Николае Штефэнеску - Загадка архива
— Откуда вы сделали такое заключение?
— Ну, это вполне естественно… Ведь это «дело» стоило ему карьеры!.. У меня такое впечатление, что он ещё надеется найти убийцу… чтобы оправдаться перед собственной совестью. И перед другими… Он спросил меня, что я знаю о тех людях и не интересовался ли кто-нибудь этим делом…
— Вопрос, который и вы задали бывшей камеристке.
— Да! Она вам сказала? — удивился Косма.
— Следователь Михэйляну не сообщил вам, что это дело ещё не прекращено?
— Нет… этого он мне не сказал… Но во всяком случае, через несколько недель после встречи с Михэйляну я, почти против своей воли, пошёл к Ирине Добреску… Между нами говоря, эта женщина мне не нравится… То есть, извините Л не нравилась, по своему характеру. Болтливая… и в то ж время скрытная… подловатая! Я говорю о тогдашней Ирине. Сегодня я о ней ничего не знаю… она замужем, у неё большие дети… люди ведь меняются… Нет, я ни в чём не мог её обвинить! — заключил Косма.
— Недавно я ознакомился с протоколом вашего допроса, — сообщил Эмиль.
Грустная улыбка появилась на устах Космы.
— У меня такое впечатление, что Михэйляну был слишком снисходителен с вами… со всеми… — продолжал Эмиль.
— То есть, вы хотите сказать — уточнил Косма, — с теми, на которых пало подозрение. — Да… признаюсь… Если хорошенько вспомнить, все мы были уязвимы в своей защите. К тому же, мы все признались, что могли быть убийцами.
— Не все. Депутат Джелу Ионеску, например, об этом не говорил… И Пападат тоже, — напомнил ему Эмиль.
— Депутат не хотел портить свою политическую карьеру… Что же касается Пападата, он был наиболее уязвим… Он ведь и жил в двух шагах от Беллы.
Эмилю в голову вдруг пришёл вопрос, о котором он до сих пор не думал:
— Не Пападат ли содержал дом Беллы на улице Сперанца?
— Нет, что вы! У Беллы было достаточно денег для того, чтобы платить за квартиру! — возразил Косма. — Нет, не думаю… — добавил он после короткой паузы, уже менее уверенно.
— Кстати, после смерти Беллы остались какие-нибудь деньги?
— Насколько мне известно, очень мало… Несколько драгоценностей… и немного наличными…
Эмиль пожалел, что не подумал об этом раньше и не спросил Флорику Аиоаней, во что превратились эти драгоценности и эти «наличные»?
— В моём тогдашнем показании… записана фраза о серной кислоте? — спросил Косма с улыбкой ребёнка, совершившего шалость.
— Да! — засмеялся Эмиль.
— Это единственное, что я припоминаю… в самом деле, серная кислота была тогда в моде.
— Женское оружие, — вмешалась Ана.
— Да… конечно… Может быть, потому, что Белла была… мужчина! То есть, сильный характер. Мы, её поклонники, все были у её ног и ждали, когда она подарит нам хотя бы улыбку.
— Вы её любили? — осмелилась спросить Ана.
Косма поднял свой стакан и, рассматривая его на свет, издал какой-то нечленораздельный звук.
— Что вам известно о её дочери? — попытался Эмиль продолжить разговор, ставший более доверительным.
— О Дойне? Сначала, в первые годы, я интересовался ею, время от времени бывал у той женщины… Как её зовут?.. — остановился Филип Косма, роясь в памяти.
Эмилю этот «ляпсус» показался натянутым. Косма был не из тех, кто может забыть имя человека. Его отношения с людьми, сама его профессия должны были развить у него зрительные и слуховые рефлексы. Что же касается Флорики Аиоаней, он никак не мог забыть её имени, раз, по его собственному признанию, несколько лет подряд навещал её и интересовался девочкой.
Эмиль решил «помочь» ему:
— Флорика Аиоаней…
— Да, да… верно! Я бывал у неё, звонил, спрашивал, не нужно ли ей чего-нибудь… Но она каждый раз отказывалась, — продолжал Косма.
— Вы считаете, что эта женщина могла вырастить Дойну одна, без всякой посторонней помощи?
Косма посмотрел ему прямо в глаза. Потом — вопросительно — на Ану.
— Об этом я не думал! — сказал он наконец.
— Вам ясен смысл моего вопроса?
— Конечно… Но знайте, что за спиной этой женщины стою не я, — ответил бывший директор ресторана «Альхамбра», показывая тем самым, что смысл вопроса Эмиля ему более чем ясен.
— Вы знаете, что делает теперь Дойна? — продолжал свои вопросы Эмиль.
— Да, знаю… То есть, слышал, что она учится в медицинском институте.
«Значит, он притворился, что забыл имя старухи» — подумал Эмиль и решил не касаться больше этого вопроса. Если за спиной той женщины скрывается Филип Косма, он ни за что не признает этого… Разве что прижатый фактами.
— Что вам известно о краже браслета? — переменил Эмиль тему.
— О краже браслета? Какого браслета? — не мог вспомнить Косма.
— Браслета… который украли у Беллы Кони… из артистической уборной…
— Ах да! Конечно! Белла устроила тогда такой скандал! Всю полицию на ноги подняла. Да, конечно, вспоминаю… — засмеялся Косма. — Она была скуповата, Белла… Могла устроить целый переполох из-за простой иголки! Такая уж она была… конечно, браслет… подарок грека… — снова засмеялся Филип Косма. — Что я могу об этом знать? Почти что ничего… Наверное, то же самое, что и вы. Говорили, что его украл электрик… Он единственный заходил к ней… чтобы починить лампу у зеркала или что-то в этом роде… Надеюсь, вы не подозреваете меня и в краже браслета? — вполушутку-вполусерьез воскликнул Косма.
Новая группа клиентов появилась наверху, на лестнице, и Филип Косма, снова поднялся, извиняясь. Он объяснял клиентам, что у него больше нет свободных столиков, когда Эмиль окликнул его.
— Господин Косма! Мы уходим!
— Нет, что вы… зачем же вам уходить? — возразил он, снова подходя к ним.
— Не сидеть же нам здесь всю ночь! — засмеялся Эмиль.
— Хорошо… как изволите…
Он проводил их по лестнице к выходу.
— Значит, это всё?
— Пока что всё… Я попрошу вас, если это будет необходимо, не отказаться прийти к нам… может быть, очная ставка… Предстоит прекращение дела… понимаете?
— Да, понимаю… — ответил Косма, и в его тоне прозвучало: «Раз нельзя иначе…»
Разногласие!
На следующее утро, у себя в кабинете, Эмиль вновь пересмотрел все собранные данные. Хотя люди, с которыми он встретился — все кроме Елены Фаркаш — уже не вкладывали в обсуждение этого события прежней страсти, считая его давно прочитанной страницей, Эмиль постепенно втянулся в него так, что иногда ему казалось, будто перед ним — дело сегодняшнего дня. Эта история явно начала его волновать.
В то утро они с Аной обсуждали результаты первых четырёх встреч.
