Эрл Гарднер - Дело сомнительного молодожена
– Да.
– Вы уехали сразу же?
– Я?.. Нет, подождите... я пошел купить сигарет и немного поболтал с продавщицей. Потом сел в машину и отправился за женой. Она уже уложила вещи, и мы немедленно двинулись в путь.
Мейсон сказал:
– Ладно. Не вздумайте никуда уезжать. И ничего не предпринимайте до моего приезда. Я буду у вас до наступления темноты.
11
Приехав, Мейсон застал Гарвина в отеле «Виста де ла меса». Гарвин расхаживал взад и вперед по холлу. Услышав скрип открывающейся двери, он резко дернулся, словно его потянули за веревку. Когда же увидел Мейсона, лицо его озарилось радостной улыбкой.
– Слава богу, вы здесь! – воскликнул Гарвин. – Я уже думал, вы никогда не приедете. Какие новости?
– Я прямо с собрания, – сообщил Мейсон.
– Как оно прошло?
– Как по маслу, – усмехнулся Мейсон. – Некий Смит пытался взбунтоваться, но восстание подавили в зародыше. Акционеры продлили полномочия прежнего совета директоров еще на год, выбрали тех же самых людей в руководство и назначили вас главным управляющим, сохранив прежнее жалованье и премии. По-моему, все ваши начинания получили законное подтверждение.
– Чудесно, – улыбнулся Гарвин. – А теперь расскажите об Этель. Господи, какой кошмар! Чего я себе только не воображал! Что, в конце концов, случилось? Она покончила с собой?
– Судя по всему, нет. Ее, очевидно, убили.
– Убили? Но кто?
– Полиции тоже хотелось бы это знать. Где ваша жена?
– В своей комнате.
– А что, если нам сходить к ней? – предложил Мейсон. – Я позову Деллу Стрит.
Он помахал сидевшей в автомобиле Делле, и все трое вместе с Гарвином пошли к Лоррейн. Гарвин постучался.
– Войдите, – послышался голос Лорри.
– Вот он, дорогая! – провозгласил Гарвин, открывая дверь.
– Слава тебе, господи! – вздохнула Лорри, расплылась в улыбке и, подойдя, поздоровалась с Мейсоном за руку. – Мистер Мейсон, я даже передать не могу, сколько для меня значит ваш приезд! – защебетала жена Гарвина. – Я так волновалась, а Эдвард... он просто с ума сходил.
– Благодарю, – поклонился адвокат и, представив жене Гарвина Деллу Стрит, сказал: – Собрание пайщиков, а затем выборы совета директоров наконец-то остались позади. Все прошло гладко, без сучка без задоринки. Я боялся, что готовится переворот и подмена имени на доверенности – это не просто мошенничество одиночки, а нечто более серьезное и зловещее. Когда я увидел список присутствующих, мне бросилось в глаза, что там много пайщиков, которых мы не предупреждали и не уговаривали явиться. Делла Стрит позвонила тем людям, которых вы ей назвали сегодня утром, и почти все они пришли. Полагаю, народу собралось достаточно, чтобы контролировать ход заседания, однако я ума не приложу, зачем понадобились остальные акционеры. Ситуация создалась довольно странная.
– Ладно, дело сделано, и беспокоиться больше не о чем, – сказал Гарвин. – Расскажите лучше о разыгравшейся трагедии, Мейсон.
– Буду с вами откровенен, Гарвин, – начал адвокат. – Вы не вдовец. В результате случившегося вы не перестали быть двоеженцем, каковым сделались, заключив брак в Мексике. Я не хочу, чтобы вы возвращались в Америку. Да, конечно, вам несладко торчать здесь, неловко не пойти на похороны вашей бывшей жены, однако я прошу вас послушаться меня. Существует масса обстоятельств, которых я не волен сейчас вам открыть.
– Но я желаю услышать подробности! – воскликнул Гарвин. – Господи, Мейсон, я все ногти себе обкусал от волнения. Ну, скажите, как было дело?
