Эрл Гарднер - Дело о хромой канарейке
– И не подумаю! Плевать мне на ваши распоряжения! Я не желаю выступать свидетелем, вы меня не заставите. Хорош же я буду на скамье для свидетелей!
Публика хохотала, радуясь незапланированному перерыву, а заодно нарастанию драматической обстановки. Когда шум утих, коронер спокойно повторил:
– Выходите и примите присягу, мистер Вейман.
– Я ничего не желаю говорить, – упрямился Вейман.
Добродушная улыбка по-прежнему кривила губы коронера, но глаза внезапно стали жесткими.
– Как мне кажется, мистер Вейман, вы допускаете огромную ошибку. Офицер, приведите его сюда!
– Пошли, парень. Вот сюда.
Вейман, не отличавшийся покладистым характером, вырвался из цепких рук полицейского и сильно толкнул его в грудь. Но в следующую секунду его уже схватили менее деликатно, заломили руку за спину и повели к возвышению для свидетелей на потеху всех зрителей.
Скэнлон распорядился:
– Попридержите его немного, офицер. Мне хочется ему кое-что объяснить… Так вот, мистер Вейман, это дознание. Прокурор имеет право вызвать повесткой любого человека и потребовать от него дать показания. Если вы не подчинитесь, то можете попасть в тюрьму. Я не люблю доставлять людям неприятности, но если вам что-то известно по делу, мы должны это узнать… Вы что, выпили?
Вейман фыркнул:
– Два стаканчика, разве это называется «выпить»?
– Поднимите правую руку и поклянитесь говорить только правду.
Офицер несколько ослабил хватку, и Вейман неохотно подчинился приказу.
Скэнлон жестом разрешил ему сесть на стул для свидетелей.
Родней Кафф выступил немного вперед:
– Мистер Вейман, вы помните автомобильную катастрофу, которая произошла перед домом Вальтера Прескотта?
– Ну и что?
– Вы живете рядом с Прескоттами?
– Да.
– Вы видели аварию?
– Да, видел.
– Где вы находились в тот момент?
– Стоял на Четырнадцатой улице.
– До этого вы где-то пьянствовали, потом подрались, не так ли?
– А это вас не касается!
Скэнлон ударил молотком, хмуро посмотрел на свидетеля, потом обратился к Каффу:
– Этот человек дает показания против воли. Мне не хочется его раздражать без необходимости. Какое отношение имеет его драка к данному делу?
– У этого свидетеля есть дурная привычка ввязываться в драки и затевать ссоры в нетрезвом состоянии. На этот раз его так поколотили, что он вынужден был обратиться к врачу, который сделал ему перевязку. Ему не хотелось идти домой, где ему попало бы от жены, и он стоял на Четырнадцатой улице совсем недалеко от того места, где произошло столкновение машин. Я хотел просто сказать, что он находился в это время на улице, и объяснить, почему так произошло.
– Ол райт, продолжайте. Я там был, – довольно миролюбиво сказал Вейман. – Что же из этого?
– Видели ли вы, что творилось в доме Вальтера Прескотта?
– Ну, я кое-что видел сквозь окна, выходящие на Четырнадцатую улицу.
– Вам был виден коридорчик с телефонным аппаратом?
– Да, он был мне виден.
– Вы видели, как мистер Дресколл звонил по телефону?
Наступила напряженная пауза. Потом Вейман неохотно подтвердил:
– Да, я видел, как там стоял мужчина и разговаривал. Однако он стоял к окну спиной.
– Так вы находились близ угла Эльзас-стрит в момент аварии?
– Да.
– Что делал Дресколл, когда произошло столкновение машин?
– Человек, которого я видел, находился все еще у телефона.
– Сколько времени он так простоял?
– Не знаю, минуты четыре или пять.
– Что сделали вы после аварии?
– Пошел поглядеть, а потом решил, что лучше не вмешиваться в эту кляузную историю. Вернулся назад, сел на тумбу и наблюдал, как они погрузили раненого парня в фургон. Вот именно этот человек в синем костюме выскочил из дома Прескотта. Он и помог шоферу управиться с пострадавшим. Потом он вернулся в дом, а фургон уехал.
– Что было дальше?
– Через несколько минут этот самый Дресколл снова вышел из дома. Но тут из-за угла вынырнула патрульная машина, ну и полицейские сцапали голубчика.
– Сколько времени вы еще оставались на прежнем месте?
– Совсем не оставался. Кому охота, чтобы полиция задавала тебе вопросы? Я смылся. Немного походил. Меня тянуло поспать, на душе было муторно. Потом я решил, что чему быть, того не миновать, все равно жена закатит сцену. Так что я вернулся домой.
– Когда это было?
– Не помню. Уже было поздно.
Родней Кафф с удовлетворением сел на место.
Коронер посмотрел на Овермейера. Тот поднялся, подошел к свидетелю и заговорил:
– Уверены ли вы, что видели у телефона именно мистера Дресколла?
Вейман пожал плечами:
– Телефон находится как раз напротив окна. Парень стоял, прижавшись плечом к оконному косяку. Мне был виден его затылок. У него были такие темные кудри, как у мистера Дресколла. Когда он вышел из дома, я разглядел его лицо. Это точно был Дресколл. Здесь я абсолютно уверен, а в отношении телефона почти не сомневаюсь.
– В тот момент вы были нетрезвы?
– Маленько выпил, да.
– Больше, чем сегодня?
Вейман усмехнулся:
– Больше.
– А во времени вы не сомневаетесь?
– Не сомневаюсь. Мне сказали, что авария произошла в полдень. Если это так, то в остальном я уверен. Я стоял на улице минут десять до аварии и видел, как этот человек звонил по телефону.
Овермейер задумчиво сказал:
– Пока все. Но, возможно, мистер Вейман, я захочу поговорить с вами еще раз.
– Могу ли я задать вопрос? – спросил Мейсон.
Скэнлон кивнул.
– Кому вы рассказали о том, что вы видели?
– Жене, – ответил Вейман.
– Кому еще?
Вейман покачал головой.
– Рассказали сразу же, как пришли домой?
– Нет, – усмехнулся Вейман, – сначала у нас был «веселый разговор» совсем на другие темы.
Снова по залу прошел смешок.
– Все, – сказал Мейсон.
Скэнлон кивнул Вейману:
– Можете идти.
Родней Кафф поднялся и сказал:
– На основании показаний этого свидетеля совершенно ясно, что Джимми Дресколл не мог убить Вальтера Прескотта. Остается предположить, что мистер Прескотт возвратился в тот момент, когда в доме находилась Рита Свейн. Глупо предаваться бесплодным домыслам по поводу того, что произошло. Возможно, она убила его, защищаясь, или…
– Если Конселор намерен излагать нам свои гипотезы, то я хотел бы напомнить, что я тоже могу придумать не менее десятка версий…
– Садитесь, мистер Кафф! – рявкнул Скэнлон.
– Я просто хотел указать, что…
– Вы уже указали более чем достаточно. Садитесь!
Обращаясь к коронеру, Мейсон подчеркнуто официально попросил разрешения задать несколько вопросов патологоанатому.
– Ввиду только что заслушанных нами показаний, – заговорил Мейсон, обращаясь к доктору Хуберту, вторично поднявшемуся на помост, – вы понимаете, насколько важен стал вопрос конкретизации времени совершения преступления. Вы уже отвечали на этот вопрос, но я хотел бы услышать от вас вторично, можно ли допустить, что мистер Прескотт был убит ранее указанного вами времени?
