Найо Марш - Старые девы в опасности
— Нет, вы просто невероятны, — воскликнула Аннабелла. — Гораздо более запредельны, чем Оберон.
— Меня заинтересовала его философия.
— Мне так и сказали. И какого рода ваш интерес?
— Личный и научный.
— А мой интерес личный и ненаучный.
Аннабелла открыла пачку сигарет.
— Похоже, бесполезно предлагать вам «Кэпстен», — усмехнулся Аллейн.
— Попробуете одну? — предложила Аннабелла. — Египетские. Замертво не рухнете.
— Спасибо. Не стоит на меня добро переводить. — Аллейн поднес ей зажигалку. — Интересно, удастся ли мне уговорить вас не упоминать о моей работе.
— Милый, — подхватила Аннабелла, которая так обращалась ко всем, — в свое время вы могли уговорить меня на что угодно. Беда в том, что вы даже не пытались. Может на сей раз попробуете… Почему вы так на меня смотрите?
— Размышляю, можно ли полагаться на любителя героина. Вы ведь предпочитаете героин?
— Да, — ответила Аннабелла. — Я получаю его из Америки.
— Как печально.
— Печально?
— Вы не употребляли героин, когда играли Гедду Габлер в «Юникорнс» в сорок втором году. Смогли бы вы сейчас повторить тот успех?
— Да! — резко ответила Аннабелла.
— Какая жалость, что вы этого не делаете!
— В моем последнем фильме я играла, как никогда в жизни. Это признают все! — Она смотрела на Аллейна с ненавистью. — Я по-прежнему многое могу.
— Наверное, раз на раз не приходится. Кино не столь требовательно, как театр. Камеры подождут, а вот галерка ждать не будет. Или я ошибаюсь?
Аннабелла подошла к нему и ударила тыльной стороной ладони по лицу.
— Вы сильно сдали, — сказал Аллейн.
— Вы с ума сошли? Что вы задумали? Зачем вы здесь?
— Я привез доктору Баради одну пациентку. Все, что я хочу, это уйти отсюда так же, как пришел — в полной безвестности.
— И вы полагаете, что, оскорбляя, вы уговорите меня помочь вам.
— Я полагаю, что вы уже побеседовали обо мне со своими друзьями и они послали вас проверить, правы ли вы.
— У вас огромное самомнение. Зачем мне было беседовать с ними о вас?
— Затем, — сказал Аллейн, — что вы боитесь.
— Вас?
— Совершенно верно. Меня.
— Идиот! — вспыхнула Аннабелла. — Явиться сюда с умирающей старой девой, фифой-женой и несносным ребенком! Ради бога, идите к черту и отдыхайте себе на здоровье.
— О большем я и не мечтаю.
— Почему вы не хотите, чтобы они знали, кто вы такой?
— Это может испортить мой отпуск.
— Вас можно понять по-разному.
— Вы правы.
— Почему вы сказали, что я боюсь?
— Вы дрожите. Возможно, конечно, вас трясет с похмелья или у вас ломка, но, думаю, дело в другом. Вы ведете себя как испуганная женщина. И ударили меня тоже с перепугу.
— Вы говорите отвратительные, непростительные вещи.
— Разве здесь прозвучало хоть слово неправды?
— Моя жизнь принадлежит мне, и я имею право делать с ней все, что мне заблагорассудится.
— Что случилось с вашими мозгами? Вы должны отлично понимать, что такого рода образ жизни не замыкается исключительно на вас одной. А как насчет тех двух молодых людей? Девушки?
— Я их сюда на аркане не тащила.
— Ну ладно, — бросил Аллейн, направляясь к двери, — мне надоело выслушивать этот вздор. Пойду спущусь вниз и посмотрю, не пришла ли моя машина. До свидания.
Аннабелла остановила его, взяв за локоть.
— Постойте! — сказала она. — Посмотрите на меня. Выгляжу жутко, да? Развалина? Но я все еще многих заткну за пояс, потому что во мне есть то, чего нет в других. Разве не так?
— Этот озабоченный Баради и его дружки от вас, несомненно, млеют.
— Баради! — презрительно бросила Аннабелла.
— Я не решился оскорбить вас, упомянув еще и Оберона.
— Что вы знаете об Обероне?
— Я видел его.
Аннабелла по-прежнему держала Аллейна за руку. Взгляд ее смягчился. Аллейн физически ощущал мелкую дрожь, сотрясавшую актрису.
— Вы не знаете, — сказала она, — вы его совсем не знаете. Его нельзя судить по обычным меркам. Роковыми бывают не только женщины, но и мужчины. Он ужасен, но и великолепен. Вам этого не понять…
— Нет. По-моему, если бы он не был столь отвратителен, то был бы смешон. Жалкое зрелище.
— Вы верите в гипноз?
— Разумеется. Но загипнотизировать можно только того, кто этого хочет.
— О, по-видимому, я этого очень хочу. — В голосе Аннабеллы звучала безысходность. Она опустила голову и стала похожа на пристыженную девочку. Аллейн не мог разобрать всего, что она бормотала, но уловил фразу: —…возвышенная деградация…
— Что вы несете? — усмехнулся Аллейн.
Аннабелла нахмурилась и подняла на Аллейна трагический взгляд.
— Вы можете мне помочь?
— Понятия не имею. Скорей всего, нет.
— Я на пути к гибели.
— Без сомнения.
— А если я помогу вам? Не знаю, что вы задумали, но если я все-таки не скажу им, кто вы такой? Даже если это приведет меня к краху? Тогда вы смогли бы помочь мне?
— Вы хотите знать, могу ли я вам помочь излечиться от наркомании? Не могу. Это дело специалиста. Если вы сохранили достаточно характера и здравого смысла, то, возможно, у вас хватит храбрости, чтобы пройти курс лечения.
— Наверное, вы думаете, что я предлагаю вам сделку?
— В некотором смысле… да.
— Известно ли вам, — недовольным тоном начала Аннабелла, — что вы единственный мужчина из всех, что я встречала… — Она умолкла, задумавшись. — Не знаю, как сказать. Вы ведь не разыгрываете спектакль?
Впервые с начала разговора Аллейн улыбнулся.
— Я не пытаюсь применить избитый трюк: оскорблять даму с целью ее соблазнить, — сказал он. — Вы об этом?
— Скорее всего, да.
— Вспомните классику. Шекспировские женщины не падали в объятия грубиянов и хамов. Ох, простите, позабыл про Ричарда III.
— А Беатриче и Бенедикт? Петруччио и Катарина?
— Комедии я не имел в виду.
— И правильно. В моей ситуации нет ничего забавного.
— Наоборот, она кажется удручающей.
— Что мне делать? Скажите, что мне делать?
— Уезжаете из замка сегодня же. Прямо сейчас, если хотите. Внизу меня ждет машина. В Париже пойдите к врачу и начните лечиться. Осознайте свою ответственность и, покуда не случилось большего вреда, расскажите мне, или местной полиции, или любому, кто облечен властью, все, что знаете о здешних обитателях.
— Предать моих друзей?
— Глупая фраза. Защищая их, вы потакаете человеческой мерзости. Как вы можете в присутствии этой девочки, Джинни Тейлор, сомневаться в том, что вам делать?
Аннабелла попятилась назад, словно Аллейн представлял собой физическую угрозу.
