Жорж Сименон - Помолвка мсье Гира
Это не имело значения. В портфеле не было ничего важного. Но он направил по его следу все свои мысли, напряг память, как только мог. Где он мог оставить портфель? Как случилось, что портфель не лежит, как всегда, у него на коленях?
Сперва ему потребовалось известное усилие, чтобы сосредоточиться на этом, но вскоре он уже горел как в лихорадке. Он хотел вспомнить! Он морщил лоб. Он хмурил брови. Он поджимал губы и свирепым взглядом смотрел в одну точку!
Алиса спустилась первой и помогла хозяйке перелить в бутылки молоко из трех коробок, а потом закрыть эти бутылки кружочками синей бумаги. В это время молочная лавка стояла запертой, с закрытыми ставнями, и наполовину была залита дождевой водой.
— Поторопитесь, чтоб все было прибрано к семи часам.
Снаружи дежурили двое полицейских, а бистро на углу, то, что справа, было уже освещено. Алиса издали увидела возле стойки Эмиля — он, должно быть, вовсе не ложился спать, — рядом с его чашкой кофе стоял стаканчик рома.
Платье Алисы так со вчерашнего дня и не просохло, и намокший, жесткий подол бил ее по ногам.
Пустые грузовики возвращались с рынка. Вблизи пригорода сырость чувствовалась сильнее, чем вблизи Парижа, потому что земля подсыхает медленней, а с деревьев после дождя еще часами срываются капли.
Когда Алиса поднялась на второй этаж и поставила под дверь квартиры литр молока, дверь открылась и какой-то мужчина с бритвой в руке спросил:
— Арестовали его?
— Нет еще.
Консьержка окликнула Алису, когда та спускалась. Она провела ужасную ночь, каждую минуту ей казалось, что дочка уже не дышит, и она зажигала свет и видела набрякшее лицо девочки, ее раздутые ноздри. Консьержка гасила свет, прислушивалась к дыханию ребенка, потом внезапно просыпалась и опять вслушивалась в тишину.
Она была бледной и причесалась кое-как, наспех.
— Они еще здесь? — спросила она, показывая на верхний этаж.
— Я видела там свет.
— Дождь идет?
— Перестал. Но будет сильный ветер.
И Алиса занялась соседними домами, принося оттуда пустые бутылки в молочную, где хозяйка уже открывала ставни.
Инспектор только что спустился и смотрел на нее через окно молочной, будто поджидал.
— Они еще здесь! — сказала хозяйка, в точь-в-точь как консьержка.
Инспектор улыбался, делал какие-то знаки, служанка их не понимала. Он пытался этими знаками объяснить ей, что не сумел прийти к ней в комнату, но что это дело поправимое. На лице его отросла серая щетина. Внезапно к нему подошел хозяин бистро в синем утреннем фартуке и увел в свое заведение.
— Можешь погасить! — крикнула хозяйка из задней комнаты молочной лавки.
Было уже почти что светло. Только в бистро да в трамваях еще горел свет.
Эмиль, должно быть, видел Алису из-за витрины бистро, да и она, в свою очередь, смотрела, как он там заказывает вторую чашку кофе с ромом.
И тут вдруг инспектор выскочил стремглав из бистро и, увидев на пороге служанку, мимоходом бросил:
— Идет!
— Что там еще такое? — заорала хозяйка молочной.
— Мсье Гир сейчас придет!
Консьержка стояла на пороге, встревоженными глазами искала Алису.
— Сейчас его арестуют! А я ведь жду доктора! В доме двери то открывались, то захлопывались. Жилец со второго этажа выглянул на улицу, посмотрев направо-налево.
— Это верно, что он сейчас явится?
— Подожди меня, Жорж! — крикнул кто-то сверху. Мясник вышел из бистро, заговорил с кем-то, и тот угостил его сигаретой, потом оба подошли к дому и в несколько шагах от него остановились. Консьержка с беспокойством смотрела на них.
— Что случилось?
— Его сейчас арестуют!
Мясник остановил проезжавший мимо фургончик, — за рулем сидел его приятель.
— А ну-ка, давай сюда!
Из дома вышла женщина, за ней другая.
— Это правда?
— Что?
— Нашли доказательство — сумочку. Сейчас арестуют! С порога можно было разглядеть полицейского, стоявшего на трамвайной остановке, и еще одного, который, похоже, собирался преградить выход на соседнюю улицу.
— Алиса! Подотри воду!
— Иду!
Она неохотно вошла в молочную, взяла из-за двери тряпку и погрузила в холодную воду тотчас же покрасневшие руки.
Инспектор, ходивший наверх к комиссару, сбежал вниз с той же быстротой, как поднялся.
— Прошу разойтись! Смотреть не на что! Право, не на что!
Собралось уже десять человек, потом стало двенадцать, подходили еще из бистро и из других мест. Приблизился и Эмиль, покуривая сигарету, но держался позади всех, желая остаться незамеченным.
Шоферы, проезжая, поворачивали свои машины к толпе, не понимая, что означает такое скопление народу без каких-либо следов несчастного случая. Регулировщик движения занимался своим делом, но не спускал глаз с дома.
— Прошу разойтись! — кричал инспектор, которого никто не слушал. — Из-за вас все сорвется!
Комиссар в одиночестве стоял в комнате мсье Гира. Сумочка лежала на столе. С улицы доносился только шум машин да еще голос какой-то женщины, которая торопила детей одеваться.
— Разойдитесь же! Вы мешаете работе полиции! К остановке подошел трамвай. Дежуривший там полицейский сделал рукой знак, который поняли все:
— Вот он!
Алиса, мывшая порог, продолжала водить тряпкой по синим плитам.
Глава 11
Когда мсье Гир сошел с трамвая, инспектор помчался вверх по лестнице сообщить об этом своему шефу. Издали мсье Гир казался совсем маленьким и кругленьким, лицо его было бледно до синевы, и черные, как чернила, усики перерезали это лицо надвое.
Два человека шли позади него так близко, что казалось, будто они его поддерживают, а он убегает от них, быстро перебирая короткими ножками.
Мсье Гир заметил толпу возле дома, не мог ее не заметить в такой час, когда прохожие встречаются редко. Он остановился у кромки тротуара. Кроме него да двух полицейских, шедших за ним по пятам, никто не собирался переходить улицу, тем не менее регулировщик дал свисток и остановил, взмахнув палочкой, вереницу машин.
Мсье Гир двинулся вперед. Он шел как по облаку, увязая в чем-то мягком, невидимом, неощутимом. На сетчатке его отпечатался только порог дома и столпившиеся там люди, глядевшие в одну и ту же сторону. И он ничего не слышал, кроме шагов двух человек, идущих слева за ним.
Внезапно на тротуаре людей стало еще больше. Они высыпали из дома и подошли с улицы, мужчины, женщины и даже дети, которых заставляли отойти назад.
— Стой там, слышишь?
А мсье Гир все шел и шел, не смея взглянуть на молочную лавку, но мысленно видя силуэт Алисы, которая, склонившись, протирала порог тряпкой. От насморка у него закупорилась одна ноздря, и дышать стало трудно, но это не имело значения.