– За Этель следил мой агент, – ответил Мейсон. – Она вышла из номера ровно в девятнадцать минут одиннадцатого. Видимо, незадолго до этого кто-то позвонил ей по телефону. Этель перехитрила моего человека. В следующий раз мы обнаружили ее лишь тогда, когда она сидела в автомобиле на пустынной стоянке в двух милях от Оушенсайда. Ее убили из револьвера тридцать восьмого калибра. Стреляли один раз, и пуля угодила в левую часть головы. Револьвер наверняка тот же самый, который вы пару дней назад обнаружили на пожарной лестнице. Поэтому я хочу задать несколько вопросов. Они будут вам неприятны, но придется потерпеть. Полиция спросит вас о том же самом. Мне просто хочется опередить ее.
– Хорошо, спрашивайте. Спрашивайте все, что вам угодно, – согласился Гарвин. – Что же до револьвера, то...
– Я думаю, с револьвером мы разобрались, – перебил его Мейсон. – Теперь хорошо бы разобраться с вами.
– Со мной?
– Да.
– Что вы хотите сказать?
– Где вы были сегодня ночью?
– Я? Но я же... я же был с вами! Вы перевезли нас сюда. Пересекли вместе с нами границу. Вы...
– Чем вы занимались после того, как ушли к себе в номер?
– Лег спать.
– И оставались в номере всю ночь?
– Конечно! Что за вопрос?
– Значит, вы никуда, абсолютно никуда не выходили?
– Разумеется, не выходил!
– А что скажете вы, миссис Гарвин? – обратился Мейсон к Лоррейн. – Вы можете поручиться, что муж говорит правду?
– Естественно, – с возмущением отозвалась Лоррейн.
– Ну-ну, не надо горячиться, – примирительно произнес Мейсон. – Я просто пытаюсь все выяснить, чтобы ваши беседы с полицией прошли успешно. Итак, вы отправились спать где-то около полуночи?
– Да.
– Вы крепко спите?
– Я – не очень, – ответил Гарвин. – А вот моя жена спит, как сурок.
– Плохо, – покачал головой Мейсон.
– Я лично ничего плохого в этом не вижу, – передернула плечами Лоррейн.
– Но вы не можете обеспечить ему алиби!
– Отчего же? Как раз в ту ночь я просыпалась... Примерно в час ночи Эдвард храпел. Я попросила его повернуться на другой бок. Мне пришлось обратиться к нему дважды, пока он отреагировал. Но потом наконец он повернулся и перестал храпеть. Сон у меня действительно очень крепкий, но иногда я почему-то просыпаюсь. Что происходило с половины третьего до без четверти три, я понятия не имею. Но потом я проснулась и не могла сомкнуть глаз до пятнадцати минут четвертого.
– Откуда вам известно точное время? – удивился Мейсон.
– Я услышала, как часы пробили один раз, – объяснила Лоррейн. – А затем, когда я проснулась снова и бодрствовала целых полчаса, они били три. Вдобавок я поглядела на свои наручные часики. Помнится, я встала, чтобы выпить воды и принять аспирин... У меня немного болела голова, и на душе кошки скребли. Потом я опять заснула.
Мейсон облегченно вздохнул:
– Прекрасно. Я просто хотел убедиться, что у вас надежное алиби. А теперь давайте поговорим о револьвере...
– Револьвера в «бардачке» не было, уверяю вас, мистер Мейсон! – воскликнула Лоррейн. – Я заглядывала туда, ища очки для Эдварда.
– Когда?
– Вскоре после того, как мы выехали из Лос-Анджелеса. Погода сперва стояла пасмурная, но потом выглянуло солнце, и Эдвард захотел надеть очки. Я открыла «бардачок». Очки в футляре лежали в глубине, а револьвер... Помню, я еще обратила внимание на то, что все придвинуто к задней стенке, и удивилась. Похоже, что в середке совсем недавно лежал какой-то предмет, подумала я. Но когда доставала очки, никакого револьвера не заметила. В «бардачке» лежали карты, маленький фонарик, плоскогубцы и очки Эдварда.
