Росс Макдональд - Следы ведут в Эль Ранчо
— Проходите в гостиную, господа, — пригласил он. — Очень хорошо, что вы приехали сами, Элейн просто не в состоянии стронуться с места… Если бы мне удалось убедить ее поесть!..
Миссис Хиллман сидела на кушетке у одного из выходящих на подъездную аллею окон. В утреннем свете она выглядела особенно болезненной. После первого телефонного звонка в понедельник прошло полных двое суток, а кусок красного вязанья, лежавший рядом с ней, не увеличился.
— Ральф говорил, что вы хотите мне что-то показать, — обратилась она к Бастиану, протягивая ему руку и вымученно улыбаясь.
— Да, хотел. Клочок шерсти. Возможно, он от свитера вашего сына.
— Черного? Того, что я связала для него?
— Может быть. Вот, посмотрите. — Бастиан протянул ей лоскут. — Узнаете?
Миссис Хиллман надела очки, взглянула на материал, поднялась и почти бегом покинула комнату. Хиллман сделал движение, намереваясь последовать за ней, но остановился с беспомощно протянутыми к двери руками. Он все еще стоял в этой позе, когда миссис Хиллман вернулась с большим, украшенным узорами мешочком для вязанья. Скорчившись на кушетке, она принялась рыться в нем, пока не нашла наполовину израсходованный клубок черной шерсти.
— Вот что осталось у меня после того, как я связала Тому свитер. По-моему, это то же самое.
Бастиан оторвал от клубка нитку и под увеличительным стеклом сравнил с найденным мною клочком.
— Образцы кажутся мне идентичными, но требуется заключение экспертизы.
— Что значит идентичными? — спросил Ральф Хиллман.
— Я не могу предвосхищать выводов экспертизы.
Хиллман схватил Бастиана за плечо и с силой встряхнул.
— Не морочьте мне голову, лейтенант!
Бастиан сбросил его руку и отстранился.
— Хорошо, я скажу. Лоскут от свитера Тома был найден мистером Арчером в багажнике машины, на которой ездил предполагаемый похититель вашего сына, некто Гарли.
— Вы хотите сказать… в багажнике перевозили Тома?
— Не исключено.
— Но тогда… тогда… Это значит, что Том убит?
— Не будем спешить с окончательными выводами.
— Мне не надо было давать вам этот клубок шерсти! — сорвавшимся голосом крикнула миссис Хиллман.
— Но от этого факты не перестанут быть фактами.
— Будь они прокляты, ваши факты!
Хиллман склонился к жене:
— Но это же несправедливо, Элейн! Лейтенант Бастиан пытается помочь нам.
— Уйди! Этого никогда бы не случилось, если бы ты был хорошим отцом!
Бастиан взял клочок свитера и повернулся ко мне:
— Пожалуй, нам следует уйти.
Хиллман проводил нас до вестибюля.
— Пожалуйста, извините. Мы уже перестали владеть собой. Но вы, собственно, ничего нам не сообщили.
— Ни к каким определенным выводам мы еще не пришли, — холодно ответил Бастиан. — Да и времени на разговоры у меня нет.
— А у меня есть, — вмешался я.
Впервые за все утро Хиллман взглянул на меня без обычного пренебрежения.
— И вы хотите рассказать мне, что происходит? — спросил он.
— Да. Как это понимаю я сам.
— В таком случае оставляю вас вдвоем, — заявил Бастиан и вышел. Почти тут же до меня донесся шум отъезжающей машины.
Хиллман поручил миссис Перес побыть с женой и через похожий на тоннель коридор провел меня в огромный кабинет. Вдоль двух стен, отделанных дубовыми панелями, стояли стеллажи с книгами, преимущественно в переплетах из телячьей кожи. Третью стену занимала глубокая ниша с большим окном, выходившим на далекий океан. На четвертой стене висело много фотографий в рамках. Одна из них представляла собой увеличенный любительский снимок Дика Леандро, согнувшегося в кокпите гоночной яхты с белым кипящим буруном за кормой. На другой была изображена группа морских летчиков, среди которых я узнал молодого Хиллмана. Висели и другие снимки, сделанные на берегу и на кораблях. На одном в боевом строю летела эскадрилья самолетов-торпедоносцев, на другом был заснят с воздуха конвойный авианосец, лежавший, как поплавок, на ярко освещенной и подернутой рябью поверхности моря.
— Это мой последний корабль, — пояснил Хиллман. — Под конец мне пришлось им командовать в течение нескольких недель. Мы приняли корабль в Сан-Диего, провели через Канал в Бостон и там поставили на консервацию. — В голосе Хиллмана слышалась грусть, точно он говорил о смерти любимой женщины.
— Сан-Диего, Сан-Диего… Корабль случайно назывался не «Перри бэй»?
Хиллман с живостью взглянул на меня:
— Совершенно верно. Вы когда-нибудь слышали о нем?
— Вчера вечером… Ну вот, постепенно картина начинает проясняться. Мистер Хиллман, говорит вам о чем-нибудь имя Майка Гарли?
— Вы что-то путаете. Раньше вы упоминали о Гарольде Гарли.
— Я ошибался. Гарольд — брат Майка, и я разговаривал с ним вчера вечером. Он сообщил мне, что Майк служил на «Перри бэй».
Хиллман кивнул:
— У меня есть все основания помнить Майка Гарли — ни один другой матрос не причинил мне столько неприятностей. В конце концов мне пришлось потребовать его увольнения.
— За кражу казенного фотоаппарата?
Хиллман снова бросил на меня быстрый взгляд:
— Должен признать, мистер Арчер, вы неплохо делаете свое дело… Вообще-то, мы отнеслись к нему не очень строго, хотя за кражу этого дорогого фотоаппарата он мог угодить в тюрьму. — Хиллман внезапно опустился в креслу словно только сейчас уяснил все значение тех давних событий. — И вот спустя восемнадцать лет он похищает моего сына!
Я стоял у окна и ждал, пока он не успокоится и не поймет, что в этом не было никакой случайности. Видимо, когда-то Хиллман злоупотребил своей властью над Гарли и пробудил в нем ненависть. Вот почему такой злобой дышал голос Гарли, когда он в понедельник разговаривал с Хиллманом по телефону.
Туман над морем начал рассеиваться, кое-где стали появляться голубые просветы, но их тут же затягивали серые облака. Хиллман подошел к окну и встал около меня. Он несколько успокоился, однако глаза у него все еще возбужденно поблескивали.
— Только подумать, какое горе принес мне этот человек! — воскликнул он.
— Рассказывайте все-все, что вам известно, Арчер!
Я рассказал. Он слушал меня, как слушают предсказывающего будущее оракула. Его особенно заинтересовала личность убитой, и я спросил, не встречался ли он с ней когда-нибудь.
— Я даже не знал, что Гарли был женат, — покачал головой Хиллман. — У них есть дети?
— По меньшей мере один.
— Но как же мог отец… Во всяком случае, теперь ясно, что Том не состоял в связи с этой особой.
