Найо Марш - Убийство в частной клинике. Смерть в овечьей шерсти (сборник)
– Давайте-ка взглянем на шприц, тогда и решим, – невозмутимо ответил Аллейн.
Хирург подошел к одной из полок и вернулся со шприцем, при виде которого у инспектора вырвался возглас ужаса.
– Господи помилуй! Томс, вы что, лошадиный барышник? Не хотите же вы сказать, что втыкали в несчастного эту страшную штуковину? Она же размером с огнетушитель!
Томс посмотрел на него и разразился смехом.
– Он ничего не почувствовал. Да, мы именно этим его кололи. Теперь понимаете: такой ловкостью рук не подменишь.
– Ваша правда! Уберите скорее. От его вида мне становится дурно. Гадкий, отвратительный, непристойный инструмент!
Хирург шаловливо кинул шприц Аллейну, тот поймал и, держа на вытянутой руке и тихонько ворча от отвращения, стал рассматривать.
– А вот тот, который мы использовали для других двух уколов, – объяснил Томс и, покопавшись в груде инструментов, извлек более знакомый непосвященным шприц для подкожных инъекций.
– Тоже не из приятных, но хотя бы не до такой степени. Им воспользовался доктор Робертс?
– Да… хотя нет. Инъекцию камфары сделала сестра.
– Это обычная практика?
– В порядке вещей. Как правило, такие уколы выполняют анестезиологи, но Робертс мог вполне по-просить сделать инъекцию сестру.
– Эта игла мне кажется довольно хрупкой. Полагаю, вы не переносите готовые к употреблению шприцы с места на место?
– Господи, с какой стати? Их заранее наполняют необходимым составом и выкладывают в операционной.
– Будьте любезны, наполните мне такой.
Аллейн подал хирургу маленький шприц. Тот налил в мерную мензурку немного воды, опустил в нее иглу и потянул назад поршень.
– Вот так. Если используется таблетка, полшприца выливают в склянку, растворяют лекарство и снова втягивают в шприц.
– Таким образом, вся операция занимает несколько секунд?
– Ну… таблетке требуется некоторое время, чтобы раствориться. В случае камфары и сыворотки состав был приготовлен заранее.
– Ясно. Можно посмотреть бутыль, в которой хранится сыворотка?
– Сыворотка хранится не в бутылях, а в ампулах строго определенного объема, которые потом выбрасываются. В операционной не допускается никакой небрежности. Если угодно, продемонстрирую вам, как все происходит.
– Вы очень любезны, мистер Томс. Боюсь, я показался вам несносным занудой и надоел.
Хирург принялся протестовать и, заявив, что гость его нисколько не утомил, удалился. А Аллейн, пока толстяк не вернулся, задумчиво прохаживался по операционной.
– Вот, – показал улыбающийся Томс. – Ампулы с маслом и камфарой. Эта с антитоксином гангрены. А это бутыль с раствором гиосцина. Все, как вы видите, снабжено ярлыками. Хотите, разложу на столе так, как требуется для операции?
– Да.
– Смотрите: ампулы здесь, сыворотка там. Тут бутыль с раствором гиосцина. Я решил, что ее вам тоже полезно увидеть. Работаем по старинке – лучше бы иметь раствор гиосцина в ампулах, но наша старшая сестра что-то вроде ископаемого.
– Я смотрю, бутыль почти полная.
– На мой взгляд, из нее взяли на одну инъекцию.
Аллейн отметил, что это совпадает с мнением Харден и той сестры, что прислали бригаде на подмену. Они заявили, что до операции бутыль была полной, но потом в ней поубавилось раствора как раз на один укол.
– К этой бутыли кто-нибудь имеет доступ? – неожиданно спросил инспектор.
– Что? Ах да… любой, кто работает в операционной.
– Отлейте мне немного, чтобы я отдал на анализ. – Аллейн достал из кармана маленький флакон, и Томс с озадаченным видом налил в него раствор.
– Полный. Так на чем мы остановились? Здесь один маленький шприц для инъекции камфары, а этот маленький – для гиосцина. Они вмещают каждый по двадцать пять минимов. Такой сэр Джон использовал для своей таблетки. А сюда положим громадину для сыворотки. В него влезает десять кубиков.
– Десять кубиков?
– Кубических сантиметров. Примерно сто шестьдесят минимов, – объяснил хирург.
– А сколько это в галлонах?
Томс посмотрел на инспектора так, словно тот задал вопрос по-китайски, и расхохотался.
– Ну, не настолько объемно. Сто шестьдесят минимов равняется двум с двумя третями драхмам. Ну что? Ведь это ясно как божий день.
– Не вполне, – возразил Аллейн. – Но надеюсь, что рассвет все-таки наступит. Вот я уже заговорил языком сестры Бэнкс. Какова крепость этого гиосцина?
– Четверть процента.
– И что это означает? На это дело должны были послать кого-нибудь поумнее, чем я.
– Не тушуйтесь. Это означает: один гран в одной и одной десятой унции воды.
– Вот это уже что-то. Надо поглядеть маленькие таблички, которые печатают в конце учебников по арифметике. Секунду. Прошу вас, мистер Томс, не говорите ни слова. Буду делать подсчеты.
Аллейн наморщился и стал проделывать какие-то невероятные трюки пальцами.
– Четверть в одном… нет, не пойдет. Не так. Фу-ты! Подождите-ка… – Инспектор вдруг широко открыл глаза и быстро-быстро заговорил: – Шприц на двадцать пять минимов содержит двадцатую долю грана гиосцина. А лошадиный насос – одиннадцать тридцать вторых грана. Вот! – закончил он гордо.
– Совершенно верно! – обрадовался Томс и хлопнул инспектора по спине. – Хвалю!
– Это еще что! Я могу и лучше. Одиннадцать тридцать вторых – это на три тридцать вторых больше четверти, в которой всего восемь тридцать вторых. Ну как?
– Блестяще! Но я не очень понимаю, какая польза от подобных расчетов.
– Не понимаете? – удивился Аллейн. – А мне секунду назад они казались очень важными, но мысль куда-то улетучилась. Просто запишу, на всякий случай.
Томс с любопытством посмотрел через его плечо на крохотные каракули.
– Плохо вижу, – пожаловался инспектор и отошел к свету.
Хирург за ним не пошел, и поэтому не видел последней записи: «Большой шприц вмещает немного больше гиосцина, чем количество, обнаруженное во время вскрытия». Аллейн аккуратно закрыл блокнот и опустил в карман.
– Тысяча благодарностей, мистер Томс, – произнес он. – Вы очень облегчили работу. Сегодня мне осталось повидаться всего с одним человеком, с доктором Робертсом. Не подскажете, где его найти?
– Как вам известно, он у нас не постоянный анестезиолог. Довольно часто замещает доктора Грея. И здесь с того случая не появлялся. Думаю, в этот час его лучше искать по домашнему адресу. Хотите, я ему по-звоню?
– Вы чрезвычайно любезны. Где он живет?
– Не в курсе. Его зовут Теодор. Знаю, потому что слышал, как Грей звал его Дора. Дора! – Томс громко рассмеялся и направился к черной нише с телефоном внутри. Зажег свет и сверился со справочником. – Так: Роберт, Робертс, еще один Робертс. А вот доктор Теодор Робертс, Уигмор-стрит. Тот, кто вам нужен.
