Джон Карр - Вне подозрений
Не только очередной приступ головной боли вынудил Батлера стиснуть подлокотники стула.
— Кроме того, — добавила Джойс, — вы слишком… здоровый. Вот почему…
— Понятно. Вы меня заинтриговали. Значит, я не наблюдателен?
Его тон заставил Джойс Эллис вскинуть голову.
— Вы могли бы прочесть занимательную лекцию о наблюдательности всем двенадцати судьям Верховного суда, — продолжал Батлер. — Прошу прощения, мисс Эллис, но меня это вряд ли заинтересует.
— Вы не хотите никого слушать?
— Как правило, нет.
— И даже не хотите выслушать то, что я собираюсь сказать?
Батлер встал и посмотрел на часы.
— Может быть, как-нибудь в другой раз. Прошу прощения, но у меня на это утро назначен ряд встреч. Надеюсь, вы поймете…
— Конечно. — Джойс добавила, когда он протянул руку к звонку: — Благодарю вас, меня не нужно провожать.
Батлер почувствовал угрызения совести. Возможно, подумал он, причина в том, что у этой девушки превосходная фигура.
— Возможно, — предложил он, — если вы пообедаете со мной в какой-нибудь вечер…
Джойс повернулась к двери:
— Я не собираюсь видеться с вами, пока не смогу назвать вам имя настоящего убийцы.
Батлер расхохотался:
— Желаю удачи! Но неужели вы думаете, что сможете найти разгадку раньше меня?
— Я могу попытаться. — Джойс бесшумно двинулась по старым полированным доскам коридора и исчезла в белом тумане, закрыв за собой входную дверь.
Когда Батлер стоял в полутемной комнате со стенами, уставленными книгами, ему казалось, что под конец каждой встречи с Джойс Эллис он либо проклинал ее, либо восхищался ею, а иногда делал то и другое. Мысль о Джойс как о детективе забавляла Батлера, но мысли об этой девушке вылетели у него из головы, когда он встретился за ленчем с Люсией Реншо.
Батлер прибыл в «Кларидж» более чем на полчаса раньше условленного времени на тот случай, если Люсии тоже придет в голову прийти раньше.
Так как, согласно указу правительства, включать электрический свет было еще рано, в просторном вестибюле «Клариджа» горело множество свечей, отражавшихся в зеркалах.
Но электричество включили, когда Люсия, опоздав на полчаса, быстро вошла через вращающиеся двери, поднялась по мраморным ступенькам и приветствовала Батлера с виноватым видом.
— Не могла поймать такси, — объяснила она и с упреком посмотрела на него. — Почему вы смеетесь?
— Я не смеялся, честное слово!
— Нет, смеялись!
— Я просто подумал о докторе Фелле. Как он сначала разглядывал серебряный канделябр, а потом задал нелепый вопрос, носят ли еще леди в наши дни подвязки, хотя бы красные.
— Это не слишком забавно, Патрик, — заметила Люсия после небольшой паузы.
— Знаю. Меня просто интересовало, что он имел в виду. Ну, пошли?
Маленький ресторанчик с красной кожаной мебелью был так переполнен, что им пришлось дожидаться свободного столика. Все это время и за ленчем Люсия болтала о пустяках с беспечностью, за которой, как догадывался Батлер, скрывался страх. Неминуемый арест приближался с каждой минутой. Однако ее привлекательность, голубые глаза и сияние светлых волос, подчеркнутое синим костюмом под норковым манто, словно черпали силу из этого страха. Батлер восхищался ее мужеством.
Они сидели рядом. Только когда подали кофе, и они закурили сигареты, Люсия заговорила о том, что ее терзало:
— Я знаю, что у этого доктора Фелла солидная репутация. Но по-моему, он слабоумный!
— Боюсь, что нет.
Она посмотрела на него:
— Но ведь вы слышали его глупые вопросы?
— Да. Иногда я сам думал, что у него не все дома. Но Гидеон Фелл далеко не дурак.
— Я также слышала, что он поднял суету из-за обычного серебряного канделябра в гостиной!
— Да, — кивнул Батлер. Его грызли сомнения. — Насколько я понял, доктора Фелла заинтересовало, что одно из гнезд для свечей не было чистым.
— Но оно было чистым!
— Прошу прощения?
— Китти рассказала нам об этом сегодня утром. Мисс Кэннон расстроилась — бедняжка не терпит беспорядка… Мы спустились и проверили канделябр — все гнезда были отполированы до блеска.
— Вчера вечером одно из них не было отполировано, Люсия. Я могу это подтвердить. Должно быть, кто-то…
Батлер сделал паузу. Головная боль прошла, и мысли прояснились. Слово «кто-то» начинало маячить у него в голове, как лицо в маске.
— Не важно, — сказал он. — У меня для вас две новости.
— Вот как? Хорошие?
— Во-первых, этим вечером вы обедаете со мной.
Этой новости Люсия не ожидала, но не проявила ни колебания, ни кокетства. Положив сигарету на край блюдца, она устремила на Батлера взгляд, ослепивший его.
— С удовольствием, если вы позволите мне сделать одно предложение. Думаю, я достаточно хорошо вас понимаю и могу надеяться, что вы не будете шокированы. Не могли бы мы пообедать и потанцевать в каком-нибудь местечке с дурной репутацией?
Батлер был в восторге.
— Разумеется! Мы так и поступим! — Однако он, занятый барристер, ведущий осмотрительную жизнь, имел весьма ограниченное представление о подобных местах. — Конечно, если вы вспомните такое местечко.
— Я знаю одно, — быстро сказала Люсия. — Правда, я никогда в нем не была, но говорят, что там очень забавно. Никто не знает, с кем танцует.
— То есть как?
— Не имеет значения! — Люсия махнула рукой. — Увидите сами! У вас есть карандаш и бумага?
Батлер протянул ей карандаш и старый конверт.
— Я не помню названия клуба, но вот адрес. — Люсия написала «Дин-стрит, 136», подчеркнула надпись и вернула конверт и карандаш. — Это в Сохо.[18] А потом… — Ее облик светской женщины контрастировал с детски невинной складкой губ. — Хотите испытать настоящее приключение, не спрашивая, в чем оно состоит?
— Хочу ли я? — воскликнул Патрик Батлер из графства Антрим.[19] — Ничего не желаю больше этого! Знаете что? Я вечером пришлю за вами машину…
— Нет-нет! Нельзя ездить в этот район в лимузине. И никакой формальной одежды — наденьте старье. Встретимся там в восемь. — Люсия коснулась его руки. — Если меня арестуют, я намерена сначала повеселиться!
— Это моя вторая новость. — Батлер склонился ближе к ней. — Вчера вечером я говорил, что вам не о чем беспокоиться.
— Почему?
— Потому что я знаю, как доказать вашу невиновность.
— Я хочу, чтобы вы рассказали мне об этом, мистер Батлер, — послышался рядом мужской голос.
Люсия подскочила как ужаленная. Батлер тоже вздрогнул. Возле их столика стоял с бесстрастным лицом суперинтендент Хэдли.
