Артур Дойл - Приключения Шерлока Холмса
– А мундштук?
– Конец сигары явно не брали в рот, следовательно, куривший пользовался мундштуком. Кончик был срезан, не оторван, но срез оказался неровным, отсюда я сделал вывод о тупом перочинном ноже.
– Холмс, вы накрыли этого человека сетью, из-под которой ему не выбраться, и спасли невинного человека с таким же успехом, как если бы перерезали веревку, на которой его собирались повесить. Теперь и я вижу, на кого указывают все эти улики. Преступник – это…
– Мистер Джон Тернер, – объявил швейцар, открывая дверь в нашу гостиную и пропуская посетителя.
Вошедший представлял собой странную, но весьма примечательную личность. Медленная прихрамывающая походка и опущенные плечи производили впечатление старческой немощи, но грубоватое, резко очерченное, суровое лицо и непропорционально мощные конечности свидетельствовали о том, что человек этот обладает незаурядной силой как мускулов, так и характера. Спутанная борода, седеющие волосы и косматые, нависающие над глазами брови придавали его облику достоинство и властность, однако лицо было пепельно-серым, а губы и крылья носа имели синеватый оттенок. Мне сразу стало ясно, что он страдает какой-то хронической смертельной болезнью.
– Прошу вас, садитесь на диван, – любезно пригласил Холмс. – Вы получили мою записку?
– Да, мне принес ее сторож. Вы написали, что хотели бы встретиться здесь, чтобы избежать скандала.
– Я боялся, что люди начнут судачить, если я сам приду в усадьбу.
– А зачем вы хотели встретиться со мной? – Взгляд, устремленный на моего приятеля, выражал усталость и отчаяние, словно Тернер уже знал ответ на свой вопрос.
– Да, – подтвердил Холмс, отвечая не столько на слова, сколько на этот взгляд. – Так и есть. Я знаю все о мистере Маккарти.
Старик закрыл лицо руками и воскликнул:
– Господи, помоги мне! Но, поверьте, я бы не допустил, чтобы молодой человек погиб из-за меня. Даю вам слово, если бы дело в ассизах[19] обернулось против него, я бы откровенно рассказал обо всем.
– Рад слышать это от вас, – угрюмо обронил Холмс.
– Я бы и сразу все рассказал, если бы не моя дорогая девочка. Это разобьет ей сердце – она не переживет, если меня арестуют.
– До этого может и не дойти, – возразил Холмс.
– Что?!
– Я ведь лицо неофициальное. Насколько я понимаю, своим присутствием здесь я обязан именно вашей дочери, а посему действую в ее интересах. Тем не менее молодого Маккарти необходимо спасти.
– Я умираю, – сказал старик. – У меня застарелый диабет. Мой врач говорит, что я не протяну и месяца. Однако мне хотелось бы умереть под собственной крышей, а не в тюрьме.
Холмс встал, пересел к столу, где лежала стопка бумаги, и взял перо.
– Просто расскажите мне правду, – предложил он. – Я зафиксирую факты, вы подпишете, а Уотсон заверит ваши показания как свидетель. Тогда я предъявлю их в самом крайнем случае, чтобы спасти молодого Маккарти. Обещаю, что не воспользуюсь ими без крайней необходимости.
– Это хорошо, – ответил старик. – Сам я до суда присяжных, может, и не доживу, так что для меня это не имеет никакого значения, но я хотел бы избавить Алису от подобного удара. А теперь я вам все объясню; история долгая, но рассказ много времени не займет.
Вы не знали покойного, этого Маккарти. Он был самим дьяволом во плоти. Поверьте мне. Упаси вас Бог от людей, подобных ему. Двадцать лет он держал меня в своих когтях и погубил мою жизнь. Сначала я поведаю вам, как попал в зависимость от него.
Это случилось в начале шестидесятых, на приисках. Я был тогда молодым парнем, горячим и бесшабашным, готовым на любую авантюру; попал в дурную компанию, пристрастился к выпивке, участок, выделенный мне под разработку, оказался пустым, я начал бродяжничать – словом, стал тем, кого здесь называют разбойниками с большой дороги. Нас было шестеро, мы вели вольную, разгульную жизнь, время от времени совершали налеты на станции или останавливали повозки на дороге, ведущей к приискам. Черный Джек из Балларэта – таким меня тогда наградили прозвищем, а банду нашу до сих пор помнят в провинции как знаменитую балларэтскую банду.
Однажды в Мельбурн из Балларэта отправился конвой с грузом золота, мы устроили засаду и напали на него. Охранников было шестеро, нас – тоже, так что предприятие носило рискованный характер, но мы первым же залпом уложили четверых из шести всадников. Однако и трое из наших были убиты, прежде чем мы успели унести награбленное добро. Я приставил пистолет к голове кучера, которым оказался этот самый Маккарти. Господи, лучше бы я убил его тогда, но я его пощадил, хотя видел, как он уставился на меня своими маленькими злобными глазками – словно хотел получше запомнить. Мы сбежали с золотом, разбогатели таким образом и, не вызвав подозрений, вернулись в Англию. Здесь я порвал с бывшими приятелями и решил начать спокойную и достойную жизнь. Купил это поместье, в тот момент выставленное на продажу, и взял за правило тратить деньги на добрые дела, чтобы хоть отчасти возместить то зло, вследствие которого они мне достались. Я женился, правда, жена моя умерла молодой, но успела оставить мне мою дорогую маленькую Алису. Даже когда дочка была еще младенцем, ее крохотная ручка, казалось, вела меня по верному жизненному пути. Словом, я перевернул страницу прежней жизни и изо всех сил старался забыть о ней. Все шло хорошо, пока Маккарти не схватил меня за горло.
Отправившись однажды по делам в город, я встретил его на Риджент-стрит, он был, можно сказать, гол и бос.
– А вот и мы, Джек, – сказал он, тронув меня за плечо. – Теперь мы станем твоей семьей. Нас двое: я и мой сын, тебе придется о нас позаботиться. И попробуй только отказаться – это ведь законопослушная старая добрая Англия, тут всегда найдется поблизости полицейский.
И вот они явились в Уэст-Кантри, отделаться от них оказалось невозможно; с тех пор они и жили на моих лучших землях, не платя ни гроша за аренду. Я не знал ни минуты покоя и забвения; стоило мне оглянуться – за плечом всегда злорадно скалилась его коварная физиономия. Дело осложнилось, когда подросла Алиса, ибо он быстро уразумел, что я куда больше боюсь, как бы о моем прошлом не узнала она, чем полиция. Чего бы ни пожелал Маккарти, я предоставлял ему это, я давал ему все без вопросов – землю, деньги, дома, пока в конце концов он не потребовал то, что отдать ему я не мог. Он потребовал Алису.
Его сын подрос, как и моя дочь, а поскольку здоровье у меня было слабое, он задумал, чтобы его парень унаследовал все мое состояние. Но здесь я оставался тверд. Я ни за что не позволил бы его проклятому роду смешаться с моим; не то чтобы мне не нравился сам парень, но в его жилах текла кровь отца, и этого было для меня достаточно. Маккарти угрожал. Я готов был к самому худшему. Мы договорились встретиться у пруда на полпути между нашими домами и все обсудить.
