Эрл Гарднер - Дело очаровательного призрака
– Вы помните день и час этого разговора?
– Да, это было семнадцатого августа около полудня. Точный час я не помню.
– Во всяком случае, вы можете сопоставить его со временем моего звонка к вам, – сказал Мейсон. – Я позвонил вам сразу же после того разговора, не так ли?
– Пусть так. Ричи позвонил мне и сказал примерно то, о чем вы говорили...
– В каких отношениях вы находитесь с мистером Ричи? – задал новый вопрос Мейсон.
– Ваша честь, я протестую! Вопрос несущественный, не относящийся к делу и неправомерный!
Судья Моран какой-то момент колебался, по затем сказал:
– Протест принят.
Мейсон, не скрывая своего удивления и возмущения этим решением, сел в кресло и, обернувшись к Делле, сказал тихо:
– Все в порядке. Мне хотелось дать им почувствовать, что именно в этом кроется нечто важное и здесь кое-что скрывают. Я думаю, что сейчас именно тот самый момент. А шепнул тебе все это для того, чтобы им показалось, будто мы готовимся к атаке.
Делла понимающе кивала в знак согласия.
– Я сейчас попрошу тебя сделать мрачное лицо и как можно значительнее кивнуть головой.
Делла в точности выполнила указание Мейсона.
Адвокат вздохнул с показным видом и сделал рукой легкий, разочарованный жест, произнеся при этом:
– Ваша честь, я полагал, что этот момент играет решающую роль для моей подзащитной. – Он снова взглянул сверху вниз на Деллу Стрит, пожал плечами и добавил: – Ну что ж, если таково решение суда, то я подчиняюсь, у меня нет больше вопросов.
– Суд не собирается запретить вам продолжать перекрестный допрос, – возразил вдруг судья Моран, которому показалось, что Мейсон готовит ему ловушку, которая может привести к судебной ошибке. – Вам предоставляется право задать вопрос в иной форме.
– Благодарю, ваша честь. Тогда мой вопрос будет следующим: «мисс Билан, рассказывали ли вы мистеру Ричи о вашем договоре с подзащитной? Отвечайте на вопрос, свидетельница.
– Пожалуй, да, в какой-то степени.
– Это он порекомендовал вам принять предложение?
– Да.
– У меня все, ваша честь, – сказал Мейсон.
– У меня тоже все, – бросил Бергер.
Этель Билан покинула ложу и уже направлялась к выходу из зала, как вдруг Бергер поспешно вскочил с места и, сделав вид, что ему в самый последний момент пришла на память ускользнувшая мысль, воскликнул:
– Простите, ваша честь! У меня еще есть вопрос. Прошу суд и защиту извинить меня. Я совсем упустил из виду одну вещь. Скажите, – обратился Бергер к свидетельнице, – вы не заметили у подзащитной каких либо других предметов, представляющих особую ценность?
– Да.
– Что именно?
– У нее было много драгоценных камней.
– Как вы сказали7 Драгоценных камней? – В голосе прокурора послышалась радость.
– Совершенно верно.
Присяжные, все как один, подались вперед и теперь внимательно вслушиваясь в каждый ответ свидетельницы.
– Где вы находились, когда увидели их?
– Я собралась войти в ванную, дверь же в комнату Элеонор была слегка приоткрыта. Я тихо подошла и увидена расстеленный на кровати кусок ткани, на котором лежала целая горсть камней. Элеонор стояла на коленях спиной ко мне и считала эти камни. Затем я тихо прикрыла дверь и ушла.
– Вам известно, где они сейчас?
– Нет, сэр.
– Однако вы видели их у подзащитной?
– Да, сэр.
– Значит, вы полагаете, что эти камни находились среди вещей, переданных Перри Мейсону?
– Возражаю, ваша честь! В вопросе содержится не очевидный факт, а предположение, а потому считаю его неправомерным, – заявил Мейсон.
– Возражение принято.
– Тогда прошу задавать вопросы, – недовольным голосом произнес Бергер.
Мейсон некоторое время размышлял, затеи сказал тихо сидящей рядом Делле:
– Здесь явная ловушка, Делла. Но мне все же хотелось бы узнать, в чем она заключается.
Он медленно поднялся со своего места, подошел к углу стола и пристально посмотрел на свидетельницу.
– Итак, вы стояли в дверях комнаты? – спросил он Этель Билан.
– Да.
– И видели драгоценные камни на кровати?
– Да.
– Какое расстояние было между вами и кроватью?
– Примерно футов десять.
– И вы заметили, что это были драгоценные камни?
– Да.
– Какие это были камни?
– Бриллианты, изумруды и несколько рубинов.
– Сколько у вас было по-настоящему ценных бриллиантов?
Свидетельница потупила взор.
– Так сколько же? – настаивал Мейсон.
– Ни одного, – призналась она.
– Сколько у вас было настоящих рубинов?
– Один. Я хочу сказать, что мне его подарили. Я... мне кажется, он был настоящим.
– Как долго он находился у вас?
– Он и сейчас у меня.
– А теперь насчет тех рубинов, на кровати, – сказал Мейсон. – Это были необработанные камни, дамские украшения или имитация?
– Это были рубины.
– Настоящие?
– Да, сэр. У меня, по крайней мере, сложилось такое впечатление. Я пытаюсь светить вам как можно точнее.
– Это похвально, – сказал Мейсон. – Скажите, сколько раз вы обсуждали этот вопрос с районным прокурором?
– Мы не обсуждали этот вопрос. Я только рассказала ему о том, что произошло.
– Вы также сказали, что рубины были настоящие?
– Да.
– И что вы находились на расстоянии десяти футов?
– Да.
– Не ближе?
– Нет. Думаю, что нет.
– Как долго вы стояли у двери?
– Наверное, секунд десять.
– Теперь о вашем рубине. Как он оформлен? Он оправлен в кольцо?
– Да.
– Вы его часто носите?
– Да.
– И все же, – сказал Мейсон, – вы до сих пор не знаете, настоящий он или нет. И после этого вы хотите уверить присяжных, что с расстояния в десять футов и всего десять секунд глядя на целую россыпь камней вам удалось заметить, что все они натуральные, не так ли?
– Видите ли, я... конечно, если вы так ставите вопрос, то ответ мой звучит абсурдно.
– Он звучит абсурдно потому, что он вообще абсурден, – заявил Мейсон. – У меня все!
После адвоката вперед выступил Хэмилтон Бергер, и на его лице заиграла самодовольная усмешка.
– А теперь давайте мы с вами допустим, что Дуглас Хепнер был убит шестнадцатого августа примерно в пять часов дня. Скажите, свидетельница, когда вы видели эти камни, до его смерти или после?
– Протестую! Вопрос наводящий, а потому неправомочен, – раздраженно воскликнул Мейсон. – Я считаю, что постановка такого вопроса недостойна работника юстиции, а потому прошу суд не принимать его во внимание.
Лицо судьи Морана приняло суровое выражение.
– Протест принят, – сказал он. – Суд не принимает вопрос во внимание.
– Ну ладно, – согласился Бергер, – тогда скажите мне, когда вы видели эти камни?
