Агата Кристи - Объявлено убийство
— Да, неплохой у нас улов на твой день рождения, — подытожила мисс Блеклок. — Мед, яйца, коробка прекрасных шоколадных конфет в подарок от Джулии…
— Интересно, где она все это достает?
— Лучше не спрашивать. Скорее всего, на черном рынке.
— А еще твоя чудная брошка. — Мисс Баннер гордо посмотрела на свою грудь, на которой красовался маленький листочек с бриллиантиком.
— Нравится? Я рада. А я вот никогда не увлекалась драгоценностями.
— Я в восторге.
— Ну и прекрасно. А теперь пойдем покормим уток.
— Ха! — трагически воскликнул Патрик, когда гости расселись за столом. — Что я вижу? “Дивная смерть!”
— Тес, — шикнула на него мисс Блеклок. — Не дай Бог, Мици услышит. Она сердится, когда ты так называешь ее торт.
— Но это же воистину “Дивная смерть”! Это ведь ваш именинный пирог, Банни?
— Да, — сказала мисс Баннер, — у меня сегодня просто великолепный день рождения.
Ее щеки пылали с того самого момента, когда полковник Истербрук вручил ей маленькую коробочку конфет и с поклоном провозгласил: “Сласти для наисладчайшей!”
Джулия поспешно отвернулась, за что мисс Блеклок послала ей укоризненный взгляд.
Они воздали должное яствам и, откушав на десерт по кусочку “смерти”, поднялись из-за стола.
— Мне как-то не по себе, — сказала Джулия. — А все торт. Помню, в прошлый раз я чувствовала себя так же.
— Но он того стоит, — сказал Патрик.
— Иностранцы действительно знают толк в кондитерских изделиях, — изрекла мисс Хинчклифф. — А вот простого пудинга приготовить не могут.
Все вежливо промолчали, хотя губы Патрика дрогнули, словно он намеревался спросить: кто из присутствующих хотел бы сейчас отведать простого пудинга?
— Что, вы взяли нового садовника? — поинтересовалась мисс Хинчклифф у мисс Блеклок, когда они возвратились в гостиную.
— Нет, а почему вы так решили?
— Да тут какой-то малый вертелся. Возле курятника. Вид у него, правда, был довольно пристойный, армейская выправка.
— Ах этот! — воскликнула Джулия. — То наш сыщик.
— Сыщик!.. Но почему? — Миссис Истербрук даже выронила сумочку.
— Не знаю, — пожала плечами Джулия. — Он все ходит кругами и следит за домом. Наверное, охраняет тетю Летти.
— Какая чушь! — сказала мисс Блеклок. — Покорнейше благодарю, но я могу и сама за себя постоять.
— Так ведь все давно кончено! — вскричала миссис Истербрук. — Я как раз хотела спросить: почему они не закрыли дело?
— Полиция не удовлетворена, — объяснил ее муж. — Вот почему.
— А чего им не хватает?
Полковник Истербрук покачал головой, давая понять, что он мог бы поведать куда больше, если б счел необходимым. Эдмунд Светтенхэм, недолюбливавший полковника, сказал:
— По правде говоря, мы тут все под подозрением.
— Под подозрением? — переспросила миссис Истербрук.
— Не бери в голову, котеночек, — проворковал ее муж.
— Нас подозревают в том, что мы тут шляемся намеренно, — продолжал Эдмунд, — чтобы при первой же возможности совершить убийство.
— Пожалуйста, не надо, мистер Светтенхэм! — вскричала Дора Баннер, заливаясь слезами. — Я уверена, что никто из нас не смог бы убить нашу дорогую, драгоценную Летти!
На мгновение все стушевались. Эдмунд побагровел и пробормотал:
— Я пошутил.
Тут Филлипа предложила послушать последние известия, и все горячо ее поддержали.
Патрик прошептал Джулии:
— Сюда бы еще миссис Хармон. Уж она бы наверняка спросила своим звонким голоском: “Но ведь, наверно, кто-то ждет случая убить вас, мисс Блеклок?”
— Я рада, что она и эта ее старуха Марпл не пришли, — сказала Джулия. — Старая грымза везде сует свой нос. И, по-моему, любит покопаться в грязном белье. Типичный образчик викторианской эпохи.
Последние новости спровоцировали всех на чинное обсуждение ужасов атомной войны. Полковник Истербрук сказал, что, несомненно, Россия — главная угроза мировой цивилизации, а Эдмунд возразил: дескать, у него есть несколько совершенно очаровательных русских друзей, однако его заявление было принято весьма прохладно.
Затем все снова рассыпались в благодарностях хозяйке.
— Ты повеселилась, Банни? — спросила мисс Блеклок, когда ушел последний гость.
— О да. Но у меня страшно болит голова. Наверно, от нервного возбуждения.
— Это от торта, — сказал Патрик. — Меня тоже мутит. А вы еще целое утро прикладывались к шоколадным конфетам.
— Пожалуй, пойду лягу, — сказала мисс Баннер, — приму сразу две таблетки аспирина и попытаюсь заснуть.
