Александр Макколл-Смит - Воскресный философский клуб
— Вы хотите сказать, что раньше люди не извинялись, обрызгав кого-нибудь? — произнесла Грейс с негодованием. Она была убеждена, что ее хозяйка чересчур либеральна в некоторых вопросах, включая молодых людей в бейсболках.
— Наверное, некоторые все-таки извинялись, — сказала Изабелла, пытаясь ее успокоить. — А другие — нет. Невозможно определить, меньше ли сейчас тех, кто извиняется, чем в прежние времена. Это что-то вроде того, что полисмены якобы выглядят моложе. Полисмены того же возраста, что и раньше, просто некоторым из нас они кажутся моложе.
Но от Грейс было не отделаться подобным ответом.
— А вот я вполне могу это определить. Полисмены определенно стали моложе, а манеры стали хамские. Вы сталкиваетесь с этим каждый день на улице. Нужно быть слепым, чтобы этого не заметить. Мальчикам нужны отцы, чтобы научить их, как себя вести.
Эта дискуссия, которая велась на кухне, походила на все их дискуссии. Грейс защищала свою точку зрения, и ее было не переубедить — обычно дело кончалось тем, что Изабелла соглашалась, что вопрос очень сложный и что над ним следует хорошенько подумать, но Грейс определенно права — до некоторой степени.
Изабелла встала из-за стола. Было почти десять минут десятого, и ее манил обязательный в это время суток кроссворд. Она взяла с кухонного стола газету и, оставив Грейс складывать выстиранное белье, направилась в утреннюю комнату. Правильное и неправильное. Мальчикам нужны отцы, чтобы научить их различать правильное и неправильное. Это была правда, но, как и многие высказывания Грейс, всегда лишь полуправда. А почему для этой роли не годятся матери? Она знала немало матерей, которые воспитывали сыновей одни, и воспитали их совсем неплохо. Одна из ее подруг, которую муж бросил через шесть недель после рождения сына, превосходно воспитала мальчика, несмотря на все проблемы, с которыми сталкиваются матери-одиночки. Из него вышел толк. Из этого мальчика, как и из многих других, подобных ему. «Мальчикам нужен родитель» — вот как следовало бы сказать Грейс.
У Тоби есть отец, и тем не менее этот молодой человек обманывает Кэт. Говорил ли отец Тоби сыну что-нибудь насчет того, как следует вести себя с женщинами? Это интересный вопрос. Изабелла понятия не имела, говорят ли отцы с сыновьями на подобные темы. Отводят ли отцы сыновей в сторонку со словами: «Относись к женщине с уважением»? Или это слишком старомодно? Может быть, ей спросить об этом у Джейми, поскольку, в отличие от Тоби, он определенно знает, как нужно себя вести.
Изабелла подозревала, что то, как мужчины выстраивают отношения с женщинами, зависит от гораздо более сложных психологических факторов. Это вопрос скорее не морали, а уверенности в себе и в своих сексуальных способностях. Мужчина с хрупким «эго», неуверенный в себе, будет использовать женщину как средство борьбы со своими комплексами. Мужчина же, уверенный в себе и в своих сексуальных возможностях, будет чутко относиться к чувствам женщины. Ему ничего не нужно доказывать.
Правда, Тоби производил впечатление мужчины, уверенного в себе и даже самоуверенного. В его случае причина была в чем-то другом, — возможно, в душевной черствости. Нравственное поведение зависит от понимания чувств других людей. Если человек глух к переживаниям других — а такие люди существуют, — тогда он не способен кому-либо сопереживать. Боль, страдание, несчастье других не кажутся такому человеку реальными, поскольку он их не воспринимает. Конечно, тут нет ничего нового. Юм говорил о том же, когда рассуждал о сочувствии и о том, как важно чувствовать настроение других. Изабелла подумала о том, что сегодня людям можно объяснить точку зрения Юма с помощью сравнения с вибрацией. Вибрации — это концепция нового века. Возможно, Юма можно объяснить с помощью вибраций и силовых полей, и это сделает его понятным для людей, которые иначе совершенно не поймут, что он хотел сказать. Это интересная мысль, но на нее нет времени, как и на многие другие интересные мысли. Нужно написать так много книг, развить так много идей — а у нее нет на это времени!
Люди ошибочно полагали, что у Изабеллы полно свободного времени. Ведь она женщина со средствами, живущая в большом доме, за которым присматривает экономка, а сама Изабелла отдает себя необременительной службе в качестве редактора какого-то сомнительного журнала, у которого, по-видимому, гибкие сроки выхода. Как же такая особа может быть занятой? — думали они. Они считали, что их собственная жизнь, заполненная бытом и службой, требующей с каждым днем все больше внимания, резко отличается от жизни Изабеллы.
Конечно, эти размышления, хотя и имевшие отношение к вопросам морали, столь важным в ее жизни, не помогали в затруднительном положении, в котором сейчас оказалась Изабелла. Поддавшись вульгарному любопытству, она узнала о Тоби то, чего, по-видимому, не знала Кэт. И сейчас перед ней встал совершенно банальный вопрос, который, должно быть, постоянно звучал со страниц всех этих сомнительных газетенок: «Бойфренд моей лучшей подруги обманывает ее. Я это знаю, а она — нет. Должна ли я ей сказать?»
Возможно, тут и нет ничего нового, но как следует отвечать на этот вопрос? Когда-то давно Изабелла уже сталкивалась с подобной проблемой, и она не была уверена, приняла ли тогда правильное решение. В том случае дело было не в измене, а в болезни. У человека, с которым она работала и много лет находилась в довольно дружеских отношениях, началась шизофрения. Он был не способен продолжать работать, но хорошо поддавался лечению. Как раз тогда он встретил женщину и сделал ей предложение, которое она приняла. Изабелла решила, что этой женщине очень хочется замуж, но никто никогда не делал ей предложения. Правда, она не знала о болезни сослуживца Изабеллы, которая сомневалась, говорить ли ей об этом. В конце концов она решила промолчать, и та женщина была сильно напугана, когда впоследствии узнала о диагнозе, который был поставлен ее мужу. Однако она стойко перенесла это известие, и они переехали в домик на окраине, где вели тихую уединенную жизнь. Она ни разу не сказала, что сожалеет о своем замужестве, но если бы Изабелла вовремя ей все сообщила, она бы более осознанно сделала свой выбор. Она могла бы отказаться от этого брака, и ей, возможно, было бы лучше одной, но тогда тот человек был бы лишен радостей брака и обретенного в нем чувства защищенности.
Изабелла часто размышляла об этом и пришла к выводу, что невмешательство было правильным решением в данном случае. Проблема заключается в том, что не знаешь, что произойдет после — и если скажешь, и если промолчишь. Следовательно, ответ таков: нужно держаться на расстоянии от ситуаций, к которым не имеешь прямого отношения. Но это же неправильно! Кэт ей не чужая, и у близкой родственницы, несомненно, есть право предостеречь. А вдруг Тоби — это вовсе не Тоби, а какой-то мошенник, какой-то преступник, приговоренный к пожизненному заключению, освобожденный благодаря амнистии и замышляющий новое преступление? Утверждать, что она не должна в таком случае предупредить племянницу, — это абсурд. У нее есть не только право заговорить — это ее долг.
