Барри Мейтланд - Марки королевы Виктории
– Разумеется. Поэтому я сначала переговорю со страховщиками, а потом сделаю звонок в Канаду.
– Как бы то ни было, надо сфотографировать оригинал, мистер Мелвилл, – сказал Фридман. – А для этого нам в любом случае придется отвезти марку на пару часов в Ламбет, так как иначе это сделать невозможно.
– Хорошо уже то, – сказал Уэверли, – что с бумагой проблем не будет. Марка отпечатана на так называемой бумаге «верже», имеющей совершенно определенную фактуру, но у меня образцы такой бумаги есть. По счастью, водяные знаки на марки и конверты в те годы не ставились. Что же касается красок – это отдельная проблема…
Воспользовавшись случаем, мистер Уэверли прочитал собравшимся коротенькую лекцию о красках, использующихся при печатании марок, уделив повышенное внимание стойким и нестойким красителям, а также поведал о способах изготовления клеящего состава с основой в виде картофельного крахмала. В заключение он произнес несколько фраз о методах искусственного старения красителей и бумаги. Фридман слушал как завороженный.
– Ну а теперь, – сказал Брок, – пора приступать к делу. Нам необходимо иметь средство, позволяющее найти выход из создавшегося положения даже в том случае, если Сэмми не удастся приобрести канадский пакет на аукционе. Скажите, что вам нужно, Берт, и я подпишу любое ваше требование. А вы что скажете, доктор Уэверли? Вы сможете уделить нам еще какое-то время?
– Разве я могу упустить такой случай, главный инспектор? Подделки – это моя область. И мне ужасно любопытно, получится ли у нас что-нибудь в конце концов.
– Благодарю. В таком случае попрошу вас приглядывать за Бертом. По-моему, идея изготовления подделки вызывает у него нездоровое возбуждение.
Фридман хихикнул.
– Вот на чем можно деньги делать, Брок. Как вы, Тим, расцените, если мы изготовим не одну, а несколько копий? Скажем, по одной для каждого из присутствующих? – В предвкушении интересной работы он энергично потер ладонью свою лысину.
5
Аукцион
– Сейчас в Кэмден-Тауне, в маленьком кинотеатре с названием «Голливуд», проходит фестиваль бразильских фильмов, – сказал Брок, задержав внимание на одной из страниц информационного бюллетеня, рассказывавшего о демонстрации иностранных фильмов в лондонских кинотеатрах. – В этом «Голливуде» ее хорошо знают. Она регулярно посещала это заведение. Но мы не можем найти никого, кто видел бы ее там на прошлой неделе. Мы также проверяем все кафе и рестораны между Кейнонбери и Кэмден-Тауном. Что еще? Наши люди, кроме того, заглядывают в книжные магазины, где продают книги по киноискусству, в лавочки, торгующие видеофильмами, парикмахерские по соседству, бутики, где выставляется на продажу белье «Ла Перла». Они также ищут следы ее кредитной карточки… Пока безрезультатно. А у вас какие новости, Брен?
– Ничего интересного – как и у всех остальных. Мы следим за Марти и Барни Келлерами со второй половины пятницы, но у нас нет никаких данных, которые позволили бы предположить, что они как-то замешаны в этом деле.
– Вообще ничего?
– Ни единой зацепки. – Брен поморщился, как от зубной боли. – Более того, Брок…
– Слушаю вас…
– Честно говоря, Марти Келлер меньше всего похож на человека, способного что-то замышлять…
– Что, собственно, вы хотите этим сказать?
– Я видел его как-то раз в прошлом. Помнится, он играл в американский футбол за команду полиции метрополии, когда люди считали эту игру непривычной и странной. Тогда все это было в новинку, и я специально выбрал день, чтобы посмотреть игру и понять, что это такое. И я запомнил его, потому что это был истинный шоумен. Забив гол, он начинал прыгать и завывать так, что можно было подумать, будто он исполняет древний военный танец. Публике это нравилось. – Брен вздохнул и провел рукой по короткому ежику у себя на голове. – Парень, за которым мы следим сейчас, не имеет с тем прежним ничего общего. У этого, нынешнего, такой вид… Он, кажется, не способен напугать и котенка – целиком ушел в себя, боится встречаться с людьми глазами, говорит только тогда, когда его спрашивают. Мне он представляется человеком с напрочь выбитыми мужеством и волей к жизни и желающим только одного – чтобы его оставили в покое. Такое, во всяком случае у меня, сложилось впечатление.
