Кен Фоллетт - Обратный отсчет
– Как бы то ни было, лучше тебе не связывать жизнь с этой маленькой еврейкой. Она тебя не стоит.
От злости Люк заскрежетал зубами:
– Простите, но подобные вопросы я готов обсуждать только с собственным отцом.
– Боюсь, твой отец про нее даже не слышал. Или я не прав?
Люк покраснел. Очко в пользу адмирала. Вилли до сих пор не встречалась с его родителями, так же как он – с ее матерью. Да у них и времени для этого не было. Шла война, они и друг с другом-то виделись лишь урывками.
– Извините, но я вынужден сказать, что подобные замечания для меня оскорбительны.
– Я тебя понимаю, сынок, только, возможно, мне известно об этой девушке больше, чем тебе.
– Ни черта вы про нее не знаете.
Адмирал обнял Люка за плечи:
– Послушай, я тоже мужчина. Я все понимаю. Главное – не смотри на вещи слишком серьезно, а немного развлечься с этой потаскушкой – это можно. Все мы…
Он так и не договорил – Люк двумя руками оттолкнул его от себя. Адмирал отшатнулся назад, уронил стакан с виски, а потом и сам рухнул.
Энтони схватил Люка за руку.
– Господи, Люк, что ты творишь?
– Ну-ка, вы оба, успокойтесь, – сказал Берн, вставая между ними и упавшим адмиралом.
– Какое, к чертям, спокойствие? – Люк кипел от негодования. – Кто он такой, чтобы пригласить человека к себе в дом, а потом оскорблять его подругу?
– Она потаскуха, – сказал адмирал. – Уж я-то знаю. Ведь это на мои деньги она делала аборт!
Люк ожидал чего угодно, только не этого.
– Аборт?
– Да, черт подери! – Адмирал не без труда поднялся на ноги. – Энтони ее обрюхатил, и нам пришлось заплатить тысячу долларов, чтобы она избавилась от ребенка.
– Вы лжете.
– Спроси у Энтони!
Люк повернулся к другу. Энтони покачал головой:
– Я сказал, что она беременна от меня, иначе отец не дал бы денег, но на самом деле это был твой ребенок.
Люк был в ярости. Он считал, что хорошо знает Вилли, а она его обманывала, скрыла от него свою беременность. Он выскочил из комнаты, взбежал по лестнице, промчался по коридору. Найдя нужную дверь, вошел без стука.
Вилли лежала голой на кровати и читала книжку. На какое-то мгновение у него захватило дух. Она радостно улыбнулась ему, но, увидев его сердитое лицо, тут же помрачнела.
– Отец Энтони говорит, он дал тебе денег на аборт. Это правда? – выкрикнул Люк. – Отвечай!
Вилли заплакала, прикрыв ладонями побледневшее лицо.
– Прости меня, – сказала она сквозь слезы. – Если б ты знал, как я хотела оставить нашего ребенка. Но ты был во Франции, шла война, одному Богу было известно, вернешься ли ты ко мне. Мне пришлось одной принимать решение. Это было самое тяжелое время в моей жизни.
– Ты должна была мне рассказать, когда я приехал в отпуск.
Она вздохнула:
– Я знаю. Но Энтони считал, лучше про это никому не говорить, а девушку в подобной ситуации нетрудно убедить.
– Как я могу тебе верить после такого обмана?
– Ты хочешь сказать, между нами все кончено?
– Да.
Вилли снова расплакалась:
– Дурак! Ты ничего не понимаешь. Даже война тебя ничему не научила.
– Война научила меня, что ничто на свете не ценится так, как верность.
– Похоже, ты до сих пор не знаешь, что под давлением обстоятельств люди бывают готовы пойти на обман.
– Даже когда это касается тех, кого мы любим?
– Тех, кого любим, мы обманываем чаще, потому что нам не все равно, что они думают.
Люк не признавал подобных оправданий.
– Я придерживаюсь другой жизненной философии.
– Тебе повезло. – В ее голосе звучала горечь. – Ты вырос в счастливой семье. Не знал ни нужды, ни утрат, никогда не чувствовал себя отверженным. Ты прошел через тяготы войны, но тебя не пытали, ты не остался калекой. С тобой не случалось ничего плохого. Неудивительно, что тебе не приходилось врать.
– – Если ты действительно так обо мне думаешь, ты должна радоваться, что избавишься от меня. – Его тошнило от этой сцены, и он повернулся, чтобы уйти.
– Но я не радуюсь. – По ее щекам струились слезы. – Я люблю тебя. Мне жаль, что я тебя обманула, однако я не собираюсь валяться у тебя в ногах только из-за того, что в трудную минуту поступила не лучшим образом.
Где-то в глубине души Люк слышал голос, говоривший ему, что он отказывается от самого дорогого, что у него когда-либо было. Но злость, унижение и боль заглушили доводы разума. Он направился к двери.
– Не уходи, – умоляющим тоном произнесла Вилли.
– Иди ты к черту! – сказал Люк и вышел из комнаты.
02.30. – В голове не укладывается, как я мог тебя бросить, – сказал Люк. – Должен же я был понимать, через какие муки тебе пришлось пройти.
– Тут не только твоя вина. – Вилли устало вздохнула. – Сначала я все валила на тебя одного, но теперь вижу: я тоже была не права.
– И ты вышла замуж за Берна.
Она снова рассмеялась.
– Каким же ты бываешь эгоистом. – В ее голосе он не услышал упрека. – Ты должен понять, что я вышла за него вовсе не из-за того, что ты меня тогда бросил. А потому, что Берн один из лучших людей на свете. Мне понадобились годы, чтобы освободиться от тебя, но когда это произошло, я влюбилась в Берна.
– А мы с тобой снова стали друзьями?
– Не сразу. Я написала тебе, когда родился Лэрри, и ты приехал со мной повидаться. Потом мы встретились на приеме, который Энтони устроил по случаю своего тридцатилетия. Ты тогда вернулся в Гарвард, работал над докторской, а остальные были в Вашингтоне: Энтони и Элспет работали в ЦРУ, я занималась своими исследованиями в Университете Джорджа Вашингтона, Берн сочинял пьесы для радио.
– Когда я женился на Элспет?
– В пятьдесят четвертом. Я в том же году разошлась с Берном.
– Ты не знаешь, почему я это сделал? Вилли немного помолчала, затем сказала:
– Думаю, на этот вопрос лучше отвечать не мне.
Они увидели в окно белый «линкольн-континенталь», а спустя минуту в дверях появился Берн.
– Прости, что мы тебя разбудили, – извинился Люк.
– Не говори ерунды, – отмахнулся Берн. – Я привез то, о чем вы просили. – Он кинул на стол толстую книжку – «Официальный справочник авиакомпаний США».
– Посмотри «Капитал эрлайнс», – подсказала Вилли. – Они летают на Юг.
Люк отыскал нужную страницу.
– Есть самолет в шесть пятьдесят пять, но он по пути делает несколько посадок и прилетает в Хантсвилл только в четырнадцать двадцать три.
Берн заглянул Люку через плечо:
– Следующий рейс только в девять, зато он делает меньше посадок, и к полудню ты будешь в Хантсвилле.
– Я бы полетел в девять, но мне не хочется околачиваться в Вашингтоне. Может, лучше взять машину и доехать до какого-нибудь другого аэропорта. Первый самолет в восемь часов делает посадку в Ньюпорт-Ньюс. Я успею туда добраться?
