Джон Гришэм - Дело о пеликанах
Коул указал им на диван, а сам сел напротив за кофейный столик. Его пиджак был застегнут на все пуговицы, а галстук повязан безупречно. Он никогда не расслаблялся. Исту приходилось слышать удивительные вещи о его привычках. Он работал по двадцать часов в сутки семь дней в неделю, не пил ничего, кроме воды, и питался в основном из автоматов в подвале здания. Он мог читать, как компьютер, и часами ежедневно просматривать служебные записки, доклады, корреспонденцию и горы подготовленных законопроектов. Память у него была отменной. Вот уже неделю они приходили в этот кабинет с ежедневными докладами о ходе расследования и вручали их Коулу, который проглатывал их и держал в памяти до следующей встречи. Если они допускали ошибку в чем-либо, он буквально терроризировал их. Его ненавидели, но не могли не уважать. Как работник он был выше и трудолюбивее их. И он знал это.
Он пребывал в самодовольном одиночестве в стенах Овального кабинета. Его босс был в отъезде, позируя перед камерами, но реальная власть оставалась здесь и правила страной.
Льюис положил на стол толстую пачку листов доклада за последние сутки.
— Есть что-нибудь новое? — спросил Коул.
— Возможно. Французские полицейские, просматривая, как обычно, пленку, отснятую контрольными камерами в парижском аэропорту, опознали, как им кажется, одно лицо. Они сличили пленку с материалом, отснятым двумя другими камерами в зале под разными углами, и затем сообщили в Интерпол. Лицо замаскировано, но Интерпол считает, что это Камель, террорист. Я уверен, что вы слышали о…
— Я слышал.
— Они изучили всю пленку и пришли к убеждению, что он сошел с самолета, прибывшего беспосадочным рейсом из Далласа в среду, примерно через десять часов после того, как было обнаружено тело Джейнсена.
— «Конкорд»?
— Нет, самолет авиакомпании «Юнайтед». Судя по времени съемки и местам расположения видеокамер, они могут следить за всеми выходами.
— А Интерпол связался по этому поводу с ЦРУ?
— Да. Они имели разговор с Глински примерно в час дня.
На лице Коула не отразилось ничего.
— Насколько они уверены?
— На восемьдесят процентов. Он мастер заметать следы, путешествовать таким образом несколько не в его правилах. Поэтому здесь есть в чем усомниться. Мы приложили фотографии и справку для президента. Честно говоря, изучив фото, я не могу сказать что-то определенное. Но Интерпол знает его.
— Он не так уж охотно фотографировался все эти годы, не так ли?
— Да, иначе мы бы знали об этом. К тому же, по слухам, он каждые два-три года ложится под нож, чтобы сделать пластическую операцию и изменить свое лицо.
Коул с минуту раздумывал.
— О’кей. Что, если это Камель, и что, если он связан с убийствами? Что это значит?
— Это значит, что мы никогда не найдем его. В настоящее время он активно разыскивается девятью странами, включая Израиль. Это значит, что кто-то заплатил ему кучу денег, чтобы он применил свой талант здесь. Мы всегда говорили, что это был профессиональный убийца или убийцы, которые скрылись, пока тела еще не успели остыть.
— Это мало что значит.
— Можно сказать, так.
— Отлично. Что у нас есть еще?
Льюис посмотрел на Эрика Иста.
— Ну, у нас есть обычная ежедневная сводка.
— Они довольно пустые последнее время.
— Да, это так. У нас триста восемьдесят агентов работают по двенадцать часов в день. Вчера они опросили сто шестьдесят человек в тридцати штатах. Мы…
Коул остановил его, подняв руку:
— Не стоит. Я прочту это в сводке. Достаточно сказать, что ничего нового нет.
— Вот только один маленький нюанс. — Льюис посмотрел на Эрика Иста, который держал в руках копию изложения дела.
— Что это? — спросил Коул.
Ист заерзал в нерешительности.
Дело весь день шло по инстанциям вверх, пока его не прочитал и не одобрил Войлз. Он отнесся к нему как к выстрелу с дальним прицелом, не заслуживающему серьезного внимания. Однако в деле упоминался президент, и ему понравилась идея о том, чтобы заставить Коула и его босса попотеть. Он дал указание Льюису и Исту передать дело Коулу и преподнести его как важную версию, которую Бюро воспринимает всерьез. Впервые за неделю Войлз улыбался, когда говорил о том, как идиоты из Овального кабинета бросятся в укрытие, когда прочтут это маленькое дело. «Сыграем с ними такую шутку, — сказал Войлз, — скажите им, что мы намерены выделить на это дело двадцать агентов».
— Эта версия выплыла на поверхность в последние сутки и заинтриговала директора. Он боится, что она может навредить президенту.
Ни один мускул не дрогнул на каменном лице Коула.
— Каким образом?
Ист положил дело на стол:
— Здесь все изложено.
Коул бросил взгляд на дело, затем изучающе посмотрел на Иста.
— Отлично. Я прочту его потом. У вас все?
Льюис встал и застегнул пиджак.
— Да, мы пойдем.
Коул проводил их до двери.
Фанфар не было, когда самолет ВВС № 1 приземлился на авиабазе Эндрюс вскоре после девяти. Первая леди находилась в благотворительной поездке, поэтому, когда президент сходил с трапа и направлялся к своему лимузину, его не приветствовали ни друзья, ни члены семьи. Его ждал Коул. Президент опустился на мягкое сиденье.
— Я не ожидал увидеть тебя, — сказал он.
— Мне жаль, но нам надо поговорить.
Лимузин устремился к Белому дому.
— Уже поздно, и я устал.
— Как ураган?
— Впечатляет. Он снес миллионы лачуг и картонных домиков, а нам теперь придется срочно выложить пару миллиардов и строить новое жилье и электростанции. Им нужен хороший ураган каждые пять лет.
— Я приготовил заявление о стихийном бедствии.
— О’кей. Что-нибудь важное?
Коул подал ему копию изложения, получившего известность как дело о пеликанах.
— Мне не хочется читать, — сказал президент. — Расскажи мне о нем в двух словах.
— Войлз и его потешная команда наткнулись на подозреваемого, который пока нигде не фигурировал. Самый непонятный и невероятный подозреваемый. Эту чертову вещицу сочинила какая-то прилежная студентка с юридического факультета Тулейна, и она каким-то образом попала к Войлзу, который прочел ее и решил, что она заслуживает внимания. Имейте в виду, что они отчаянно ищут подозреваемых. Версия настолько притянута за уши, что сама по себе не беспокоит меня. Кто меня беспокоит — так это Войлз. Он решил рьяно взяться за ее разработку, а пресса наблюдает за каждым его шагом. Здесь может произойти утечка.
— Мы не можем контролировать проводимое им расследование.
