Рекс Стаут - Рассказы
— А-а… — Филлипс глубоко задумался, странная улыбка блуждала на его губах. — Я согласен, — сказал он наконец.
— Прекрасно! — Пьер вздохнул с облегчением. — Тогда нам остается обсудить детали.
— А это как раз самое важное, — сухо заметил мастер фехтования. — Приступайте, месье.
Пьер пододвинул кресло поближе к столу.
— Во-первых, как сделать так, чтобы никто не заметил подмены? Мы с вами одной комплекции и примерно одного роста — вы наденете мою одежду, а ваше лицо скроет маска.
— Маска? А как вы это объясните противнику и секундантам?
Пьер небрежно махнул рукой:
— Очень просто. Вы упомянули об указе начальника полиции. Я скажу, что мы должны надеть маски на случай, если поблизости будут околачиваться случайные свидетели. И еще я договорюсь со своими секундантами о том, что приеду на место дуэли один, без их сопровождения. Все, что требуется от вас, — это явиться туда в назначенный час, держать рот на замке и метко стрелять.
— А кто вы, собственно, такой?
— Вы меня не знаете? — удивился Пьер.
— Я здесь никого не знаю.
— Театральный критик из «Авенир». — Он достал из портфеля визитную карточку и протянул ее Филлипсу.
— А, значит, дело сугубо профессиональное?
— Да. Ничего личного. Я в глаза не видел этого Ламона… Конечно, нам с вами еще многое нужно обсудить, но отложим это назавтра. Вам придется надеть один из моих костюмов, я принесу его утром. — Пьер поднялся и шагнул к двери.
Филлипс вскочил с кресла:
— Но месье! А как же тысяча франков?
— Завтра утром вы получите пять сотен. Остальное — после дуэли.
В тот вечер и на протяжении следующего дня у Пьера не было ни одной свободной минуты. На деле все оказалось сложнее, чем он предполагал. Секунданты месье Ламона быстро согласились с его предложением насчет масок, но своих собственных друзей ему так легко убедить не удалось. Они объявили это ребячеством и абсурдом, тем более что предстоящая дуэль уже стала темой номер один и обсуждалась во всех кафе Парижа. Они были решительно настроены против того, чтобы Пьер приехал на место дуэли в одиночестве. По их словам, это стало бы вопиющим нарушением неписаных правил, которое им не простят. «Наша честь!
Наша драгоценная честь будет запятнана! Неслыханно!» Но поскольку Пьер рисковал не только честью, он сумел пресечь все протесты и настоять на своем.
В среду утром он провел целый час у Филлипса, готовя его к возможным неприятным случайностям.
К счастью, мастер фехтования знал в лицо одного из его секундантов, внешность другого Пьер ему подробно описал. А поскольку сам Пьер никогда не встречался с Ламоном, Филлипсу совершенно необязательно было его узнавать. Что до незначительных различий в голосе и жестах, их вполне можно объяснить естественным волнением перед поединком, которое дуэлянты должны усердно преодолевать.
Наконец Пьер удовлетворенно кивнул.
— Превосходно! — заявил он, оглядев Филлипса с ног до головы. — Я бы и сам не заметил подмену. — Открыв кошелек, он достал оттуда пять стофранковых купюр и выложил их на стол. — Это половина. И не забудьте о главном: когда все закончится, сразу идите в ресторанчик под названием «Башня из слоновой кости» — там вы сможете переодеться, снова стать месье Филлипсом и получить оставшуюся часть суммы. Конечно, секунданты увяжутся за вами и будут настаивать на том, чтобы отпраздновать победу, — придумайте сами, как спровадить их восвояси.
Филлипс собрал банкноты, пересчитал их, сунул в карман и посмотрел на Пьера:
— Кое-что мы с вами все же упустили из виду. Что, если меня ранят? Тогда обман выплывет наружу.
Пьер побледнел:
— Я уже думал об этом. Придется рискнуть. А вы, ради бога, стреляйте первым и постарайтесь не промахнуться!
— Месье Дюмиан, будьте спокойны: как только я прицелюсь в этого вашего Ламона, уложу его на месте.
Однако той ночью Пьер никак не мог заснуть. Стоило ему закрыть глаза, и перед мысленным взором вставало дуло револьвера, которое своими размерами сильно напоминало пушечное жерло. Это раздражало. Не выдержав, Пьер сел в кровати и потянулся за сигаретой.
Закурив, он сказал вслух: «Абсурд. Я так нервничаю, будто мне предстоит сделать это самому».
В половине пятого утра он вскочил, оделся и, отыскав на пустынной улице экипаж, назвал полусонному кучеру место назначения. Вскоре он уже подъезжал к мосту Сюрэсн.
Задворки «Башни из слоновой кости», которую Пьер выбрал своим пристанищем на время дуэли, выходили на набережную Сены, в сотне ярдов вверх по течению от моста. Это был захудалый ресторанчик, обшарпанный и грязный; респектабельная публика старалась держаться от него подальше, что вполне устраивало Пьера. Назначить встречу с месье Филлипсом в собственных апартаментах он не осмелился — словоохотливый консьерж и не в меру любопытные соседи могли поставить под угрозу все мероприятие; к тому же, помимо вышеперечисленных достоинств, «Башня из слоновой кости» обладала еще одним, самым важным — из огромного окна с погнутой рамой и треснувшим стеклом открывался великолепный вид на мост Сюрэсн, и площадка, выбранная местом дуэли, была как на ладони.
Ровно в пять Пьер вошел в ресторанчик и остановился у низенькой деревянной конторки, за которой дремал хозяин. Тот вздрогнул, продрал глаза и, хмуро уставившись на посетителя, проворчал:
— Чего надо?
— Я бы хотел заказать столик в отдельном кабинете, — сказал Пьер.
Угрюмый старик насупился еще сильнее и рявкнул:
— Ну и зря! Нету у нас никаких кабинетов. — Он поерзал на стуле, откинулся на спинку и мгновенно заснул.
Пьер пожал плечами, огляделся и, заметив в дальнем углу дверь, прошел в соседнее помещение.
Это был грязный выстуженный зал с застоявшимся, спертым воздухом, отравленным табачным дымом и алкогольными парами. В одном углу — сдвинутые в беспорядке столики и стулья, у дальней стены выстроился ряд столиков, единственный источник освещения — окно с пыльным треснувшим стеклом, выходившее на мост Сюрэсн. Несколько мужчин спали, обмякнув на деревянных стульях и свесив головы под разными углами, один сидел за столиком, читая газету; перед ним стояла бутылка спиртного. Вялый неряшливый официант клевал носом за стойкой, но при виде Пьера вытянулся и замер в ожидании, тупо моргая.
Усаживаясь и заказывая вино, Пьер перехватил пристальный взгляд человека с газетой. Взгляд был долгий и настойчивый до неприличия, отчего Пьеру сразу стало не по себе. Неужели его узнали? По внешнему виду человек не походил на завсегдатаев таких заведений, как «Башня из слоновой кости», и, хотя ни лицо, ни фигура не показались Пьеру знакомыми, с каждой секундой в его душе множились подозрения и опасения. Наконец он решился заговорить с ним и, бросив взгляд в окно, сквозь разбитое стекло которого просачивался сырой речной воздух, произнес как можно небрежнее:
