Уолтер Саттертуэйт - Кавалькада
— Но ведь это же не та винтовка.
— Правильно, винтовка не та. Один мой начальник, он сказать, что, может, и стоит разрешить фон Динезен проделать его фокус-покус. Вдруг мы узнать имена людей, кто помогать стрелку. Он верить во всякие дерьмовые фокусы-покусы. — Сержант пожал плечами. — Может, я и разрешу. — Он ухмыльнулся. — Как вы думать, это хорошо?
— Блеск.
Сержант снова усмехнулся.
— Ja, ja. Может, из этого что-то выйдет.
— Я слышал, он помогал гамбургской полиции.
— В Гамбурге, ja. Полиция в Гамбурге, они не брезговать ничьей помощью.
Мисс Тернер заметила:
— А вдруг он вам скажет, что это не та винтовка, из которой стреляли?
— Тогда, — сказал сержант и улыбнулся, — я спросить, где был фон Динезен в день того знаменитого покушения.
Она кивнула и поджала губы.
— Вы точно знаете, — спросил я, — что стреляли именно в Гитлера?
— О ja, совершенно точно. Если они стрелять в генерала, тогда все в армии и в Friekorps… Вы знаете, что такое Friekorps?
— Да.
— Тогда все в Германии, все, у кого есть оружие, будут гоняться за красными и убить их. Они получать гражданская война. Но если они пристрелить маленького хорька, тогда, может, разозлятся только некоторые нацисты в Мюнхене. Не так уж страшно, верно? За пределами Мюнхена и Баварии маленький хорек никто.
— Вы считаете, это были красные, — сказал я.
— Может, конечно, и красные. Сержант улыбнулся и снова пожал плечами. — А может, кто-то из поганцев правого толка, которые хотят, чтобы мы подумать на красных. — Он обратился к мисс Тернер. — Извините, фрейлейн.
Она улыбнулась.
— Если это были красные, — сказал я, — то как они узнали, что Гитлер будет в Тиргартене?
— Понятия не иметь. — Он усмехнулся. — Хорошо, что вы нам помогать, верно?
— И если это были красные, вы опять же не имеете понятия, кто из них мог быть замешан в это дело?
— Ни малейшего, — весело признался он. И, сложив руки вместе, положил их на стол и наклонился ко мне.
— Значит, в Мюнхен собираетесь?
— Дня через два. Сержант снова ухмыльнулся.
— Вам не помешать кое-что знать. Мюнхен — сумасшедший город, понятно? Большинство правых мерзавцев, они все в Мюнхене. Вы знаете капитана Эрхарта?
— Нет.
— Он капитан морского флота. После войны сколотил бригаду Freikorps. Бригаду Эрхарта. Бравые солдаты. Очень жестокие. И ярые патриоты, ja? Некоторое время он ездить по стране со своими головорезами и убивать красных. Убивать красных очень патриотично. В восемнадцатом они бывать в Киле и убивать красных. В девятнадцатом они уже в Мюнхене, тоже убивать красных. Теперь вот он снова возвращаться в Мюнхен. У него есть секретная группа, называться «Организация Консул». Знаете, что они делать?
— Убивать красных?
Он засмеялся.
— Точно. И не только. Они убивать всех, кто им не нравится. У них есть Mordkommando, эскадроны смерти, их еще называть Feme.
— И мюнхенская полиция что, не может с ними справиться?
Он наклонился вперед и усмехнулся.
— Мюнхенская полиция? Послушать, что я вам расскажу, это правда было на самом деле. Кто-то пришел к Понеру, начальнику мюнхенской полиции, и сказал: «Шеф Понер, правда ли то, что в Мюнхене происходят политические убийства?» И что сказал шеф? Он сказал: «Ja, жаль только, что мало». — Биберкопф рассмеялся и хлопнул ладонью по столу.
Мисс Тернер спросила:
— Сержант, а как нацистская партия связана с группой Эрхарта?
Очередное пожатие массивными плечами.
— Они все заодно, эти правые мерзавцы. Очень может быть, что хорек не любить Эрхарта, считать, что Эрхарт забрал слишком много власть в Мюнхене. Хорек любит верховодить. Но все они хотеть одного. Убивать красных. Освободиться от Веймара. Освободиться от евреев.
Она нахмурилась.
— Но при чем тут евреи?
Он ухмыльнулся.
— Евреи, они ведь хотеть захватить весь мир. Вы этого не знать? Это все есть в известной книге о Сионских мудрецах. В «Протоколах».
— Я читала об этой книге, — заметила мисс Тернер. — Это же подлог.
— Разумеется, подлог, — радостно согласился он. — Русская тайная полиция, они издали ее много лет назад. Но кому какая разница? Там сказано то, что они хотят услышать. Нацисты. И Эрхарт с дружками.
— Сержант, Гитлер действительно играет в Мюнхене важную роль? — спросила мисс Тернер.
— Он главный вождь нацистской партии, а нацистская партия — большая, важная, правая партия в Баварии. В нее уже вступило большинство бойцов из Freikorps.
— И что, у него нет соперников? Может, среди правых есть кто-нибудь, кому не по душе его руководство?
Сержант ухмыльнулся.
— Конечно. И как я уже сказать, может, один из них и попытался убить его в Тиргартене. А все пусть думают, что это красные, да? — Он кивнул. — Но я надеюсь, фрейлейн, что благодаря вам и господин Бомон этому не быть.
— Почему?
— Вы через два дня будете в Мюнхене, так? Если это сделать красные — стрелять, то у вас нет проблем в Мюнхене. Почему? — Он ухмыльнулся. — Потому что почти все красные в Мюнхене уже покойники, ja? Но если это правый мерзавец, то у вас большой выбор. Там, в Мюнхене, полно правых мерзавцев. Если это правый мерзавец, ему не нравиться вы и ваши вопросы, понимать?
Глава тринадцатая
— Вы так и не рассказали ему о том, как вчера вечером на вас с господином Ганфштенглем напали, — заметила мисс Тернер.
— Не хотелось сбить его с толку, — сказал я.
Было около одиннадцати, и мы уже успели сменить два такси с тех пор, как уехали из полицейского участка на Александерплац, сделав пересадку у Центрального почтамта. Теперь мы находились на Кёнигштрассе, шумной улице, обрамленной рядами вязов. Светило солнце, и небо было таким голубым, что даже было невозможно себе представить, что оно бывает другого цвета. Почти невозможно.
После нескончаемых дождей деревья, казалось, зеленели особенно ярко, празднично и жизнерадостно. Но здания за деревьями были далеко не праздничного вида. Как и почтамт, все они были построены из темного кирпича или камня и выглядели приземистыми, строгими и неказистыми, как будто специально для того, чтобы показать людям всю свою мрачную суровость. Они походили на свадебные торты, отлитые из свинца.
— Как это — сбить с толку? — поинтересовалась мисс Тернер.
Я взглянул на таксиста. Возможно, я стал относиться к таксистам с не меньшей тревогой, чем Пуци. Но сейчас нас отделяло от водителя стекло, так что, даже если он и понимал по-английски, услышать все равно ничего не мог.
— Ставить в неловкое положение, — пояснил я. — Вчера в «Микадо» произошло убийство. И узнай Биберкопф, что я тут замешан, ему пришлось бы принять соответствующие меры.
