Агата Кристи - Почему не Эванс?
– Он не сообщил вам о цели своего приезда в Англию? – спросил Бобби.
– Нет. А она у него была? Ах да, я знаю. Мы думали, это имеет какое-то отношение к тому миллионеру, тому его другу, который умер такой трагической смертью. Какой-то доктор сказал, что у него рак, он покончил с собой. Это ж надо, чтобы врач сказал такую мерзость, вы не считаете? А ведь они частенько ошибаются. Наш доктор на днях заявил, что у моей девчушки корь, а оказалась какая-то сыпь. Я сказала Хьюберту, что следовало бы сменить врача.
Миссис Ривингтон считала врачей чем-то вроде перчаток, но Бобби это не интересовало. Он вернулся к делу:
– А мистер Карстэрс знал Бэссингтон-ффренчей?
– О нет! Но, по-моему, они ему понравились. Хотя он был очень странный и мрачный на обратном пути. Вероятно, что-то из сказанного расстроило его. Он канадец, знаете, а они часто кажутся мне такими обидчивыми…
– Но вы не знаете, что именно его расстроило?
– Не имею ни малейшего понятия. Иногда достаточно какого-нибудь пустяка, правда?
– Он совершал прогулки по округе? – спросил Бобби.
– О нет, с чего вы взяли? – Она уставилась на него.
Бобби зашел с другого бока:
– Может, там устраивали приемы? Он встречался с кем-нибудь из соседей?
– Нет, там были только мы и хозяева. Но странно, что вы об этом спрашиваете…
– Да? – нетерпеливо поторопил ее Бобби, потому что она замолчала.
– Он очень подробно расспрашивал о людях, живущих неподалеку оттуда.
– Вы не помните их фамилию?
– Нет, не помню. Какой-то не очень интересный человек. Доктор, что ли.
– Доктор Николсон?
– По-моему, он. Карстэрсу хотелось знать все о нем и его жене. Ну, когда они приехали и все такое прочее. Это казалось странным, ведь они не были знакомы. И вообще он не любопытен. Однако он мог просто из учтивости поддерживать разговор, а интересная тема в голову не приходила. Иногда бывает и так.
Бобби согласился, что да, бывает, и спросил, как зашел разговор о Николсонах, но этого миссис Ривингтон сказать не могла. Она вышла с Генри Бэссингтон-ффренчем в сад, а когда вернулась, остальные перемывали косточки Николсонам.
Пока разговор шел легко. Бобби откровенно выдаивал из дамы сведения, не прибегая ни к каким уловкам, но вдруг она проявила любопытство.
– Однако что именно вы хотите узнать о мистере Карстэрсе? – спросила она.
– Вообще-то мне нужен был его адрес, – объяснил Бобби. – Как вам известно, мы ведем его дела, и мы только что получили весьма важную телеграмму из Нью-Йорка. Вы знаете, курс доллара сейчас очень неустойчив…
Миссис Ривингтон кивнула, прилагая отчаянные усилия, чтобы уразуметь услышанное.
– И поэтому, – быстро продолжал Бобби, – нам хотелось связаться с ним, получить от него указания. А он не оставил адреса, и я, поскольку однажды слышал, как он говорил, что вы его друзья, подумал, что вы могли получить от него весточку.
– Ага, ясно, – сказала миссис Ривингтон, вполне удовлетворенная. – Какая жалость. Но он всегда выражается так уклончиво…
– Это уж точно, – сказал Бобби, вставая. – Ну-с, извините, что отнял у вас столько времени.
– Ах, ну что вы! – воскликнула миссис Ривингтон. – Так интересно было узнать, что Долли Матраверс действительно, как вы говорите…
– Я не говорил ничего подобного, – сказал Бобби.
– Да, но ведь адвокаты так сдержанны в выражениях, разве нет? – спросила миссис Ривингтон и хихикнула.
«Значит, так тому и быть, – думал Бобби, шагая по улице. – Похоже, я навсегда лишил Долли… как ее там… доброго имени, но, смею сказать, поделом ей. А эта очаровательная идиотка так никогда и не докумекает, почему я не позвонил по телефону, если мне нужен всего лишь адрес Карстэрса».
Когда он вернулся на Брук-стрит, они с Фрэнки устроили всестороннее обсуждение дела.
– Похоже, к Бэссингтон-ффренчам его действительно привела чистая случайность, – задумчиво сказала Фрэнки.
– Но, очевидно, когда он был там, оброненное кем-то замечание привлекло его внимание к Николсонам.
– Так что на самом деле средоточие тайны – Николсон, а не Бэссингтон-ффренчи?
Бобби посмотрел на нее холодно и спросил:
– Ты по-прежнему хочешь обелить своего героя?
– Дорогой мой, я лишь обвожу контуры картины. Именно упоминание о Николсоне и лечебнице привело Карстэрса в волнение. То, что его привезли к Бэссингтон-ффренчам, было чистой случайностью, ты должен признать это.
– Похоже.
– Почему только «похоже»?
– Есть еще одна возможность. Каким-то образом Карстэрс мог узнать, что Ривингтоны собираются к Бэссингтон-ффренчам на ленч. Возможно, он случайно услышал об этом, скажем, в ресторане в «Савое». Поэтому он звонит. Ему срочно нужно повидать их, и его расчет оправдывается. Они очень заняты и предлагают ему съездить с ними. Их друзья не будут возражать, а им «так хочется повидать его». Это возможно, Фрэнки.
– Наверное, возможно, но какой-то очень уж окольный путь.
– Не более окольный, чем твоя авария, – сказал Бобби. Он снял платье лорда Марчингтона и, водворив его на место, вновь облачился в свою шоферскую ливрею. Вскоре они мчались обратно в Стейверли.
– Если Роджер действительно влюбился в меня, – с наигранной скромностью сказала Фрэнки, – он будет рад моему скорому возвращению. Подумает, что я не могу долго оставаться вдали от него.
– Не уверен, что ты сама можешь вынести эту разлуку, – заявил Бобби. – Я слышал, что по-настоящему опасные преступники всегда были исключительно привлекательны.
– Я почему-то не могу поверить, что он преступник.
– Ты это уже говорила.
– У меня такое чувство.
– От фотографии никуда не деться.
– Черт бы побрал эту фотографию! – вспылила Фрэнки.
Бобби молча проехал по аллее. Фрэнки выскочила из машины и, не оглянувшись, вошла в дом. Бобби укатил.
В доме было очень тихо. Фрэнки бросила взгляд на часы. Половина третьего. «Они думают, я приеду через несколько часов. Интересно, где они?» – размышляла Фрэнки. Она открыла дверь библиотеки и вошла, но замерла на пороге. На софе, сжимая в ладонях руки Сильвии Бэссингтон-ффренч, сидел доктор Николсон.
Сильвия вскочила на ноги и подошла к Фрэнки.
– Он мне все рассказал, – проговорила она. Голос ее звучал глухо. Она поднесла руки к лицу, словно желая заслониться от взглядов. – Это так ужасно! – Сильвия всхлипнула и выбежала из комнаты, задев Фрэнки.
Доктор Николсон уже встал. Фрэнки сделала шаг или два в его сторону. По обыкновению настороженный взгляд врача встретился со взглядом девушки.
– Бедняжка, – мягко сказал Николсон. – Такой страшный удар.
Уголки его рта дрогнули, и Фрэнки на миг показалось, что он забавляется. Однако потом она внезапно поняла, что доктор испытывает совсем другое чувство. Этот человек был в ярости. Он сдерживал себя, прятал свой гнев за учтивой маской, но был бессилен скрыть его.