Брок некоторое время размышлял над его словами, потом сказал:
– Возможно, это лишь игра.
– Это я понимаю. Но коли он играет, то, надо сказать, делает это очень хорошо. Я вот о чем в этой связи подумал: хорошо бы найти ребят, знающих его по старым временам, и сделать так, чтобы они с ним будто невзначай столкнулись на улице. Пусть они с ним поговорят, а потом расскажут нам о своих впечатлениях.
– Думаю, такая встреча будет выглядеть несколько неестественно.
– В таком случае надо узнать, как он вел себя в тюрьме. Я это в том смысле, что если он там был заводилой, то его нынешнее поведение и впрямь не что иное, как игра.
– У нас есть кое-какая информация по этому поводу. В рапорте психиатра из Даремской тюрьмы указывается, что год назад у Келлера была сильная депрессия и он четыре месяца сидел на таблетках. После этого его поведение характеризуется как «смирное».
Брен откинулся на спинку стула.
– Ну вот, я же говорил… Похоже, в тюрьме его сломали и он больше ни на что не способен.
Добравшись до Трафальгарской площади, Кэти неторопливо пошла по Стрэнду, наслаждаясь солнцем, освещавшим северную сторону улицы. По сравнению с буднями людей на Стрэнде в этот день было мало. Через некоторое время она заметила на противоположной стороне непривычное для уикэнда оживление. Перейдя улицу, она поняла, что вся эта двигавшаяся по тротуару толпа, состоявшая в основном из мужчин, направлялась в «Кабот», привлеченная начинавшимся там аукционом. Почтенные седовласые коллекционеры, облаченные в вельветовые или твидовые костюмы, обгоняли по пути к магазину юных любителей марок, виснувших на руках у своих папаш. Туристы в джинсах стояли у витрины, силясь понять, из-за чего вся эта суета. Проходившие мимо них в магазин люди в костюмах деловито пересекали холл и устремлялись к лифтам. Помимо случайных туристок в этом человеческом водовороте можно было различить еще несколько женщин. Двое торговали в холле каталогами, а третья – журналистка по виду, – с блокнотом и шариковой ручкой в руках, разговаривала с одной из них, не обращая внимания на обступивших их со всех сторон посетителей, которые совали им деньги. Кэти пробралась внутрь и направилась к лестнице.
На первом, считая от цокольного, этаже толпа была еще гуще. Люди рассматривали помещавшиеся в стеклянных шкафах лоты, выставляемые на торги во второй половине дня. Кэти заметила камеры слежения и облаченных в униформу охранников, старавшихся держаться на заднем плане. У выставочных стендов сотрудники фирмы отвечали на многочисленные вопросы посетителей. Остановившись под одной из камер слежения, Кэти стала пролистывать каталог, прихваченный с собой. Это был весьма представительный документ, насчитывавший не менее двухсот страниц. В нем имелись краткие описания почти двух тысяч лотов, которым предстояло уйти с торгов в течение трех дней аукциона. На обложке каталога над фотографией лота номер 15 красовалась зазывная надпись: «Главный международный аукцион марок». На задней стороне обложки помещалась фотография лота номер 6 – неаккуратного бумажного кружочка со словами: «Гамильтон Бермуда, 1849», – напечатанными грубым шрифтом. По мнению Кэти, подобная надпись, если бы ее сделали с помощью игрушечного печатного набора, выглядела бы куда лучше. Заглянув в каталог, Кэти обнаружила безделицу, именовавшуюся «Перот», ориентировочно оцененную в восемьдесят тысяч фунтов.
