Рэвенскрофтов?
– Нет, – покачал головой Пуаро. – Мое решение – иное. Я думаю, что Доротея убила свою сестру Маргарет. Они гуляли по утесу, и Долли столкнула Молли с обрыва. Тайная ненависть к сестре, так похожей на нее, но здоровой и разумной, оказалась слишком тяжким испытанием. Ею завладели ревность и жажда убийства. Думаю, один посторонний в то время находился в доме и знал, что произошло. Я имею в виду вас, мадемуазель Моура.
– Да, я была там и все знала, – сказала Зели-Моура. – Рэвенскрофты стали беспокоиться из-за Доротеи, когда она набросилась на их сына. Эдуарда послали назад в школу, а Селию и меня – в мой пансион. Я вернулась в «Оверклифф», когда Селия там обосновалась. Теперь в доме были только я, генерал Рэвенскрофт, Доротея и Маргарет, так что для беспокойства как будто не было оснований. Но однажды сестры отправились на прогулку, и Долли вернулась одна. Она пребывала в очень странном, нервозном состоянии и молча села к чайному столику. Генерал Рэвенскрофт заметил, что ее правая рука покрыта кровью. Он спросил ее, не упала ли она. «Нет, – ответила Долли. – Просто поцарапалась о розовый куст». Но никаких розовых кустов на скалах не было, поэтому мы почуяли неладное. Генерал вышел, и я отправилась следом за ним. По дороге он повторял: «Я уверен, что что-то случилось с Молли». Мы обнаружили ее на камнях под обрывом. Она была еще жива, но истекала кровью. Мы не знали, что нам делать, и боялись к ней прикоснуться. Конечно, мы понимали, что нужно бежать за врачом, но Маргарет внезапно схватила мужа за руку и заговорила, тяжело дыша: «Да, это сделала Долли, но она не ведала, что творит. Ты не должен допустить, чтобы она из-за этого пострадала, Элистер. Она не виновата. Я умираю, Элистер… Нет, нет, посылать за доктором нет времени, и он ничем мне не поможет. Обещай мне, что ты спасешь Долли, что не позволишь полиции ее арестовать. Обещай, что ее не будут судить и не запрут в тюрьму на всю жизнь. Спрячь меня куда-нибудь, чтобы мое тело не нашли. Это моя последняя просьба к тебе. Я люблю тебя больше всего на свете и жила бы для тебя, если бы могла, но я чувствую, что мне конец. Ты, Зели, тоже любила меня и моих детей и заботилась обо мне. Ты должна спасти бедную Долли. Обещайте, что сделаете это».
– И как же вы поступили? – спросил Пуаро. – Мне кажется, вы должны были как-то договориться между собой.
– Да. Молли умерла через десять минут, и я помогла генералу спрятать ее тело среди валунов, невдалеке от утеса. Туда не было дороги – нужно было карабкаться по камням. «Я обещал ей спасти Долли и должен сдержать слово, хотя не знаю, как это сделать», – твердил Элистер. Долли сидела дома, умирая от страха, но при этом проявляя какое-то жуткое удовлетворение. «Я знала долгие годы, что Молли была злая, – говорила она. – Ты принадлежал мне, Элистер, но она забрала тебя у меня и заставила жениться на ней. Я знала, что когда-нибудь поквитаюсь с ней. Но я боюсь. Что со мной сделают? Я не выдержу, если меня запрут снова! Я сойду с ума! Ты не должен этого допустить. Это не было убийством. Мне пришлось это сделать. Я хотела видеть кровь, но не могла смотреть, как Молли умирает, и убежала. Но я знала, что она умрет, и надеялась, что вы ее не найдете. Она ведь просто упала с утеса. Люди скажут, что это несчастный случай».
– Ужасная история, – поежился Дезмонд.
– Ужасная, – согласилась Селия, – но лучше знать, как все было на самом деле, не так ли? Теперь я знаю, как добра была моя мать и почему мой отец не захотел жениться на Долли. Он понял, что в ней есть что-то злое и извращенное. Но как вам удалось все это проделать?
– Пришлось много лгать, – ответила Зели. – Мы надеялись, что тело не найдут и позже мы сумеем перенести его в такое место, где будет казаться, что Молли свалилась в море. Но потом нам пришла в голову история о сомнамбулизме – это выглядело гораздо проще. «Когда Молли умирала, я поклялся ей, что выполню ее просьбу, – сказал Элистер. – Возможно, Долли удастся спасти, если она справится со своей ролью. Но я не знаю, способна ли она на это». – «На что именно?» – спросила я, а он ответил: «Притвориться, будто она Молли и будто Доротея свалилась с обрыва, когда ходила во сне». Мы отвели Долли в пустой коттедж, и я оставалась с ней там несколько дней. Элистер сообщил всем, что Молли забрали в больницу из-за шока, который она перенесла, узнав, что ее сестра свалилась с утеса, бродя во сне ночью. Потом мы привели Долли назад уже в качестве Молли – в ее одежде и парике. Я заказала еще два парика – в том числе с локонами, который сильно изменил ее внешность. Бедная старая Дженет – экономка – плохо видела, а Долли и Молли очень походили друг на друга внешностью и голосами. Все поверили, что это Молли, а некоторые странности в ее поведении приписывали шоку. Все выглядело вполне естественно. Это и было ужаснее всего…
![Агата Кристи - Слоны помнят все [= Слоны умеют помнить]](/uploads/posts/books/12304/12304.jpg)
