Эрл Гарднер - Прокурор рисует круг
— Вы можете сказать нам, — обратился Карр к эксперту, — какая из этих пуль была выпущена раньше, «Винчестер» или «Питере»?
— Нет, не могу.
— Значит, вам неизвестно, какая пуля была роковой?
— Нет.
— Но пуля «Питере» тоже была смертельной?
— Я криминалист, а не врач, но, поскольку я осматривал тело, могу сказать, что пуля «Питере» тоже была роковой.
— Это при условии, что пулю «Питере» выпустили первой?
— Точно. А с другой стороны, если пуля «Винчестер» была первой, я могу без колебаний утверждать, что и она была роковой.
— Понимаю, — вежливо сказал Карр. — Еще вопрос, мистер Гауминс. Вы убеждены, что пуля «Питере» была выпущена, когда человек был одет. Это правда?
— Да.
— А пуля «Винчестер» была выпущена, когда человек был голый?
— Да.
— Следовательно, можно предположить, что пуля «Винчестер» была выпущена второй и последней?
— Ну, конечно, есть заявление миссис Артрим, что, когда раздался выстрел, этот человек был раздет, и он же стал жертвой.
— Верно. Но для того чтобы пуля «Винчестер» оказалась роковой, необходимо, чтобы человек не был мертвым. Пуля же «Питере» должна попасть в одетое тело. После этого тело снова должно быть раздето.
— Ну что же, я могу сказать, что именно так оно и было.
— Это все, — торжествующе сказал Карр.
— Одну минуту, — произнес Селби. — Насколько я понял, мистер Гауминс, вы не утверждаете, что человек был одет, когда в него попала пуля «Питере». Но сначала вы сказали, что на пуле обнаружены микрочастицы шерсти. Это значит, что пуля «Питере» прошла сквозь одежду.
— Именно так.
— И вы не знаете, через какую одежду она прошла? Вам только известно, что в момент выстрела ствол пистолета находился в трех или четырех дюймах от одежды убитого?
— Я протестую, ваша честь, — вмешался Карр. — Этот вопрос наводит свидетеля на ответ, и к тому же нельзя устраивать перекрестный допрос собственному свидетелю.
— Я только пытаюсь получить более полные его показания, — сказал Селби.
— Протест отклонен, — заявил судья.
— Конечно, это так, — тут же ответил Гауминс. — Я не знаю, через какую именно одежду прошла пуля; знаю только, что ствол был в нескольких дюймах от тела.
— Благодарю вас, это все, — сказал Селби. Криминалиста сменил на скамье свидетелей доктор Трумэн, медицинский эксперт, проводивший вскрытие. Он описал путь обеих пуль, найденных в теле, идентифицировал их и подтвердил, что каждая была смертельной.
— Обвинение просит перерыв, — объявил Селби.
Карр встал и обратился к судье с предложением отложить дело, поскольку у обвинения нет никаких доказательств вины его подзащитного, а есть только теоретические посылы… Конечно, существует человек, который стрелял пулей «Питере», и другой, который стрелял пулей «Винчестер», но его подзащитный в этом не виноват. Карр сказал, что не помнит закона, который бы запрещал стрелять в мертвое тело. Конечно, это дело совести, но ничего незаконного в этом нет. Его подзащитного обвиняют в убийстве первой степени, а он, адвокат, считает, что это дело вообще должно быть прекращено.
Судья в замешательстве смотрел на Селби.
— Какие у вас аргументы? — спросил он.
— Никаких, — ответил Селби. — Ваша честь, я только хочу обратить внимание суда на то, что сейчас нет необходимости доказывать чью-либо вину. Необходимо показать, что преступление было совершено, и представить доказательство, которое свяжет обвиняемого с совершенным преступлением. Это доказательство, конечно, будет.
— Ничего подобного, — запротестовал Карр. — Это только одно утверждение. Закон не допускает такую процедуру. Подзащитный не может быть лишен свободы или жизни по жребию. Селби усмехнулся.
— Вы говорите о жребии, а я — о доказательствах. Но в данном случае доказано, что подзащитный держал в руках пистолет, из которого стреляли в Мортона Талмена. Он умер, а пуля, выпущенная из пистолета, была смертельной. Если вы можете доказать, что ваш подзащитный стрелял в труп, чтобы пристрелять свой пистолет или в качестве салюта в честь Четвертого июля, действуйте.
— Вы не должны так разговаривать со мной, — вспыхнул Карр. — Адресуйте все замечания суду.
— Вы сами того хотели, — усмехнулся Селби и сел на место.
Карр снова обернулся к судье, но по улыбке судьи понял, что дальнейший разговор бесполезен.
— Предложение об отмене дела отклонено, — объявил судья Фарадей.
— В таком случае, ваша честь, — сказал Карр, — мы ничего не будем делать. Продолжайте.
Судья Фарадей предъявил подзащитному Карра обвинение в убийстве первой степени и не разрешил освобождение под залог. Суд был отложен, и в коридорах здания суда поднялся шум и гам. Жители города весело смаковали допрос Ларкина и смеялись, а он, униженный и оскорбленный, поспешил скрыться с глаз долой своих сограждан.
Селби направился к Сильвии Мартин.
— Дуг, — тихо произнесла она, — ты был просто великолепен! Он ничего не сможет поделать с тобой.
Селби засмеялся.
— Он и не пытался еще ничего делать. Он развлекал зрителей, устроив из Ларкина посмешище. Он делал все, чтобы выяснить, что у меня есть против Риббера.
— А у тебя что-то есть, Дуг?
— Нет, — ответил Селби. — Но я хочу, чтобы ты кое-что для меня сделала, Сильвия.
— Все, что хочешь, Дуг.
— Миссис Артрим разговаривает с Сэмом Роупером, своим адвокатом. Сейчас и я попробую поговорить с ними. Думаю, что смогу ненадолго задержать ее, а ты спустишься вниз и осторожно посмотри показания на спидометре ее машины.
— Ты не задержишь их и на две минуты. Они оскорбят тебя и уйдут. Сэм Роупер на тебя зол.
— Это верно, — согласился Селби. — Но, думаю, что одним вопросом я все же смогу задержать их на четыре-пять минут.
— Хорошо, Дуг, иду!
Селби направился к миссис Артрим, которая разговаривала с Роупером.
— Я буду рад, миссис Артрим, если вы ответите мне на один вопрос.
— На какой?
— Обыскивая ваш дом, мы обнаружили, что одна из этикеток на одеяле «Гудсон Бай и К°» исчезла. Вы не знаете, где она?
Селби наблюдал за женщиной. Краска медленно сошла с ее лица, в глазах появился панический страх. Но Селби был не единственный, кто наблюдал за ней. Сэм Роупер хмуро смотрел на прокурора, но именно в этот момент он взглянул на миссис Артрим и понял замешательство своей клиентки.
— Не отвечайте на этот вопрос, — предупредил он.
— Почему же? — спросил Селби.
— Потому что это не ваше дело, — ответил Роупер.
— Думаю все же, что мое.
— А я нет. Во-первых, не ваше дело, что находится в этом доме. Во-вторых, нечего рыться в чужих вещах. В-третьих, моя клиентка может делать со своими вещами все, что ей вздумается. И в-четвертых, если вы хотите, чтобы моя клиентка отвечала на ваши вопросы, вызовите ее на свидетельское место или поставьте перед Большим жюри.