— Хорошая мысль, — одобрительно кивнула мисс Блеклок.
Мисс Баннер отправилась наверх.
— Мне пойти закрыть уток, тетя Летти?
Мисс Блеклок строго взглянула на Патрика.
— Если дашь честное слово, что хорошенько запрешь дверь.
— Клянусь!
— Выпейте хересу, тетя Летти, — предложила Джулия. — Как говаривала моя нянюшка: “Это утихомирит ваш желудок”. Жуткое выражение, но оно идеально соответствует моменту.
— Думаю, ты права. Откровенно говоря, я просто не привыкла к такой жирной пище… О Банни, как ты меня напугала! В чем дело?
— Не могу найти аспирин, — с обреченным видом сказала Банни.
— Возьми мой, дорогая. У меня в спальне, около кровати.
— И у меня на трюмо стоит флакончик, — сказала Филлипа.
— Спасибо.., большое спасибо. Возьму, если не найду свой. Но он должен быть где-то здесь, я точно знаю. Новый пузырек. Куда я его положила?
— Да их в ванной полно! — нетерпеливо воскликнула Джулия. — Этот дом просто ломится от аспирина.
— Меня раздражает моя рассеянность, я все теряю, — пожаловалась мисс Баннер, поднимаясь обратно по лестнице.
— Бедная старушка Банни, — сказала Джулия, взяв бокал. — Как вы считаете, стоит дать ей чуточку хересу?
— Нет, — покачала головой мисс Блеклок. — Она сегодня и без того перевозбуждена, толку все равно не будет. А назавтра ей будет худо… Но мне кажется, она от души повеселилась.
— Да, она была в восторге, — кивнула Филлипа.
— Ну, тогда давайте угостим хересом Мици, — предложила Джулия. — Эй, Патрик! — позвала она, услышав, что тот вошел через черный ход. — Пригласи сюда Мици.
Мици привели, и Джулия налила ей хересу.
— За лучшую кухарку в мире, — сказал Патрик, поднимая бокал.
Мици была польщена, но решила, что следует возразить:
— Абсолютно нет. Я не повар. На родина я занималась умственный труд.
— Ты даром теряла время, — заявил Патрик. — Какой умственный труд сравнится с таким шедевром, как “Дивная смерть”?
— О-о! Я говорила.., мне не нравится…
— Да какое мне дело до того, что тебе нравится, а что не нравится, моя прелесть? — сказал Патрик. — Я его так прозвал — и точка! Давайте же выпьем за “Дивную смерть”, и к черту последствия!
— Филлипа, дорогая, я хочу с тобой поговорить.
— Да, мисс Блеклок?
Филлипа Хаймс слегка удивилась.
— Ты ведь немножко расстроена, да?
— Расстроена?
— Я замечаю, что в последнее время у тебя расстроенный вид. Что-нибудь случилось?
— О нет.., ничего, мисс Блеклок. Что может случиться?
— Ну.., не знаю. Я подумала, может, вы с Патриком…
— С Патриком? — Филлипа удивилась еще сильней.
— Ну, значит, нет. Пожалуйста, прости, если я допустила бестактность. Но вы так часто бывали вместе.., и хотя Патрик мой родственник, не думаю, что из него получился бы хороший муж. Во всяком случае, в ближайшем будущем.
Лицо Филлипы окаменело.
— Я больше не выйду замуж, — заявила она.
— Выйдешь, когда-нибудь выйдешь, дитя мое. Ты молода. Но мы не будем это обсуждать. Значит, других поводов для расстройства у тебя нет? Никаких проблем.., к примеру, денежных?
— Нет. Все в порядке.
— Я знаю, тебя беспокоит, сможет ли твой малыш учиться дальше. Поэтому я хочу тебе кое-что сказать. Сегодня днем я ездила в Мильчестер к мистеру Беддингфелду, моему поверенному. В последнее время все так шатко, что я решила составить новое завещание.., мало ли что! Кроме того, что завещано Банни, все остальное перейдет к тебе, Филлипа.
— Что? — Она резко повернулась к мисс Блеклок. Казалось, она напугана и ей вот-вот станет плохо. — Но я не хочу… Правда, не хочу… Что вы… И почему? Почему мне?
— Наверное, потому, — каким-то странным тоном произнесла мисс Блеклок, — что больше некому.
— Но есть же Патрик и Джулия!
— Да, есть Патрик и Джулия. — В голосе мисс Блеклок продолжали звучать странные нотки.
— И они ваши родственники.
— Очень дальние. Они не могут ни на что претендовать.
— Но… Я тоже не могу.., не знаю, что вы обо мне думаете… О нет, я не хочу этого.
Взгляд ее был скорее враждебным, чем благодарным. А в жестах сквозил страх.
— Я знаю, что делаю, Филлипа. Я к тебе привязалась. И потом, у тебя растет мальчик. Если я умру сейчас, тебе достанется не очень много.., но через несколько недель все переменится. — Она твердо выдержала взгляд Филлипы.
