Дэвид Осборн - Убийство в долине Нейпы
В доме было тихо. Я повесила ключ от конторы на крючок в телефонной нише и прошла в свою комнату, стараясь не производить шума. Было бы обидно, если бы меня вдруг в конце концов все-таки «застукали». Больше всего я опасалась Лурины — она вполне могла именно в эту минуту встать с постели и бродить по дому. Но никто не появился, и, вконец измученная, я провалилась в сон, едва коснувшись головой подушки.
Проснулась я, когда за окном еще стоял калифорнийский туман. Белая дымка окутывала виноградники, поэтому, выглянув из окна, я дальше террасы ничего не увидела. Было почти десять часов утра. Гадая, что принесет мне этот день, я приняла душ, оделась, накинула кофту на плечи, побаиваясь утренней прохлады, и спустилась в столовую позавтракать. Хозе сообщил мне, что Богнор в основном проводит время на винзаводе и после ленча явится со своей командой, чтобы тщательно обследовать дом, включая личные апартаменты и одежду. Джон наблюдает, как идет в давильню утренний сбор каберне совиньон, а Лиз рано утром уехала с Роландом Груннигеном на встречу с поставщиком винограда мерло.
Я не испытала ни малейшего желания идти смотреть, как ссыпают виноград в бункер, и отправилась обратно в свою комнату, намереваясь изучить завещание и бракоразводные документы. Казалось, что это совершенно пустое занятие — оба документа ясны и недвусмысленны. В них говорилось именно то, о чем мне уже рассказали Лиз и Брайант. Сэлдридж-старший оставил своим сыновьям равные доли в «Аббатстве» — земли, виноградники и винзавод, предоставив Джону право жить в главной резиденции, в обмен на что он будет управлять всеми операциями в поместье. Ни одна часть «Аббатства» не может быть продана по отдельности, ни тот, ни другой брат, ни их наследники не могут продать «Аббатство» без разрешения других совладельцев, если только общая задолженность не превысит общей стоимости имущества. Далее, каждый был обязан на случай кончины завещать свою долю законным потомкам. Этот пункт заставил меня обратиться к бракоразводным документам Джона. Калифорнийский суд, в соответствии с законами штата о разделе имущества, постановил, что к Хестер отходит половина доли Джона в «Аббатстве» при условии, что она в своем завещании будет уважать требования завещания Сэлдриджа, каковое ей известно.
Затем я взялась за налоговые документы и снова не усмотрела ничего такого, о чем уже не слышала раньше от Лиз и Брайанта или сама не догадывалась. Налоги точно отражали все невзгоды «Аббатства». Ведомости за два года показывали большие потери, хотя доходы компании и ее стоимость все еще значительно перевешивали понесенный ею ущерб. Я только ахнула, узнав, сколько стоят виноградники и винзавод со всем его оборудованием — огромные деньги по любым меркам.
Отложив копии финансовых документов, я обратилась к страницам ежедневника Алисы, к загадочному М.Т. Ее любовником он быть не мог, поскольку фото в рамочке указывало, что, по крайней мере до недавнего времени, ее возлюбленным был Грунниген. Возможно, я не стала бы ломать себе голову над инициалами, если бы не обнаружила такую запись: «Послать бюджет и карту», — причем на той же странице, где был назначен ленч с М.Т. Не исключено, что две эти записи как-то связаны. Возникло множество вопросов. Чей бюджет — самой Алисы или «Аббатства»? И какая карта подразумевалась? Немедленно вспыхнули подозрения. Могла ли Алиса действовать заодно с Джаконелло или с кем-то другим, кто пытался прибрать к рукам «Аббатство»? Я всерьез задумалась над ролью Алисы. Конечно, у нее есть свои проблемы — женщина она не первой молодости, блестяще устроить свою жизнь в ее возрасте уже трудновато, но, как я и подозревала, она еще мечтала о счастье — благодаря то ли удачному замужеству, то ли значительному скачку в карьере. Да, она могла действовать по чьему-то наущению, подумала я, но за большие деньги. Подходит она и для роли осведомителя, поставляющего злоумышленнику информацию о финансовом положении Сэлдриджей. Да и в более грязной работе может подсобить. Винзавод она знает как свои пять пальцев, в состоянии расхаживать по нему даже в темноте. Есть у нее и манипулятор для отключения сигнальной системы, и она доказала, по крайней мере мне, что в критической ситуации способна сохранять хладнокровие.
Время приближалось к полудню. Прозвенел колокольчик Хозе, созывающего к ленчу. Я спустилась на террасу, и как раз когда Хозе подал мне еду, мимо террасы прошел Грунниген, спеша к горному винограднику.
— Джон ищет Алису. Вы ее не видели? — спросил он на ходу.
— Нет, — ответила я.
— Скорее всего она вообще не приехала на работу, — сказал он.
— Припоминаю, что она говорила о какой-то предстоящей деловой встрече в Сан-Франциско, — сказала я и подумала: «Кто знает, может, ночью Алиса и не солгала мне».
— Нет, — возразил Грунниген. — Это маловероятно. У нее масса неотложной работы в конторе.
По понятным причинам я не могла предположить вслух, что она, быть может, попросту проспала, поскольку слишком поздно легла спать. Если она не осталась в «Аббатстве», то на дорогу домой, в Нейпу, она потратила не менее часа и, значит, легла спать по крайней мере на час позже, чем я.
— Вы звонили ей домой? — спросила я.
— Дважды, — ответил он. — Никто не поднимает трубку.
Грунниген пошел дальше, оставив мне возможность размышлять, что хорошего нашла в нем Алиса и почему она «сдала в архив» их совместный фотоснимок, бросив его на дно ящика письменного стола. Меня также удивил французский акцент Груннигена, он делал такие ошибки в английском, какие делают французы, не владеющие в полной мере английским. Но и французский акцент его был каким-то странным, я бы сказала, не вполне французским.
Покончив с ленчем, я пошла в телефонную нишу и сделала два звонка. Сначала в Нью-Йорк — Джоанне. Ни телевидение, ни нью-йоркские газеты ни словом не обмолвились об убийстве Хестер, и я тоже не стала Джоанне об этом рассказывать, чтобы не вызвать бурю ненужных сочувственных ахов и охов. Выслушав мою информацию о том, что я только что позавтракала, хорошо провожу время и предполагаю пробыть тут еще несколько дней, она, как обычно торопясь, коротко пожелала:
— Только не лезь там ни в какие неприятности, мамуля!
— Обещаю. Как только вернусь в Нью-Йорк, позвоню тебе.
Второй звонок был в главную контору пивоваренного треста Западного побережья, чей президент был любовником или женихом Хестер. Я попросила его секретаршу и, когда она подняла трубку, представилась редактором журнала «Отставник».
— Мы готовим статью о руководителях корпорации, которые в ближайшем будущем собираются уйти на покой. — И как можно более простодушным тоном добавила: — Не знаете ли случайно — не собирается ли ваш босс удалиться от дел?
