Агата Кристи - Разбилось зеркало, звеня...
— Благодарю вас за откровенность, — сказал Дэрмот. — Но должен сознаться, что мне все же не вполне ясны ваши мотивы.
— Нет? Возможно, это немного сложно для постороннего человека. Чтобы понять, необходимо знать Марину. Она чрезвычайно нуждается в счастье и спокойствии. В материальном отношении ей не на что жаловаться, она прославленная актриса. Но в личной жизни она глубоко несчастна. Много раз она была уверена, что нашла свое счастье, но затем все ее надежды шли прахом. Она неспособна, мистер Крэддок, к рациональному, осторожному взгляду на жизнь. Всякий раз, вступая в новый брак, она, как ребенок, читающий забавную сказку, верила, что все будет хорошо…
Очередная ироническая улыбка придала безобразному лицу клоуна выражение странной нежности.
— Но брак — это далеко не сказка, старший инспектор. Восторги брачной жизни не могут длиться вечно. Конечно, мы стремимся к спокойной жизни с любимым человеком, к жизни, полной любви и безоблачного счастья, но… — Он перебил себя. — Скажите, вы женаты, старший инспектор?
— Нет, к счастью… или к несчастью, — пробормотал тот.
— В нашем мире, мире кино, брак — это в какой-то мере профессиональный риск. Кинозвезды часто вступают в брак. Иногда удачно, иногда неудачно, но почти никогда надолго. Исходя из этого, нельзя сказать, чтобы у Марины была какая-нибудь особенность для недовольства, но на человека ее темперамента такие вещи действуют очень сильно. Она сама убедила себя, что глубоко несчастлива, что у нее не будет в жизни удачи. Она неизменно стремилась к одному и тому же — к любви, счастью, преданности. Ей страстно хотелось иметь детей. Врачи говорили, что одна уже сила этого желания препятствовала его осуществлению. Один знаменитый хирург посоветовал ей усыновить ребенка. Он сказал, что приемные дети немного смягчают желание стать матерью и в результате появляется надежда на рождение собственного ребенка. Марина усыновила троих детей. На время она немного успокоилась и чувствовала себя счастливой, но это, конечно, не было полным счастьем. Можете представить себе ее восхищение и радость, когда одиннадцать лет назад она вдруг узнала, что у нее будет свой ребенок. Ее восторг был совершенно неописуемым. В то время у нее было хорошее здоровье, и врачи заверили ее, что все пройдет успешно. Результат оказался трагическим. Ребенок, мальчик, родился слабоумным, идиотом. Что творилось с Мариной, об этом лучше не рассказывать. Она слегла и в течение многих лет была вынуждена серьезно лечиться. Затем, хотя и медленно, все-таки выкарабкалась. Вскоре после выздоровления она вышла замуж за меня, постепенно начала снова испытывать интерес к жизни и чувствовать, что еще может быть счастлива. Поначалу для нее было сложно заключить контракт на съемки в фильме. Многие сомневались, сможет ли она с таким слабым здоровьем вынести напряжение съемок. Мне пришлось немало побороться за ее участие. — Губы Джейсона Радда сурово сжались. — Ну, борьба была успешной. Съемки начались. Тем временем мы купили этот дом, переделали его ка свой лад и въехали в пего. Всего лишь две недели назад Марина говорила мне, что она счастлива и чувствует наконец, что нашла свой дом, в котором она сможет спокойно жить, забыв обо всех неприятностях. Мне это не очень нравилось, так как я по опыту знал, что все ее подобные надежды всегда бывали слишком преувеличенными. Но не было сомнений, что в тот момент она действительно чувствовала себя счастливой. Последние признаки болезни исчезли, в ней появилось спокойствие, чего я никогда не замечал прежде. Все шло прекрасно, пока…. — в голосе его послышалась внезапная горечь, — пока не случилось этого! Смерть, скоропостижная смерть — здесь! Само по себе это было уже достаточным потрясением. И я, конечно же, не мог рисковать… не мог допустить… чтобы Марина знала, что это было покушение на ее жизнь. Это было бы еще большим, может быть, роковым потрясением. Это могло бы привести к неизлечимой душевной болезни.
Он в упор посмотрел на Дэрмота.
— Теперь вы понимаете?
— Я понимаю ваши побуждения, — ответил Крэддок, — но простите меня, неужели вы не замечаете одной важной детали этого дела? Вы убеждены, что была совершена попытка отравить вашу жену. Но разве сейчас ее жизни больше не угрожает опасность? Раз отравитель потерпел неудачу, не кажется ли вам, что он может повторить покушение?
— Естественно, я думал об этом, — сказал Джейсон Радд, — но я уверен, что, будучи, так сказать, предупрежден заранее, я смогу принять все меры предосторожности. Я буду смотреть за Мариной и попрошу и других об этом. Но главным, я считаю, остается то, чтобы она сама не узнала об опасности, угрожающей ее жизни.
— Вы полагаете, — осторожно спросил Дэрмот, — что она не знает?
— Разумеется, нет. Она понятия не имеет.
— Вы уверены в этом?
— Конечно. Подобная мысль просто не пришла бы ей в голову.
— Но ведь пришла же она вам, — возразил Дэрмот.
— Я другое дело. Логически это было самым очевидным объяснением. Но моей жене чужда логика, да к тому же она просто не способна представить себе, что кто-то хочет от нее избавиться.
— Возможно, вы и правы, — медленно произнес Дэрмот, — хотя это создает нам определенные трудности. Разрешите мне задать вам еще один откровенный вопрос. Кого вы подозреваете?
— Этого я не могу вам сказать.
— Прошу прощения, мистер Радд, вы действительно не можете или просто не хотите?
— Не могу, — быстро сказал Джейсон Радд. — Просто не могу. Как и моей жене, мне представляется невероятным, что кто-то невзлюбил ее до такой степени, чтобы решиться совершить подобное. С другой стороны, на основе совершенно явных, очевидных фактов это предположение, видимо, единственно справедливое.
— Расскажите мне, пожалуйста, об этих фактах.
— Ради бога. Они очень просты. Я налил два коктейля из кувшина и отнес их Марине и миссис Бедкок. Что затем делала миссис Бедкок, я точно не знаю. Кажется, она увидела каких-то знакомых и отошла поговорить с ними. Моя жена стояла с коктейлем в руке, когда к ней подошел мэр с женой. Она поставила на столик нетронутый бокал и приветствовала их. Затем появился один наш старый друг, которого мы не видели много лет, еще несколько человек со студни. Все это время бокал с коктейлем стоял на столике за нашими спинами, так как мы, естественно, обернулись к лестнице. Фотографы сделали несколько снимков моей жены, беседующей с мэром, что, как нам сказали, очень порадует местное население. Тем временем я принес еще несколько бокалов с напитками для вновь прибывших. В эти минуты, я полагаю, в бокал моей жены и был брошен яд. Не спрашивайте меня, как это удалось сделать, я вам не скажу, я знаю только, что это было не просто. С другой стороны, я до странного убежден, что, если у убийцы хватило бы духу всыпать яд, не таясь, совершенно открыто, этого бы почти никто не заметил! Вы спрашиваете меня, кого я подозреваю. Все, что я могу вам сказать, это то, что почти каждый из присутствующих мог сделать это. Люди толпились небольшими группками, разговаривали, иногда выходили, чтобы взглянуть на переделки, произведенные в доме. Все постоянно двигались, никто не стоял на месте. Я много думал, много размышлял, но нет ничего, абсолютно ничего, что могло бы указать на какое-нибудь определенное лицо.
