Эрл Гарднер - Дело об игральных костях
Мейсон достал бумажник и протянул клерку двадцать долларов и заполнил два бланка – на себя и мисс Манчестер.
Рассыльный проводил адвоката в его номер. Апартаменты мисс Манчестер находились по другую сторону коридора, через три двери. После того как рассыльный ушел, Мейсон поднялся на третий этаж и постучался в комнату 319.
– Кто там? – послышался из-за двери резкий голос Эмили Миликант.
– Заказное письмо! – не задумываясь ответил Мейсон.
Наступила минутная пауза, затем послышалась какая-то возня, и дверь чуть-чуть приоткрылась. Мейсон толкнул ее и с силой распахнул. Эмили Миликант отскочила назад.
Светловолосый худой человек с холодным взглядом сидел около батареи отопления.
– Какого черта? Кто вы такой? – недовольно спросил он.
Ему ответила Эмили Миликант:
– Это адвокат Перри Мейсон.
– Запри дверь! – приказал человек у батареи.
Пока Эмили Миликант возилась с замком, Лидс осведомился:
– Интересно, как вы нас нашли?
– Без труда, – объяснил Мейсон. – Без особого труда. И если вас нашел я, то найдет и полиция.
Эмили Миликант протараторила:
– Олден был просто в ужасе от этого санатория. Он побоялся, что его засадят в психушку, и поэтому решил сбежать.
Мейсон, не спрашивая разрешения, уселся на кровать и подложил подушку себе под спину. Как ни в чем не бывало он закурил сигарету и спросил у Олдена Лидса:
– Когда вы в последний раз видели Джона Миликанта?
– Где-то около недели назад, – ответил тот, пристально посмотрев в глаза адвоката.
– Вы заходили к Джону Миликанту вчера вечером в десять ноль пять.
– Не понимаю, о чем вы говорите.
– Вы приходили к нему на квартиру, которую он снимал под именем Л.К. Конвэя, – пояснил Мейсон.
Эмили Миликант хотела было вмешаться, но почему-то передумала.
– Только не говорите, – продолжал адвокат, – что не знаете о том, что Джон Миликант был убит вчера вечером между десятью и десятью сорока пятью.
Эмили Миликант вскочила.
– Джон! – вскрикнула она. – Убит Джон!
Олден Лидс тоже хотел было встать, но тут же опустился на стул и резко бросил:
– Он лжет, Эмили! Хочет из тебя что-то вытянуть. Не верь ему!
Мейсон сунул руку в карман, вытащил оттуда заметку, поспешно вырванную из утренней газеты, и протянул ее Эмили Миликант. Прочитав несколько строчек, та подошла к Лидсу и положила вырезку ему на колени. Вместе они дочитали ее до конца.
– Можете мне верить или нет, но я был нанят Филлис, чтобы представлять ваши интересы.
– Он все это знает, – поспешно ответила за Лидса Эмили Миликант. – Как это ужасно, мистер Мейсон! Я так и знала, что с ним в конце концов что-то случится. Сколько раз я ему говорила, чтобы он перестал водить компанию с этими…
– Да бросьте! – раздраженно перебил ее Мейсон. – Я не знаю, сколько времени в нашем распоряжении, боюсь, что не очень-то много. Миликант был вашим братом, под именем Конвэя он шантажировал Олдена Лидса. А вы, Лидс, приходили к нему вчера вечером и пробыли у него ровно столько, сколько необходимо для того, чтобы совершить убийство. В квартире, как выяснилось позже, что-то искали, и похоже, что искали именно вы. Сейчас нет времени для лжи, слез и жалоб. Рассказывайте быстро и ничего не скрывайте. Я слушаю…
– Я вышел оттуда без четверти десять, – упрямо настаивал на своем Лидс.
– Попытайтесь еще раз, – предложил Мейсон. – Ведь частные детективы держали квартиру под наблюдением. Вы вошли в десять ноль пять и вышли в десять шестнадцать.
Эмили Миликант, вытирая слезы, произнесла спокойным голосом:
– В самом деле, Олден, не упорствуй! Он позвонил мне в двадцать пять минут одиннадцатого и сказал, что ты только что ушел.
Мейсон с удивлением посмотрел в глаза Эмили:
– Он вам звонил?
– Да.
– По телефону?
– Ну конечно.
– Куда?
– Ко мне… По номеру, который я ему дала.
– К вам на квартиру? – уточнил адвокат.
– Нет.
Олден Лидс медленно произнес:
– До вчерашнего дня я не знал, что Джон Миликант и Л.К. Конвэй – один и тот же человек. Я считал, что Джон мой друг. Он сказал мне, что знает Конвэя, что это крепкий орешек, но с ним можно ладить. Я дал Джону Миликанту чек на двадцать тысяч, выписанный на имя Конвэя, и там имелось подтверждение…
Эмили Миликант доверительно проговорила:
– Но ведь вчера вечером Джон вернул тебе деньги, правда, Олден?
– Вернул деньги! – насмешливо ответил тот. – Как бы не так! Вчера он хотел получить еще!
– Хотел получить еще?! – воскликнула Эмили. – Но ведь он сказал мне, что собирается все тебе вернуть!
– Вчера вечером он предъявил мне ультиматум, – сухо произнес Олден Лидс. – Я должен был заплатить ему еще двадцать тысяч в течение двадцати четырех часов. И мне еще пришлось дать ему более пятнадцати тысяч наличными.
Глаза Эмили Миликант широко раскрылись от удивления.
– Но ведь вчера, после твоего ухода, он позвонил мне и сказал, что все в порядке, что он вернул тебе все, кроме двух тысяч долларов!
Лидс промолчал.
– Послушайте, – обратился к Эмили Мейсон, – если вы абсолютно уверены, что ваш брат звонил вам в двадцать пять минут одиннадцатого, это снимает с Олдена Лидса все подозрения.
– Конечно, он звонил именно в это время.
– А вы уверены, что это был именно ваш брат?
– Естественно! Думаю, я еще в состоянии узнать голос собственного брата.
– А ваши часы ходят точно? – вдруг неожиданно спросил Мейсон.
– С точностью до секунды, – ответила женщина. – Нам с Олденом никак нельзя было опаздывать на самолет, улетающий в полночь.
– Если все это и в самом деле так, – сделал вывод Мейсон, – повторю еще раз: Олден Лидс вне подозрений.
– Конечно, все было именно так, к чему мне говорить неправду?
– Естественно, чтобы помочь Олдену Лидсу, – сказал адвокат. – Не надо ждать, что окружной прокурор удовлетворится вашим честным словом.
– Послушайте, мистер Мейсон, по-моему, Марсия собиралась прийти к Джону. Думаю, она… она собиралась провести с ним ночь.
– Кто такая эта Марсия? – спросил Олден Лидс.
– Девушка, на которой Джон собирался жениться, – объяснила Эмили Миликант. – Я была против этого брака. Не потому, что она недостаточно хороша для Джона, нет, а потому, что он недостаточно хорош для нее. Я знала, что Джон вскружит ей голову и разобьет девушке сердце. Но я не могла сказать Марсии всего того, что знала о Джоне, поэтому и пришлось притвориться, что я возражаю против их женитьбы. А она тем временем влюблялась в него все сильнее, но через два месяца он бы ее все равно бросил. Так он поступал со всеми женщинами…
– Джон мертв, – деликатно напомнил Мейсон.
– Мне все равно, жив он или мертв! – вспыхнула Эмили. – Джон всегда был ненормальным. Он не понимал, что хорошо, что плохо, и даже не пытался этого когда-нибудь понять.
