Буало-Нарсежак - Брат Иуда
Фильдар подпрыгнул, как будто его ударили.
— Грандиозное значение? Нет, старина. В этом заключается вся моя жизнь. Если я ошибаюсь, значит, я просто несчастный человек.
Он развязал кисет.
— Возможно, я несчастный человек… Я признаюсь вам кое в чем, Андуз. Только между нами… Впрочем, если вы кому и скажете, мне плевать… Я всегда себя ощущаю священником. Это и есть доказательство существования сверхъестественного. На мне как бы поставили клеймо, в самых глубинах моего существа.
Он раскурил трубку, выпуская небольшие клубы дыма. Потом раздавил спичку каблуком.
— Временами, — продолжил он, — во мне звучат молитвы. Это происходит помимо моей воли. Молитвы переполняют меня… Более того. Здесь, в Реймсе, каждое утро, рано-рано, я иду на мессу без песнопений. Я незаметно проскальзываю в церковь, как бы стыдясь самого себя, прячусь за колонной. «Уйдите оттуда. Разрешите мне». Или, наоборот, я сжимаюсь в комок и думаю: «Все, что ты рассказываешь, дружище, — ложь!» И когда выхожу, впадаю в отчаяние… Извините меня… Вы, наверное, принимаете меня за сумасшедшего, но кто не сумасшедший в этом доме?
— Да, — согласился Андуз. — Кто не сумасшедший?
— У меня, впрочем, нет никакого намерения оставаться здесь, — продолжил Фильдар. — Общаться с людьми, которые сюда приезжают, просто невыносимо. К вам это не относится. По правде говоря, мне гораздо больше нравились сбившиеся с пути истинного, с которыми я занимался до того, как все бросил. Преступник — это нечто неуловимое, опасное, но ужасно сентиментальное. Ощущение схватки… Возможность действовать… А сейчас я попусту теряю время…
— И как скоро вы собираетесь уезжать? — равнодушно прошептал Андуз.
— После того, как закончу книгу.
— Это надолго?
— Пять-шесть недель.
— А… А закончить ее в другом месте вы не можете?
— Нет. У Ашрама есть по крайней мере одно преимущество. Здесь спокойно.
— Спокойно? А Блезо?
— Несчастный случай.
— А давно вы работали с преступниками?
— Нет. Около года тому назад.
— А где?
— В Труа.
У Андуза внезапно зародилась новая идея. Если что-то случится с Фильдаром, следствие, вероятно, пойдет по этому руслу.
— Я с ними работал восемь месяцев, — сказал Фильдар. — И не только по воскресным дням. Уж поверьте мне. Но я твердо стоял на земле. Никакого Митры, крещения кровью, смехотворных упражнений… Не хочу вас обижать, старина. Но я не могу удержаться от смеха, когда вижу, как эти славные женщины изображают факиров! Мне уж больше по нраву причуды старых богомолок!
Учитель прав. Этот тип опасен. От него следует срочно избавиться. Андуз встал.
— Пойду лягу. Чувствую, что простудился. Будьте любезны, не мешайте мне поспать.
Фильдар улыбнулся, и его лицо преобразилось: оно так просветлело, так помолодело, что у удивленного Андуза появилось желание пожать Фильдару руку.
— Спасибо.
— Нет, — возразил Фильдар, — это я вас должен поблагодарить за то, что вы меня выслушали. Я встаю рано… в шесть часов, но постараюсь не шуметь. Обещаю. А вдруг у вас появится желание? Я не хожу в собор. Это слишком далеко и слишком торжественно. Но на площади Республики есть часовенка, которая как раз мне подходит.
— Я подумаю.
— Рискните, — сказал Фильдар, — и вы тотчас поймете, что отрешиться от мирских забот вовсе не значит просто сосредоточиться. Доброй ночи.
Андуз вернулся в свою комнату. Сон не приходил. Если Фильдар говорил правду, то он покидал Ашрам только по утрам, когда направлялся в эту часовенку. Учитывая это обстоятельство, подстроить несчастный случай просто невозможно. Тогда остается что?.. Убить его… голыми руками? То есть совершить убийство? Сдавить горло? Ударить тяжелым предметом по голове?.. В семь часов? В семь на улице уже есть люди. Велосипедисты спешат на работу. Открываются магазины…
И вдова скоро приезжает! Она начнет расспрашивать Фильдара. Он все ей расскажет. Он скажет, что видел…
Нет! Нет! Андуз тревожно ворочался, никак не мог найти удобную позу. Он проглотил две таблетки, надеясь впасть в забытье, как если бы выпил упаковку люминала. Мысли развеялись, но уверенность в неудаче оставалась еще долго, забившись в самую глубину его притупленного сознания, словно зверь, готовый в любой момент укусить.
Мазюрье бродил из комнаты в комнату, осматривал каждый этаж. Рабочие, проходя мимо, подозрительно поглядывали на него. Он показал свой значок прорабу, чтобы получить возможность беспрепятственно передвигаться. И теперь он старательно размышлял, но ему не удавалось выдвинуть ни одной гипотезы. Вскрытие не дало никаких результатов, но судебно-медицинский эксперт категорично заявил, что в день гибели Блезо чувствовал себя превосходно. И сердце, и мозг находились в отличном состоянии. Ни капли алкоголя в крови.
— Боже мой! — повторял инспектор. — Но ведь без причины люди не падают!
Он подошел к отверстию, внимательно прислушался к себе.
«У меня кружится голова?.. Отнюдь. Это все же не скала!»
Несчастный случай, пожалуй, стоит исключить. Но самоубийство тем более казалось нелепым. Из-за чего? Сердечные страдания? Человек, который принял решение жить под наставничеством Букужьяна? Это столь же маловероятно, как самоубийство семинариста. Однако, если отбросить несчастный случай, остается самоубийство. Но в него Мазюрье не верил. Инстинктивно. Значит, преступление?.. Он обдумывал эту идею, убежденный в ее нелепости. Он стоял на последнем этаже и смотрел на раскинувшийся внизу город. Он вновь и вновь возвращался к этой версии, стараясь придать ей логическую форму. Версия абсурдна, но допустима, если, конечно, рассматривать смерть Ван ден Брука как убийство. Если предположить, что голландца убили, то напрашивается неизбежный вывод, что некто решил уничтожить пассажиров «Рено-16». Ван ден Брук… Блезо… оставались Фильдар и девушка. Если кто-нибудь из них погибнет, то всякие сомнения отпадут…
Его хлестал сильный ветер. Он спустился на пятый этаж и сел на груду облицовочного камня… Сумасшедший! Это, должно быть, дело рук сумасшедшего! Только безумец совершает несколько преступлений подряд. Это известно всем. Допустим. Но почему псих взялся за этих четверых?.. Предположить можно все, что угодно!.. Например, он считал, что они все виноваты в смерти братьев Нолан… Нет! В этом случае единственной подозреваемой оказалась бы вдова. А она живет в Америке. Псих мог ненавидеть Букужьяна и поэтому решил бросить тень на Ашрам. Уничтожить его!.. Или же… На самом деле, возможно, что преступник вовсе не псих, а очень расчетливый убийца, наметивший одну-единственную жертву, но уничтоживший несколько человек, чтобы запутать следы…
