Уолтер Саттертуэйт - Кавалькада
— Ставить в неловкое положение, — пояснил я. — Вчера в «Микадо» произошло убийство. И узнай Биберкопф, что я тут замешан, ему пришлось бы принять соответствующие меры.
— Но вы же пообещали ему сотрудничать.
— Я не смогу с ним сотрудничать, если сяду в тюрьму.
— Но не вы же застрелили того молодчика.
— Он же об этом не знает.
Мисс Тернер кивнула.
— Ладно. Но почему вы не рассказали ему про Нэнси Грин и Грету Нордструм?
— Потому что сперва я хотел бы побеседовать с ними.
— Вы ему не доверяете?
— Я верю, что он хороший полицейский.
— То есть?
— Биберкопф не может ничего поделать, — сказал я. — Он понимает, от этой публики в Мюнхене ему ничего не добиться. И знает, у нас это выйдет лучше, и ему хочется узнать то, что узнаем мы. Но он полицейский, и, с его точки зрения, мы с вами простые граждане. Поэтому ничего взамен давать нам он не хочет. Ведь все, что мы от него сегодня узнали, так это то, что найденная винтовка, «маузер», возможно, совсем не та, из которой стреляли.
— Не только. Он еще сказал, что в покушении могут быть замешаны двое или даже трое, а не один человек. К тому же он сообщил нам и много чего другого.
Я кивнул.
— Возможно, все это нам пригодится. Но взамен он выудил из меня обещание поделиться с ним тем, что мы узнаем от людей в Мюнхене. Более того, мы должны сообщить ему имя стрелка, если найдем его, раньше, чем скажем об этом нацистам.
— Так вы всерьез собираетесь назвать ему имя?
— Да. Рём вчера сказал, что, как только узнает имя стрелка, его можно считать покойником. А я сказал, что сообщу имя Гитлеру. Хотя сообщить это Гитлеру все равно что сказать Рёму. Так что я уж лучше схитрю и сначала назову имя Биберкопфу. В таком случае есть слабая надежда, что малого будут судить по справедливости.
— Значит, вы с самого начала хотели договориться с Биберкопфом. И обещали назвать ему имя.
— Нет не с самого начала. Только после беседы с Рёмом.
Мисс Тернер улыбнулась.
— Но разве это не бессовестно? Заставить сержанта поверить в то, что это он убедил вас поступить так, как вы на самом деле уже давно сами для себя решили?
— А, по-моему, я поступил дипломатично.
Она слегка склонила голову и сказала:
— Но не надо забывать, наняла-то нас партия. И тут сержант Биберкопф прав, вы их предаете.
— Я выношу собственное суждение, как и положено.
Мисс Тернер снова улыбнулась.
— Да уж, в данном случае вашим суждением, по-моему, можно только восхищаться.
Я покачал головой.
— Здравый смысл. Я сказал Биберкопфу правду. Если полицейские в любой стране мира поймут, что мы подвели кого-то под петлю, они раз и навсегда откажутся нам помогать.
— Но если вы собираетесь сообщить Биберкопфу имя стрелка, почему бы вам тогда не назвать ему и имена женщин?
— Если он доберется до них раньше нас и если хотя бы одна из них может что-то сообщить по нашему делу, он, скорее всего, нам ничего не скажет. А еще он может их спрятать так, что нам до них уже не добраться.
Мисс Тернер кивнула и снова улыбнулась.
— Выходит, по сути, это своего рода игра. И ни один из вас даже не собирается помогать другому, в прямом смысле слова.
— В прямом смысле слова, — подтвердил я, — нет.
После того как мы снова проехали через Тиргартен, Шарлоттенбургское шоссе влилось в Берлинерштрассе, а дальше — в Бисмаркштрассе. По адресу пансиона Нэнси Грин, который дал мне Пуци, располагалось величественное кирпичное строение, где некогда явно проживала только одна семья. От дороги дом отделяла зеленая лужайка, а фасадом он выходил на небольшую улицу, идущую от Бисмаркштрассе. Два огромных дуба затеняли крышу и часть лужайки.
Мы с мисс Тернер прошли по выложенной плиткой дорожке и поднялись по ступенькам. Я дернул за шнурок звонка. Как зазвенел звонок, я не расслышал, но дверь почти сразу же открыл низенький мужчина средних лет, в аккуратном костюме-тройке.
— Bitte?[28] — сказал он. У него было гладкое круглое лицо и бледно-голубые глаза. Украшением ему служил дорогой седой парик. О том, что он дорогой, можно было догадаться по тому, что вы продолжали посматривать на него, пока не осознавали, почему именно. Оценить дешевый парик можно и одним коротким взглядом.
Мисс Тернер начала говорить что-то по-немецки, но он перебил ее. И сказал:
— Вы англичане! — По акценту можно было догадаться, что он и сам наверняка англичанин. — Как мило! — Он переводил взгляд с меня на мисс Тернер и обратно. — Но, если вы ищете комнату, должен вас огорчить, у госпожи Шрёдер сейчас все занято.
— Мы хотели бы повидать мисс Грин, — сказал я.
— А! — Он улыбнулся. Сдержанной такой улыбкой и правильной, как и его костюм. — Порой складывается такое впечатление, что мисс Грин разыскивает весь Берлин.
— Ее что, еще кто-то спрашивал? — осведомился я. — Недавно?
— О нет, — сказал он. — Я только хотел сказать, что мисс Грин очень известная девушка. — Он снова улыбнулся. — Хотя, конечно, ее известность или отсутствие оной совершенно не мое дело.
— Так она дома? — спросил я.
— Ну, уж теперь-то придется действительно вас огорчить, — сказал он, — потому как я точно знаю, дома ее нет. Госпожа Шрёдер только сегодня утром говорила мне, что не видела мисс Грин вот уже целых два дня. Видимо, мисс Грин попала… в очередной переплет. Госпожа Шрёдер, конечно, возмущена такими выходками или просто делает вид. — Он улыбнулся, наклонился вперед и с таинственным видом сообщил: — Между нами, госпожа Шрёдер, думаю, даже получает некоторое удовольствие от похождений мисс Грин. — Он выпрямился, продолжая улыбаться. — Конечно, похождения мисс Грин вовсе не мое дело, не правда ли?
— А госпожа Шрёдер у себя?
— Ах, какая жалость, вынужден снова вас огорчить. Госпожа Шрёдер ушла на рынок. Ушла совсем недавно, минут десять назад, так что, полагаю, в ближайший час вы ее не застанете.
Я достал из кармана часы. Половина двенадцатого. Мы договорились с Пуци встретиться в двенадцать.
— Может, вам еще чем-нибудь помочь? — спросил он.
— Вы не знаете, где может быть мисс Грин?
— Боюсь, нет. Я ее почти не знаю.
Я убрал часы в карман, достал бумажник. И вынул из него свою визитку — на ней были указаны только мое имя и лондонский адрес.
— Меня зовут Бомон, — сказал я. — Фил Бомон. Не могли бы вы передать это госпоже Шрёдер, господин?..
— Норрис, — сказал он, беря карточку. — Артур Норрис. Очень рад познакомиться. — Он повернулся к мисс Тернер, выжидательно вскинув брови.
